Евангелие от Протона - Якунин Антон Иванович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Голос Досу Та У начал уплывать куда-то в сторону. Я уже практически не слышал его. Когда начал слышать свой внутренний голос. Я будто уплывал куда-то, вслед за голосом Досу Та У, но тем громче был мой собственный:
— Господи, что вообще происходит? — спросил я себя, — где я и как здесь вообще оказался. Я лежу, а вернее, пока что стою в каком-то гробу, снаружи напоминающим бомбу. И ведь так оно и есть. Прячут меня. А сам я что, сбежал с родной планеты?! В никуда. Ведь осознавал, что создаю оружие. Но всё равно лез в это с головой. Соня… Что же я натворил. Теперь мне нет места нигде, ни здесь и ни там. Обрушившись как чума и отравив падкий на открытия разум местных жителей, я забрал ещё и несколько невинных жизней. А ради чего? Прогресс?! Любой прогресс обречён стать оружием самоуничтожения. И неважно землянин ты или глизианин. Природа жизни сводится к тому, чтобы уничтожить себя как можно изощренней.
Снаружи, видимо, начали заваривать капсулу. Внутри запахло горелым и немного поднялась температура. Я, перестав смотреть на себя со стороны, вернулся в своё тело. И выбрав первый фильм в списке, включил его.
Понять, о чём фильмы, было нетрудно, но вот разительное отличие речи ставило в тупик восприятие происходящего на экране. Отличие в первую очередь было интонационное. На земле, хоть на разных языках говорят, но интонация как прародитель, отголосок протоязыка всех языков, была очень похожа. Здесь дела обстояли иначе: удивление, гнев, порицание, насмешка — было не разобрать где что. Смотришь как два человека, чуть ли не смеются друг другу в лицо по злому, а потом у них акт нежности и взаимной симпатии. Но могу ли я быть уверен, что и невербальные знаки означают то, что я привык воспринимать. Возможно. Может быть, земляне и глизиане тоже родственники, не исключено, что и у нас есть общий предок. Так как общее у нас всё же есть, несмотря на световые года разделяющие нас.
— Откуда это в моей голове? — спросил я мысленно себя.
Космос перед глазами развернулся, выворачиваясь из точки моего зрения, в поле осознания всего вокруг; и снова перед глазами кипящая, бурлящая, полная движения и искажений вселенная.
— Что ты хочешь показать мне на этот раз? — снова я задал вопрос вглубь себя.
Незаметно для себя, я ушёл в некий транс, любуясь красотами, построенными на паре фундаментальных законов. Увидеть многомерное разнообразие и прийти к осознанию простоты конструкции, снять запрет на восприятие и обнаружить мир не как часть чего-то, а как единое целое. Без границ, без времени, без расстояний, без правил — только функция. Поменяй одну переменную и измениться всё, поменяй все переменные и не изменится ничего.
Когда мы начали взлетать, мне поплохело, перегрузки были велики. Сначала потемнело в глазах, потом появилась тёплая пульсация в висках. Мой транс был прерван резкой вспышкой света. Всё вокруг было белым-бело. Я щурился, так как смотреть было больно.
— Похоже, я умер. — Я увидел идущий ко мне силуэт.
Когда человек подошёл поближе, стало видно, что это женский образ, но лица было не разобрать. Но я чувствовал, что люблю этого человека.
— Соня, это ты? — Спросил я и осознал, что губы мои немы.
Всё тело онемело, я не чувствовал своих конечностей и не мог ими управлять. Паника начала нарастать в моей голове. Она подошла ко мне вплотную и склонилась надо мной.
— Просыпайся, Антон. — Сказала она чуть слышно мне на ухо.
Часть 1 — Глава 10
Постепенно я начал отходить. И чувства возвращались. Лёгкое покалывание в руках и ногах. Свист в ушах.
Моя капсула падала раз за разом, кто-то небрежно перемещал её. Я, то и дело, бился головой о монитор, который уже был весь в крови. Кровь была повсюду. Еще свежая, и уже запёкшаяся, она создавала причудливые узоры поверх работающего монитора. В этих узорах можно было увидеть различные картины, количество оттенков крови было впечатляющим и поражало воображение.
В очередной раз капсула упала, но на этот раз так, что я оказался лежать на спине. И я чувствовал, что мы едем по неровной дороге. Температура начала снижаться и очень быстро. Через пятнадцать минут холодрыга была такая, что зуб на зуб не попадал. А пальцы на ногах, казалось, начинали отваливаться. Пока наконец мы не остановились. Некоторое время спустя, температура начала поднимать. Удовольствие от прошедшей боли может сравниться только с удовольствием, когда ты из сорокаградусного мороза с жутким ветром попадаешь в уютный и тёплый дом, снимаешь с себя верхнюю одежду, обувь. И проваливаешься в пучину блаженства, намыливая руки под струёй горячей воды из крана.
Запах гари мог указывать либо на то, что в капсуле что-то вышло из строя, либо на то, что меня всё-таки вызволяют из заточения. Так и было, языки пламени автогена иногда прорывались внутрь. Пару минут спустя, крышка капсулы была отброшена в сторону, и я увидел Тат У Пэс, который протягивал мне руку. Но, в тот момент, я не смог ухватиться за его руку. Тело не слушалось меня. Тат У Пэс начал вытаскивать меня, и вместе с ещё одним парнем, они перенесли меня на диван.
— Пить… Воды… — прохрипел я,
— Да. — ответил Тат У Пэс.
Он убежал к капсуле и вернулся с флягой. Второй парень помог мне сесть, и я испил воды.
— Что-то случилось не так? — спросил меня Тат У Пэс,
— Я вырубился, — ответил ему я, — Мы так быстро добрались.
— Быстро? Шесть дней лететь здесь. Очень долго. — произнёс он.
— Шесть дней? — удивился я.
— Лежите, отдохнуть вам необходимо, — проговорил он, осматривая меня, — мне казаться нам нужна Ман Ти Фат.
С помощью бравых ребят я улёгся на
