Ложь во спасение любви - Барбара Картленд

«Жаль, папа ничего этого не видит», — подумала про себя Кармела.

Он не только легко бы определил, чьей кисти принадлежат представленные картины, но и поведал бы множество забавных коротеньких историй из жизни самих художников.

Она вспомнила, как однажды, в разговоре о картинах, он неожиданно сказал: «Мне хотелось отвезти тебя во Флоренцию или Рим».

Здорово было бы, окажись он рядом с ней здесь, ведь Гэйлы, она слышала это от графини, владели прекрасной коллекцией картин не только английских, но французских и голландских мастеров.

Кармела все еще вспоминала отца, когда граф неожиданно обратился к ней:

— Вы выглядите крайне озабоченной, Фелисити. Что так беспокоит вас?

— Нет, нет, все в порядке, — поспешила ответить Кармела. — Я задумалась о великолепных картинах.

— Когда я верну домой свою коллекцию, украденную Наполеоном и вывезенную в Париж, — вмешался принц, не дождавшись, пока граф ей что-нибудь ответит, — вы найдете там не только красивые, но и редчайшие, ценнейшие экземпляры. Некоторые из них являются великолепными образцами средневековой живописи, и они непременно заинтересуют вас.

— Мне интересны буквально все картины, — призналась Кармела. — Но вы сказали, вашу коллекцию украли… а теперь, когда война закончена, сможете ли вы вернуть ее назад?

— Именно это я и пытаюсь сейчас выяснить, — объяснил принц, — и я нуждаюсь в помощи его светлости, дабы удостовериться, что французское правительство меня не обманывает.

— Я уже говорил с герцогом Веллингтоном относительно вашей просьбы, — сказал граф, — и он обещал мне сделать все, чтобы справедливость восторжествовала.

— Это — все, о чем я прошу, — заметил принц, — и я полагаю, сударыня, вы согласитесь, мы вправе рассчитывать на справедливость после перенесенных ужасов и лишений войны.

— Разумеется, — согласилась Кармела. — Я надеюсь, вашему королевскому высочеству будет сопутствовать удача в поисках.

— С вашей помощью и я не сомневаюсь в успехе, — ответил принц.

Кармела изумленно посмотрела на него, ей показалось, она не правильно что-то расслышала.

Он, скорее всего, имел в виду ее помощь своему кузену и опекуну в розысках сокровищ и их возвращении на родину.

По окончании завтрака они перешли в большую, внушительных размеров библиотеку. Принц извинился и ненадолго оставил графа и Кармелу наедине.

Кармела, поглощенная восторженным созерцанием книжных полок, даже ничуть не смутилась, оставшись с графом наедине.

Как много там хранилось книг, которые ей хотелось бы прочитать! Начать предстояло с атласа, и она надеялась найти его прямо сейчас.

Как только дверь за, принцем, закрылась, она обратилась к графу:

— Поскольку я, к сожалению, даже понятия не имею, где находится страна его королевского высочества, как вы думаете, смогу ли я найти атлас среди этого великолепного собрания книг?

— Я уверен, что хотя бы один есть в наличии, — ответил граф. — Давайте я попробую отыскать, С этими словами он направился к столу, на котором лежали какие-то книги и бумаги, и уже у стола обернулся к ней:

— Мне приятно слышать, что вас заинтересовал Хорнгельштейн.

— Да, мне любопытно, где это, и какой народ там живет.

Судя по имени принца, они говорят по-немецки.

— Хорнгельштейн находится на границе Германии и Франции, а население — наполовину немцы, наполовину французы, — объяснил ей граф. — Вам они покажутся очаровательными, дружелюбными людьми, и вы увидите, как их переполняет радость по случаю окончания войны.

— Их радость разделяют и многие другие народы, — согласилась Кармела.

Граф поворошил бумаги на столе и обрадованно воскликнул:

— О, а вот и нашел! Как я и полагал, нашел, хотя последний хранитель библиотеки уволился.

Отыскав нужную страницу, он вручил Кармеле атлас в красном кожаном переплете. Она положила его на бюро, стоящее почти в самом центре комнаты.

Она с любопытством переворачивала страницы, потом вернулась к карте Европы, и граф указал ей на крохотную страну, расположенную на границе Франции, и сказал:

— Это Хорнгельштейн, Ваша будущая страна!

Кармела онемела. Минуту спустя сумела переспросить:

— Вы сказали… моя страна?

— Я думал, вы уже догадались, почему принц гостит здесь.

Кармела подняла глаза на графа и с трудом произнесла:

— Я… не… понимаю, о чем это вы… говорите.

— Тогда позвольте мне все пояснить, — согласился граф. — Как ваш опекун я принял соответствующие меры и позаботился о вашем замужестве, честно говоря, я подыскал вам весьма и весьма блестящую партию — его королевское высочество принца Фредерика!

В Кармеле закипал гнев.

— Вы обо всем договорились, не спросив моего… согласия?

— Не могу поверить, будто вы станете возражать.

В голосе графа девушке явственно послышалось неподдельное удивление, и она заторопилась высказаться:

— Но, само собой разумеется, я возражаю! Неужели вы полагаете, будто я, или любая другая женщина, стремилась бы выйти за человека, с которым никогда ранее не встречалась и успела поговорить всего лишь несколько минут?

Граф смотрел на нее с таким выражением, словно с трудом понимал сказанное. Поразмыслив немного, он сказал:

— Я и вообразить себе не мог, что вас не восхитит перспектива стать принцессой.

— Действительно, с чего бы это вам вообразить подобное? — ехидно поддела его Кармела. — Вам трудно поверить в это, тем не менее женщины тоже умеют чувствовать, как и все другие существа на свете!

На мгновение граф, казалось, лишился дара речи. Наконец он произнес:

— Возможно, я и ошибаюсь, но, по-моему, молодым девушкам всегда устраивают браки их родители, и они принимают подобные предложения без возражений.

К неудовольствию Кармелы, в его словах была значительная доля правды, Ведь и родители Джимми Солвика и родители его невесты посчитали когда-то брак своих детей выгодным для обеих семей и принудили их пожениться еще в юном возрасте. Вопрос же, любят ли друг друга молодые, не обсуждался вовсе.

Она также вспомнила рассказы Фелисити о судьбе ее подруг, которых выдавали замуж за мужчин, вызывавших у них лишь отвращение. Никакие протесты юных девушек не могли предотвратить подобные браки.

Теперь она убедилась — опасения Фелисити оказались не напрасными, ведь та ничем не сумела бы противостоять решению своего опекуна и не смогла бы сопротивляться ему.

Сейчас предстояло бороться Кармеле. И не только потому, что граф считал девушку настоящей наследницей огромного состояния, в то время как она таковой не являлась.

Родные отец и мать учили Кармелу всегда самостоятельно принимать решения, касающиеся лично ее.