В краю солнца - Тони Парсонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Копы пробормотали что–то по–тайски и повели нас в главное здание, словно группу экскурсантов в наручниках. Глаза постепенно привыкли к свету. Кожа горела, хотя мы провели во дворе всего несколько минут.
Потом Фэррен выступил из строя.
— Произошла ошибка, — холодно улыбаясь, обратился он к молодому полицейскому. Возможно, это был прыщавый из нашего фургона, хотя мне все они казались на одно лицо — очень молодые, пугающе молодые. С такими молодыми полицейскими надо вести себя осторожнее. Коп без всякого выражения посмотрел на Фэррена и поднял руку, как бы говоря: «Стоять!», а в следующий миг ударил его раскрытой ладонью в левый глаз. Фэррен отпрянул, задохнувшись от боли и неожиданности, и вернулся в строй.
Никакой ошибки не было.
Нас согнали в огромную камеру, тесную от полуголых воняющих тел. На большинстве заключенных не было ничего, кроме шортов и повязки на лице, как у злодеев из старых вестернов. Помимо сотрудников «Дикой пальмы» встречались тут и другие иностранцы. У всех у них в глазах застыло такое выражение, словно они проснулись от кошмара и обнаружили, что это реальность.
Когда моих ноздрей достиг запах открытой параши, я понял, зачем нужны повязки. Потом я ощутил, какая в камере стоит жара, и больше не удивлялся, почему все заключенные раздеты до штанов или шортов. Однако сам я не снимал ни рубашки, ни джинсов, словно это было равносильно признанию, что я попал сюда не случайно и останусь тут навсегда.
Джесси подошел и сел рядом со мной.
— Все будет хорошо, — сказал он.
— Знаю, — ответил я. — Все будет в порядке.
Джесси закрыл лицо руками. Я обнял его за плечи и отвел взгляд.
Фэррен сидел в стороне, как будто был с нами незнаком, и держался за больной глаз.
Свободной рукой я вытащил телефон и, когда увидел, что сигнала нет, встал и пробрался между полуголыми телами к тому месту, где сидел Фэррен.
— У меня огромное желание набить тебе морду, — процедил я.
Фэррен поднял на меня взгляд.
— Вы же хотели новой жизни, — заговорил он холодным бесцветным голосом. — Красивой жизни. Удобной жизни. Я вам ее дал, так что нечего ныть.
Это была неправда.
Достойной жизни — вот все, чего я хотел.
Я бросился на него, желая разодрать ему лицо за то, что теперь придется вынести Тесс, но Пирин успел меня перехватить. Таец был гораздо сильнее и прекрасно знал, что делает. Он оттащил меня от Фэррена и повалил. Его крепкие руки переплелись вокруг моих рук и шеи сложным узлом, пригибая голову книзу, и он принялся бить меня лицом о бетонный пол, чтобы я перестал сопротивляться.
Но мое сердце переполняла жена, так что оно сжималось и переворачивалось в груди, и что бы ни делал со мной Пирин, я упорно продолжал сопротивляться.
9
— Томас Артур Финн, — произнес молодой коп.
Я не сразу сообразил, что обращается он ко мне: во–первых, английские слова в его исполнении звучали довольно странно, а во–вторых, меня сбило с толку имя Артур. Я ненавидел его и никогда не использовал, но оно значилось в моем паспорте и в распечатке полицейского. Имя моего отца. Практически единственное, что я получил от этого мерзавца, кроме экземы.
— Здесь, — ответил я.
На плече у меня лежал Джесси. Я осторожно отодвинулся, стараясь его не разбудить, и встал. Наверное, я тоже заснул, потому что день был уже на исходе, солнце пересекло камеру, и теперь его свет быстро тускнел, а остров готовился к очередному грандиозному закату.
Пробираясь среди заключенных, большинство из которых находилось где–то между сном и бодрствованием, я подумал о том дне, когда в последний раз видел отца. Мне было тогда одиннадцать. Он уходил от нас, чтобы начать новую жизнь с соседкой по этажу. «Однажды ты меня поймешь», — сказал мне отец. Я уже успел забыть его лицо, но так и не понял, не хотел понимать и знал, что не пойму никогда.
Вслед за копом я прошел по коридору и оказался в маленьком чистом кабинете. За столом сидел тот самый полицейский, которого я видел на балконе Фэррена. Тогда я подумал, что это просто молодой пацан, но теперь заметил на сером рукаве его формы три нашивки сержанта. Он провел ручкой по списку имен и зевнул. На столе лежали и другие бумаги, на многих был логотип «Дикой пальмы».
На меня сержант не смотрел.
— Мне нужно позвонить жене, — сказал я.
— Ваша должность в «Дикой пальме»? — спросил он. — Телемаркетолог, агент по продаже недвижимости, инвестиционный консультант?
По–английски он говорил хорошо, но осторожно, как будто впервые пробовал незнакомые слова на вкус. На груди у него был бейджик с фамилией: «Сомтер».
Я покачал головой:
— Нет, я шофер. Моя жена… Пожалуйста, сержант Сомтер, мне нужно ей позвонить…
Он наконец–то посмотрел на меня и вздохнул:
— Вы приезжаете в Таиланд и делаете много плохого.
— Я? Нет…
Сомтер пододвинул ко мне лист бумаги.
— Это ваш сценарий: что говорить, чтобы выманивать у клиентов деньги. Что говорить, когда деньги испаряются. Как дурачить людей.
Я снова покачал головой:
— У меня нет никакого сценария.
— Вы приезжаете в Таиланд за дешевыми девушками, дешевым пивом, дешевыми ценами. Вы приезжаете в Таиланд за дешевой жизнью.
Я подождал немного, желая убедиться, что Сомтер закончил. В голове гулко стучала кровь, тело ломило. Я не знал, говорит ли он обо мне или обо всех иностранцах, которых встречал в своей жизни. Я действительно не мог понять, и от этого мне становилось страшно.
— Я приехал в Таиланд в поисках лучшей жизни, — тихо произнес я.
Сержант Сомтер кивнул, как будто я с ним согласился.
— Сюда приезжает много фарангов, — заметил он.
— Послушайте, я хочу вам помочь. Сержант Сомтер… пожалуйста… Я готов ответить на все ваши вопросы. Только я не знаю ничего об этих — как вы сказали? — телеагентах и консультантах. Мне ничего о них неизвестно. Я тут ни при чем. Я просто вожу мотоцикл.
— И не для того, чтобы отдохнуть, — продолжил он. — А чтобы остаться и высосать побольше крови. Дешевые цены, дешевая жизнь.
— Это не про меня, — вмешался я.
— Это про таких, как ваш босс. Фэррен. Ведь Фэррен ваш босс?
— Да.
Я был для него просто безликим фарангом — одним из тех, кто дерется в барах, шатается пьяным по улицам, заходит без рубашки в храмы.
— Моя жена волнуется, — попробовал я еще раз. — Она не знает, где я. У нас двое детей…
— Ваша жена отлично знает, где вы, — перебил сержант Сомтер.
Он кивнул молодому полицейскому, который стоял у двери, и улыбнулся, обнажив ровные белые зубы: