Круто закручено - Марина Серова

Мельников положил трубку и повернулся ко мне.

– Ничего не понимаю, – пожаловался он.

– Думаешь, я понимаю? Лекарев что говорит?

– Лекарев говорит, что наш покойничек лежит на своем законном месте. Они там совсем свихнулись. Или решили подменить, кого-нибудь похожего подложить, или еще что-то. Сейчас поеду туда и дам всем разгон. Слушай, Танька, а зачем его опять к тебе притащили? Ведь, определенно, намек на что-то.

– И мне кажется, что намек, только я никак не могу понять на что. Мне теперь ясно, что дело это вокруг нового волокна и вокруг пропавшей тетради с формулами закручено. Наверное, там очень уж крупными деньгами пахнет. И, конечно, надо эту менделеевскую фирму трясти. Их уши торчат, точно. Только не знаю, с чего начать.

– Вот и я не знаю.

Зашел Самойлов.

– Что эксперты решили? – спросил Мельников.

– Ничего не решили. Сфотографировали его, прощупали и сказали, что можно увозить. Документов никаких при нем не обнаружили.

– А откуда у него документы возьмутся? У него их еще вчера не было.

– Как же он попал сюда? – не смогла удержаться я.

– Очень просто, – Витю Самойлова таким вопросом в тупик не поставишь. – Он ведь вчера к тебе шел, видимо, хотел сказать тебе что-то очень важное. А ему не дали. Вот он в морге полежал, подумал и решил свое дело до конца довести. Встал, раздобыл свою одежонку и прямо к тебе. Причем пешком. У него ведь денег при себе ни копейки не было, я сам вчера карманы проверял. Так что пешочком трюхал. И устал, конечно, невероятно. Такие расстояния пешком и живому нелегко осилить, а мертвому – тем более. До твоей двери так и не дотянул. На лестнице прилег отдохнуть, сердечный, так и остался. Шутка ли, покойнику такую дорогу проделать.

– Тут ты, пожалуй, прав, – согласилась я. – Он очень хотел мне что-то рассказать.

– Что-нибудь постороннее на площадке или где-нибудь в подъезде нашли? – спросил Мельников, совершенно не обративший внимание на наш с Самойловым разговор.

– Нет, ничего не нашли. Да и что тут найти можно было? Стрелять в него не стреляли, так что гильза отпадает, оружие тем более. А следы какие-нибудь… Так кто же в подъезде жилого дома еще и следы искать будет…

– Поеду-ка я к Лекареву, посмотрю, что у них там делается, – решил Мельников. – А тебя, Самойлов, могу по дороге домой подбросить.

– Домой это мне подходит, – согласился Самойлов.

– А ты, Танька, завтра к десяти приходи ко мне. Там и жена Чернова будет, и Вересов. Покумекаем все вместе…

Так и решили.

Глава 7

Честное слово, если бы покойный Чернов не появился второй раз на моей лестничной площадке, я бы утром непременно отправилась с визитом в подозрительную фирму «Менделеев», как и обещала Мельникову. Честное слова, так и сделала бы. Я почти всегда выполняю то, что обещаю ему. Но теперь решила не ехать. Принципиально. Милиция за своими покойниками уследить не может, а я должна мотаться по каким-то фирмам? Напрасно Мельников обвиняет меня в любопытстве. Я совершенно не любопытная и в чужие дела никогда не лезу. Но это-то дело меня касается полностью. Не к нему же покойник зачастил, а ко мне. Я же непременно умру, не доехав до этой чертовой фирмы, если не буду знать, что произошло. Интересная история получается: Мельников будет знать, зачем ко мне приходил покойник, а я этого знать не буду. Тут же пахнет махровым мужским шовинизмом, отдает и полным отсутствием равноправия. Подобной несправедливости я допустить не могла. «Нет уж, – решила я, – утром поеду в отдел к Мельникову». За ночь они должны были хоть в чем-то разобраться, выяснить, что надо было покойнику, зачем он так настойчиво ищет встречи со мной. Узнаю это, тогда можно будет и фирмой заняться.

Мельников вчера договаривался с Вересовым, что тот привезет Чернову к десяти часам утра. Вот и я решила появиться у него, но пораньше. Так что в полдесятого я вошла в клетушку, которая считалась кабинетом Мельникова.

Всю дорогу от своего дома до отдела милиции я пыталась сообразить, зачем же вчера приходил ко мне покойник, но так ничего разумного в голову мне и не пришло, потому что случай был совершенно не стандартный: обычно покойники никуда по ночам не ходят. Но у Мельникова же власть. Милиция в два счета может узнать такое, в чем нам, простым смертным, и за год не разобраться. А тут целая ночь прошла… Так что в кабинет Мельникова я вошла вся горя от нетерпения.

Мельников сидел за своим обшарпанным письменным столом и писал. Как ни зайду, он все пишет и пишет. Скоро, наверное, можно будет издать целое собрание сочинений его протоколов, докладных и разных объяснительных записок.

– Привет, – сказала я. – Надеюсь, вы уже выяснили, с чего это ваши покойники ко мне сбегаются по вечерам?

Андрей голову поднял, посмотрел на меня, но ничего не сказал и продолжил писать. Дописал что-то, очевидно, очень важное, потом опять голову поднял и на этот раз заговорил.

– Привет, – сказал он. – А ты ведь сейчас, насколько я себе это представляю, в «Менделееве» находишься.

– Неужели ты думаешь, что я спокойно буду относиться к происходящим вокруг меня чрезвычайным происшествиям?! – У меня было полное основание перейти от пассивной обороны к активному наступлению. И я перешла. – Этот покойный Чернов раз пришел и не застал меня дома, так он второй раз явился. И у меня нет никакой уверенности, что сегодня ночью он опять не окажется у моего порога. Мне по ночам спать надо, а не твоими клиентами заниматься. Понимаешь, они мне надоели. Но если ко мне по ночам стали бегать покойники, должна я узнать, что им нужно и какие меры принимает наша славная милиция, чтобы меня беречь. Имею я право узнать об этом? Или я, по-твоему, должна в это время в какой-то фирме суетиться?

– Да нет, я чувствовал, что ты придешь, – с определенной долей тоски в голосе признался Мельников. – Всегда так – только займусь работой, непременно ты заявляешься. А мне сейчас некогда с тобой разговаривать. Подожди полчасика, придут Вересов с женой Чернова, тогда и поговорим.

– Ты хоть одно слово скажи, – взмолилась я.

– И полслова не скажу. Сиди и жди.

– У меня сейчас такое напряжение внутри, – пожаловалась я, – что если ты мне не скажешь, то я взорвусь.

– Об этом и не мечтай, – предупредил Андрей, – выгоню. Кстати, учти: придет жена Чернова, так ты к ней со своими вопросиками не лезь. Это я ее вызвал, а не ты. Я тебе разрешаю присутствовать. Вот ты и присутствуй, слушай и помалкивай.

– А если хорошая мысль придет?

– С чего бы это? – Все-таки он нахал, этот Мельников, и грубиян. – Не придет тебе в голову никакой хорошей мысли. Ты случайно свежую газету не захватила?

– Нет… – удивилась я. И зачем это ему газета понадобилась…

– Вон там на тумбочке вчерашняя лежит. Ты сядь и почитай.

– Что-нибудь интересное? – почти обрадовалась я и схватила газету, надеясь, что там какая-то информация по нашему делу есть.

– А чего там может быть интересного… – усмехнулся друг мой опер. – Просто ты ее читать будешь и не станешь мне мешать. Осталось еще почти полчаса времени свободного, и должен я тут кое-чего написать. Непременно сегодня отдать надо. А то потом заверчусь и забуду. И вечером по этому поводу солидный втык получу.

Я поняла, что трогать сейчас Мельникова нельзя. И посочувствовала ему. Так что взяла вчерашнюю газету и стала ее читать.

Невеселое это дело, читать газеты. В центральных все про взрывы и аварии, землетрясения и оползни и о том, кто опять проворовался, но его не трогают, потому что нет доказательств. Радостного очень мало. Но мне как раз повезло, попалась местная газетка. Чтива в ней, конечно, меньше, но спокойней как-то.

У нас со взрывами скромней, а землетрясений и вовсе не бывает. Но в области есть губернатор, вот про губернатора газета и писала. О ком же еще писать, если не о губернаторе. Народ ведь только тем и интересуется, что там и как у губернатора происходит. Утром с этой мыслью встает, вечером с этой же мыслью спать ложится. Газета, удовлетворяя интерес трудящихся масс и всего населения области в целом, сообщала, что губернатор поехал куда-то за рубежи нашей страны, там что-то такое очень важное увидел и даже собирается заключить по этому поводу какой-то очень выгодный для всех нас договор. В общем, губернатор и сопровождающие его лица своей поездкой остались довольны, а газета тем более. Сообщили, конечно, и о том, с кем губернатор встретился в пределах родной области, что посоветовал сделать людям и что, в свою очередь, пообещал сделать сам. И многое другое, очень важное из жизни губернатора.

Такое подробное описание, естественно, заслуживает всяческого поощрения. Ведь благодаря газете народ пребывает в курсе дела и радуется бурной деятельности своего избранника. И еще представленный газетой отчет очень важен для истории родного края. Когда, в назидание потомкам, надо будет составлять жизнеописание губернатора, авторам его не придется копаться в архивах. Возьмут подшивку газеты и число за числом выпишут все нужное. Вот вам и «Летопись славных дел«.