Наркомафия - Николай Леонов

– Шагай, все будет нормально. – Гуров остановился. Байков шел неуверенно, по краю тротуара, покачиваясь, словно пьяный. Мимо проскочила заляпанная грязью “волга”, остановилась метрах в пятидесяти, из нее вышел мужчина. Байков шел к машине, неожиданно споткнулся, упал на колени, завалился набок. Выстрела никто не слышал, но и Гуров, и Отар, который шагнул было навстречу Байкову, остановились, начали оглядываться. Машины проносились мимо; редкие прохожие, укрываясь от непогоды, спешили по своим делам. Кто в наше время обращает внимание на упавшего человека?

– Мать твою! – забормотал Отар в рацию. – Кажись, его шлепнули!

– Не болтай, забери его в машину, – приказал Еланчук. Отар заглянул в “волгу”, позвал напарника, они вдвоем подбежали к Байкову, над которым, склонившись, уже стоял Гуров. Разорвав рубашку, он сунул руку, попытался нащупать сердце, поднял голову, оскалился на Отара и его напарника:

– Ложкомои! Подонки! – Гуров вновь наклонился к Байкову, перевернул лицом вниз.

На светлом плаще, под лопаткой чернела аккуратная дырочка, вокруг которой расплылось темное пятно.

– Без истерик, сукины дети! – Гуров достал платок, вытер руки. – Забирайте, пока какая-нибудь ментовская машина не остановилась по случаю.

Отар попятился, а его сотоварищ вообще заторопился к своей “волге”.

– Юрий Петрович, – забормотал Отар. – Покойник, мертвее не бывает. Куда его?

– Где Гуров? – спросил Еланчук устало.

– Здесь я, Юрий Петрович, – чуть насмешливо ответил Гуров. – Вы что, хотите труп на меня повесить? Заберите его отсюда и немедленно.

– Отар, немедленно! Забери тело немедленно!

Но Отар уже садился в “волгу”, которая тут же сорвалась с места.

– Юрий Петрович, ваши парни смылись, – спокойно сказал Гуров, вынул фляжку, глотнул. – Тело оставить или забрать? Ответ прозвучал нечленораздельно, и рация умолкла.

– Вот и верь после этого людям! – философски изрек Гуров и махнул рукой. Через несколько секунд рядом остановился “мерседес”, выскочил Крячко, засуетился:

– Как же это, господин полковник?

Еланчук сидел за рулем сверкающего “вольво”, стоявшего у здания “Известий”, бездумно смотрел на памятник Пушкина, слушал разговор Гурова и Крячко.

– Бандиты – они и есть бандиты. Не удивлюсь, если сейчас подкатит патрульная машина, и мы долго будем объяснять, как шли и тело нашли. Открывай дверцу, бери под колени, я – под руки.

– Папа! – раздался детский голос. – Что с папой?

– Ничего страшного, Даша, – фальшиво ответил Гуров. – Он волновался, что потерял тебя, вышел, упал.

– Папочка!

Хлопнула дверь, заработал мотор, приглушенно зазвучал голос Крячко:

– И куда теперь прикажете?

– Поезжай вперед, будем думать. Дашу – к бабушке...

Голоса звучали все глуше, затем смолкли. Еланчук включил свою рацию и спросил:

– Отар, ты где?

– Напротив вас, за сквером.

– Поехали в фирму.

Еланчук включил поворот и выехал со стоянки. В машине было тепло, даже жарко, но бывшего гэбэшника знобило. В виске монотонно стучало: “Теперь он знает мое имя и отчество. Теперь он ухватился за кончик...”

“Мерседес” стоял у тротуара. Гуров протянул девочке две таблетки, бумажный стаканчик с минеральной.

– Дашенька, выпей.

– Не хочу.

Девочка не отрываясь смотрела на сидевшего рядом отца, который глупо улыбался, комкая лежавший на коленях грязный плащ, смотрел на свой палец, засовывал в дырку, изображавшую смертельную рану, вынимал, снова засовывал.

– Подбери губы. Прикажи дочери, чтобы она выпила, – сказал Гуров.

– Я сама. – Даша взяла таблетки, запила водой. Гуров глотнул из фляжки и сказал:

– Будем думать дальше.

– Лев Иванович, – горячо заговорил Байков, – по гроб жизни обязан.

– Станислав, двигайся на Ленинский. Даше спать пора. Девочка, прижавшись к отцу, уже задремала.

– Может, мне за рубеж? А вы тут вроде похороны устроите? – неуверенно сказал Байков.

– Тогда надо найти режиссера, сценариста и снять кино. Мы отняли ребенка и временно сохранили вам жизнь. – Гуров взглянул на Байкова без симпатии. – Я это сделал ради девочки, в какой-то степени из принципа и самолюбия, но отнюдь не из-за вашей персоны.

– Брось, Лев Иванович, – вмешался Крячко. – Вечно ты хочешь казаться хуже, чем есть. Успокойся, у тебя действительных недостатков хватает.

– Охрану мы к вам приставлять не будем, да это и бесполезно, – продолжал Гуров, словно Крячко ничего не говорил. – Думаю, они от вас откажутся: у них появились более важные заботы. Правда, у нас они тоже появились.

В вельветовом костюме благородного болотного цвета, с шелковым платком, повязанным под распахнутым воротом темной рубашки, Еланчук сидел на краю своего письменного стола, казалось, не слушал Отара и бессвязные реплики его напарника, был полностью поглощен созерцанием собственного ботинка, сделанного в некотором отдалении от обувной фабрики “Скороход”.

Когда Отар выдохнул, замолчал и начал платком вытирать блестевшее от пота лицо, Еланчук тихо спросил:

– Я просил вас подобрать юриста с тротуара?

– Господин Еланчук, я уже объяснил. – Отар взглянул на громоздившегося рядом напарника.

– Я просил, вы не выполнили. – Еланчук склонил голову набок, погладил мизинцем усики. – Идите, ваша судьба меня не интересует, она вне моей компетенции. Да, я благодарю вас, что по рации вы сообщили сыщикам только мое имя-отчество и не успели упомянуть фамилию.

Дверь распахнулась, вошел водитель директора СП, кивнул Отару: мол, убирайся. Когда неудачники выскочили, через порог неторопливо переступил хозяин. Он пожал Еланчуку руку, хотя виделся с ним сегодня много раз, доброжелательно улыбнулся, опустился в кресло для гостей. Водитель вышел, плотно прикрыл за собой дверь, а Еланчук легко спрыгнул со стола, занял подобающее место.

Иван Прокофьевич Жмых, руководитель зачуханного, полуживого СП “Витязь”, он же Валентино, один из главных, если не самый главный авторитет русской наркомафии, смотрел на Еланчука задумчиво. В его агатовых глазах отсутствовало какое-либо выражение. Еланчук, повидавший в своей жизни начальников различных, даже умных, взгляда не опустил, но чувствовал себя несколько дискомфортно, поэтому прибегнул к известному приему, коим не раз пользовался и Гуров, взгляд с Валентино разомкнул и начал разглядывать его ухо. Вроде не отвернулся, не сдался, а из-под магнетизма взгляда ускользнул.

– Юрий Петрович, мы с вами никогда не разговаривали наедине. Но, уверен, вы догадывались, кто истинный хозяин столь доходного предприятия.

– Я столько лет проработал в совершенно секретных структурах, что приучен не интересоваться вопросами, не имеющими непосредственного отношения к моей деятельности, – спокойно ответил Еланчук и неожиданно спросил: – А вы, Иван Прокофьевич, никогда не интересовались своей родословной? Я не большой специалист в данной области, но, глядя на вас, винить татар грешно.

– Делал такую попытку, – хмыкнул Валентино, достал расческу, провел по идеально лежащим иссиня-черным волосам. – Бабка у меня по отцовской линии, вроде бы гулящая была, дальше не пробрался. Все остальные – русские что по крови, что по масти. Рассказывают, когда я родился, отец матушку чуть не пришил. Спасло ее, что обитали они далеко за Уралом, в глуши, где единственным брюнетом проживал лишь медведь.

Он довольно расхохотался, обнажив превосходные зубы, но в миндалевидных внимательных глазах веселья не было.

– Так кто же нашего убогого юриста жизни лишил? – спросил он легко и даже небрежно.

– Вы меня спрашиваете? – на одесский манер, с еврейским акцентом, спросил Еланчук, искренне удивился, даже прижал ладони к груди. – Я не держал оружия много лет, кроме ваших молодцев, у меня ни одного знакомого стрелка. Вопрос не по адресу.

– К кому же мне обратиться за ответом?

– Вас интересует мое мнение? – Еланчук понял, что перегибает палку, и уже другим тоном продолжал: – Я не располагаю никакими доказательствами, но внутренне убежден – Григорий Байков жив, здоров, в настоящий момент беседует с сыщиком Гуровым, а возможно, и не беседует, так как исповедовался раньше. Я не стану напоминать, что неоднократно передавал вам: канал через фирму “Стоик” следует немедленно перекрыть.

– Не хотите, так и не напоминайте. – В голосе Валентино звучало раздражение. – Что этот, как его, Гуров, кажется, оказался вам не по зубам?

– Я не мальчик, Валентино, вы меня на “слабо” не ловите. Если хотите знать – серьезный разработчик, как и, разумный шкипер, не бросается на преградивший путь риф, а изящно огибает, оставляет его в кильватере.

Валентино помолчал, вновь провел расческой по волосам, видимо, имел такую привычку, уже спокойно произнес:

– Давать советы и следовать им – не одно и то же. Уважаемый Юрий Петрович, я ценю ваши знания и опыт, но вы многого не понимаете...