Мы будем вместе - Элизабет Кейли

— Камиллу остановит, — уверенно сказал Джим. — Она всегда верна своему слову. А даже если и вступит со мной в связь, будет очень страдать.

— И откуда вы такие честные взялись?! Один из-за своей честности не может вернуть любимую женщину, вторая не сможет быть счастлива с любимым человеком…

— Если я до сих пор любимый человек. Все же она вышла замуж, — напомнил Джим.

— Вот убей меня, но этот брак соорудил ее папаша! У меня нюх на подобные дела. Я все же юрист.

Джим пожал плечами.

— Может быть. Но я хорошо знаю Камиллу, заставить ее сделать что-то, противное ее воле, невозможно.

— У каждого из нас есть в душе такие волшебные струнки, прикосновение к которым делает человека просто шелковым. И кому, как не отцу, знать о них?

— Ох, Грег, я совсем запутался!

Джим обхватил голову руками. Ему казалось, что от переживаний и постоянных мыслей о том, «что было бы, если бы…», она начнет раскалываться на части, как спелый арбуз.

— Верю, что ты запутался, но кто, кроме вас двоих, сможет все это распутать? — безжалостно сказал Грегори.

7

Камилла подправляла макияж. Она с удивлением смотрела в зеркало: вот уже пять лет она жена Эрскина, а выглядит все так же молодо, как и в день свадьбы. Вот только в ее глазах уже нет украшающего их блеска. И легкая морщинка на лбу говорит о том, что Камилле не очень-то и весело жилось все эти годы в роскошном особняке под постоянным присмотром и контролем.

Она делала все возможное, чтобы подладиться под Эрскина и если не полюбить его, то хотя бы привыкнуть. Но Камилла с удивлением обнаружила, что ее мать ошиблась: чем дольше Камилла общалась с мужем, тем более чужим и странным он ей казался. Она даже привыкла не обращать внимания на его грубые комментарии относительно ее внешности, манеры поведения. А все, что так или иначе было связано с Джимом, просто приводило Эрскина в ярость.

Но были еще и ночи, которых Камилла продолжала бояться так же, как и в первый раз. Правда, последние несколько лет Эрскин почти не прикасался к ней. Камилла не знала, как к этому относиться. С одной стороны, она была рада, что ей больше не нужно терпеть его липкие руки и грубые ласки, а с другой стороны, Камилла понимала, что, если Эрскин не приходит к ней, это значит одно — он находит утешение в объятиях другой женщины.

Она была согласна даже закрывать глаза на очевидные измены мужа. Но вот как скроешь это от родителей и знакомых? Камилла вышла замуж только ради того, чтобы ее родные успокоились, и вот, когда выяснится, что у нее с Эрскином все вовсе не так хорошо, как старается показать Камилла, родители будут в ужасе. Да и мысль о том, что ее муж предпочел другую женщину, была для Камиллы болезненной. Она ведь так надеялась стать для Эрскина идеальной женой, женщиной, которая все понимает и всегда может поддержать, если что-то вдруг не получается. Но чем дольше они жили вместе, тем более чужими становились друг другу.

В последние несколько месяцев Камилла чувствовала себя комнатной собачкой. Правда, очень породистой, чтобы не стыдно было показать друзьям и знакомым. И прелесть такого питомца состояла в том, что с ним не нужно постоянно общаться: тренер, парикмахер, дорогие шампуни и правильное питание — вот залог победы на выставке.

Камилла понимала, что многие женщины были бы просто счастливы, окажись они на ее месте. Она ни в чем не знала отказу, в их доме было только самое лучшее, они много путешествовали… Но ей-то хотелось совсем другого!

Ей хотелось, чтобы рядом был человек, с которым можно о чем-то поговорить или просто сидеть рядом и смотреть, как играют в камине языки пламени. Ей хотелось, чтобы муж, вернувшись домой, радовался тому, что видит ее. А Эрскин, похоже, даже и не заметил бы, если бы вместо Камиллы появилась другая женщина.

— Камилла, сколько можно! — услышала она раздраженный голос мужа. — Что ты умудряешься делать столько времени перед зеркалом?! Разве нельзя одеваться и краситься быстрее? Сколько можно тебя просить не откладывать сборы на последний момент?!

Камилла понимала, что от нее вовсе не ждут ответов на эти вопросы. В последнее время Эрскин вообще предпочитал, чтобы она молчала. Ему было так удобнее сбрасывать напряжение, а если бы Камилла отвечала, каждый такой разговор заканчивался бы ссорой. У нее просто не было сил изо дня в день устраивать скандалы. Камилле хватало и того, что она почти перестала спать.

Не говоря ни слова, она вышла из ванной комнаты.

— Отлично! Я же тебе говорил, что это платье — то, что надо, — улыбнулся Эрскин, с удовольствием разглядывая Камиллу.

Под этим взглядом она чувствовала себя все той же породистой собачкой. Эрскин делал все, чтобы его жена была самой красивой и элегантной женщиной. Надо отдать Эрскину должное, вкус у него был идеальный. Камилла уже давно научилась полностью доверять выбору мужа.

— Поехали, нехорошо заставлять себя ждать.

Эрскин первым вышел из дома. И сел в машину. Ему даже не пришло в голову хотя бы открыть для Камиллы дверцу.

Как же все изменилось! Камилла тяжело вздохнула. Она теперь часто вспоминала, каким был Эрскин всего-то пять лет назад, и всерьез задумывалась, может ли человек так сильно измениться за такой короткий срок. Или дело в чем-то другом?

Они ехали в молчании. Да и о чем они могли поговорить?! Камилла часто ловила себя на мысли, что муж кажется ей незнакомым человеком. Вот и общих тем для разговоров у них уже нет. Нет даже желания искать эти темы.

— Мы приехали, — коротко сказал Эрскин и вышел из машины.

На этот раз, на виду у многих знакомых, он подал жене руку. Но Камилла прекрасно понимала, что это всего лишь дань традиции и приличиям. Как было данью традиции и посещение ими приемов. Камилла терпеть не могла эти «выходы в свет». Если бы у нее была возможность отказаться, она бы ни секунды не задумывалась. Но, зная, что скажет Эрскин, откажись она идти, Камилла просто боялась даже показаться больной. И, несмотря на свои планы, шла на прием. Хотя какие могли быть у нее планы, если она была надежно заперта в золотой клетке? Эрскин даже не позволил ей заниматься преподавательской или научной деятельностью. Он считал, что комнатной собачке вовсе не обязательно иметь степень магистра. И Камилла легко сдалась. Она вообще еще ни разу не отстояла свое мнение. Эрскин всегда побеждал в тех редких спорах, которые возникали в самом начале их совместной жизни.

Камилла понимала, что не стоит сейчас думать о своей неудавшейся жизни, ведь ей нужно улыбаться и поддерживать глупые, ничего не значащие разговоры.

Хотя бы наговорюсь вдоволь, подумала Камилла и невесело усмехнулась. Ей не о чем было говорить с этими людьми, серыми и неинтересными. Камилла подозревала, что и сама становится такой. Она уже не могла вспомнить, когда в последний раз брала в руки книгу или ездила на премьеру в оперу. Что же со мной творится? — спрашивала она себя и не могла ответить. Если она не возьмет себя в руки, это, пожалуй, закончится тем, что она станет похожей на этих крашеных, с тоннами грима на лицах чудовищ, вся жизнь которых посвящена новым тряпкам и пустым сплетням!