Трактат о двух Сарматиях - Матвей Меховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда король Бела собрал против татар большое войско из знати и духовенства, он продвинулся вперед и разбил лагерь у реки Тиссы. Поставив у моста охрану из тысячи воинов, он думал, что татары не перейдут реки, так как она глубока, очень тиниста и непереходима.
Однако, татары, переправлявшиеся и через более крупные реки, найдя брод, ночью переплыли Тиссу и на рассвете окружили со всех сторон венгерское войско с королем Белой.
Выпустив густой тучей бесчисленное множество стрел (подобно частому граду, грохочущему в дождевом тумане), они привели венгров в смятение, многих перебили и еще большее число ранили. Захваченные врасплох, венгры, беспорядочно отбиваясь, погибали. Иные, видя это, пытались украдкой ускользнуть и бежать, а лукавые татары не мешали им проходить через свои ряды. Коломан, брат короля,[131] и король Бела скрылись неузнанные, а остальных татары окружили и самым жестоким образом перебили всех до одного. В том числе пали высокие духовные лица: Матфей, архиепископ стригонийский; Уголин, архиепископ колоцкий; Георгий, епископ иаврийский; Рейнальд, епископ трансильванский; епископ нитрийской церкви; Николай, сцибинский настоятель — королевский вицеканцлер; Эрадий, архидиакон бахийский; магистр Альберт, стригонийский архидиакон.[132] Убито было бесчисленное множество мирян, знатных и незнатных, а бежавшие были нагнаны и полегли мертвыми на дорогах. Много простых людей, собравшихся в Пешт, с приходом татар погибло от меча.
Король Бела поспешно бежал к границам Австрии, где был захвачен и удержан в плену герцогом Австрийским, a когда наконец был им отпущен, прибыл к королеве своей супруге, затем удалился в Славонию и оставался там вплоть до нападения Кадана.
Опустошив Венгрию по одну сторону Дуная, татары перешли и на другую, когда с наступлением зимы Дунай замерз, и устроили становище между Иаурином и Стригонием. Там и по сей день еще видны рвы и холмы от их пребывания.
Отсюда они жестоко разорили всю задунайскую область грабежом, пожарами и убийствами. Когда они собрались уходить обратно в Татарию, князь Кадан свернул в Славонию, чтобы напасть на короля Белу. Король в ужасе бежал от него к морю, а затем в город Полу. Кадан же, как условился с Батыем, пройдя и опустошив Боснию, Сербию и Булгарию, остановился у Дуная, чтобы дождаться орды императора Батыя.
После ухода Кадана Батый осадил и взял замечательный в то время город Стригоний, населенный разными немецкими, галльскими и италийскими купцами. Так как жители спрятали и зарыли в землю свои богатства, которых добивались татары, то все и были убиты без пощады к полу и возрасту.
Разрушив Стригоний и перейдя Дунай, татары пришли к ожидавшему их войску князя Кадана, а затем наконец по прежней дороге мимо Меотидских болот ушли в Татарию. Татарское разорение и всяческие опустошения продолжались в Венгрии почти два года.
Глава пятая. Как папа Иннокентий IV послал к хану татарскому просить, чтобы он не преследовал христиан, и как хан принял веру Магомета.
Когда татары уходили, вся Европа содрогалась от ужаса, и христианские государи, движимые страхом, стали совместно обдумывать меры, чтобы помешать их новому приходу.
Папа Иннокентий четвертый с Лионского собора, в год господень 1246, послал к татарам брата ордена предикаторов Асцелина со многими другими братьями того же и иных орденов.[133]
Через Германию и Богемию Асцелин прибыл в Брацлав и был с почетом принят Болеславом, князем Силезским и Брацлавским. Оттуда он отправился в Ленчицу и нашел там со своими кров и приют у князя Мазовецкого Конрада. Прибыв затем в Краков, они были ласково встречены и приняты Болеславом Стыдливым, матерью его Гржимиславой и местным епископом Прандотой, были снабжены множеством дорогих мехов, помимо тех, что сами купили на собственный счет, потому что являться к татарским государям без даров нельзя.
Случилось, что у Болеслава Стыдливого, государя Краковского и Сандомирского, был в то время князь Руссии Василько, племянник его матери. Ему они и были поручены и были им привезены в Руссию.[134]
Прибыв в Киев, они приобрели коней, годных к обстановке татарской земли, то есть таких, которые умели бы ногами добывать себе воду и корм из-под снега. Выехав наконец из Киева, они миновали много татарских князей, пока не добрались наконец до хана (cham) или императора татар. Изложив ему послание папы Иннокентия четвертого, они убеждали его признать и чтить единого бога и посланника его Иисуса Христа и не губить род христианский жестокой смертью, как в Польше, Венгрии и Моравии.
Получив ответ, что хан в течение пяти лет не будет нападать на род христианский, они тою же дорогой возвратились к апостольскому престолу с грамотой татарского императора.
В Зерцале историческом Винцентия есть эта история, но читать ее нужно осмотрительно, так как кое в чем она недостоверна.[135]
По уходе христианских послов, прибыли послы саррацинов и стали убеждать татар принять веру магометову, как более легкую, более снисходительную, полную радостей и более соответствующую людям военным. Христианскую веру они порочили, говоря, что это — вера бездельников, глупцов и идолопоклонников, чтущих изображения, тогда как саррацинский закон, полный выгод и удовольствий, силою оружия побеждает все другие религии, чтобы низвергать гордых и налагать дань на униженных.
Понравились варварам доводы саррацинов, прежде всего самому императору Батыю, да и всем татарам, как людям горячим, дерзким и чувственным. Потому они и приняли эту веру, а не другую. Говоря Эисса рохолла (Eissa Rocholla), то есть Иисус есть дух господа, а Магомет — россолла (rossolla), то есть Магомет — правосудие божье, они не захотели принять, дух божий, благословенного Иисуса, учащего духовной жизни, а предпочли «правосудие божье», то есть Магомета, погрязшего в плотских нечистотах, как чувственное животное, которое днем и ночью должно бы, по справедливости, мучиться волею божьею в озере кар.
Итак, с тех пор и поныне они — последователи и поклонники Магомета. Они повинуются пятикнижию моисееву, совершают обрезание, соблюдают свой закон; колоколов не имеют, но ежедневно кричат: Лаи илло иллоло (Lahi illo illoloh), что значит: «Нет бога, кроме единого бога». Они наивно считают себя измаэлитами, происшедшими от Измаила, а христиан называют дзинцис (dzincis), то есть язычниками и гаур (gaur), то есть неверными и лишенными религии.[136]
Как и другие саррацины, они справляют три праздника в течение года. Первый
