Обряд Ворлока - Русанов Владислав Адольфович

Викинги лежали все в так же неподвижно. Ни один из них не сдвинул руку или ногу. И по прежнему ни храпа, ни других каких звуков, кроме тихого сопения, свидетельствующего, что они спят, а не умерли.

– Ничего, воины датские, Вальхалла подождет вас… А пока что вы нужны мне.

Вратко вознес огонь факела над головой, попросив помощи и поддержки у перунова братца, и проговорил:

Вначале ничего не произошло. Не задрожали холмы, не мигнуло пламя, не потянул ветер, как ожидал новгородец.

Несколько ударов сердца сохранялся мертвая тишина. Датчане лежали неподвижно…

Зато потом!

Парень и не надеялся, что сказанная им виса сработает так быстро и неотвратимо.

Викинги охнули одновременно.

Одиннадцать пар глаз уставились на Вратко.

Одиннадцать пар рук схватились за оружие.

«Вот сейчас меня искрошат, как капусту», – мелькнула малодушная мыслишка.

Лосси Точильный Камень первым попытался вскочить на ноги. Застонал, упал на одно колено, выронил топор.

– Тролльи потроха!

Рядом с ним викинг со шрамом на щеке рухнул на четвереньки. Пожилой лысоватый датчанин грязно заругался, ударившись локтем.

И началось!

Хирдманы Лосси падали, цепляясь за одежду друг дружки. Звенели на камнях выскальзывающие из пальцев мечи и секиры. Викинги ругались, поминая кишки троллей и причандалы йотунов.

В один миг под сводами пещеры стало шумно, как на волинском торгу.

Словен сперва не мог понять – в чем же дело? И лишь потом сообразил: если спать в холоде и сырости, все мышцы затекают и теряют способность двигаться, все суставы начинают болеть. Вот так и получается, что ноги отказываются ходить, а руки – держать оружие.

Викинги продолжали копошиться на полпещеры, сбившись в еще более беспорядочный клубок, чем во время сна.

– Датчане! – Вратко решил воспользоваться их беспомощностью и хотя бы попытаться договориться добром. – Воины! Вы узнаете меня?

– Ворлок! – выплюнул рыжебородый дружинник.

– Чародей из Гардарики… – протянул седой.

– Безбожник! – парнишка в драной рубахе попытался перекреститься. Выходило у него плохо, поскольку ладонь насмерть вцепилась в рукоять топора.

– Ты ворлок из Хольмгарда! – хрипло проговорил сам Лосси. – Ты явился по наши души, порождение Локи?

– Не нужны мне ваши души, – Вратко старался говорить твердо и уверенно, как говорил Хродгейр во время королевского суда на Оркнеях. – Я пришел помочь вам? Мы можем поговорить, Лосси-датчанин?

Точильный Камень озадаченно покрутил головой. Прикрикнул на своих:

– Тише! Раскудахтались тут! Вы воины или трэли[37]?!

Хирдманы пристыжено замолчали.

– Чего ты хочешь, ворлок? – Лосси медленно поднялся. Гордость прирожденного воина не позволяла ему разговаривать стоя на четвереньках или на коленях. Он кряхтел, лицо викинга кривилось от боли, но он все же встал, тяжело опираясь на рукоять топора.

– Я разбудил вас… – начал новгородец, но его перебил плешивый датчанин:

– А кто наслал на нас чародейский сон? Сам же и наслал!

– Неправда, – Вратко покачал головой. – Не я вас усыплял. Кто? Не знаю. Но можем попытаться выяснить это вместе. После…

– Не ты нас усыпил? – нахмурился Лосси. – А кто? Кто здесь ворожит, колдует, напускает порчу? Я не знаю другого ворлока, кроме тебя…

– Если ты не знаешь, то не значит, что их нет! – отрезал Вратко, вспомнив королеву Маб и Керидвену. И одна, и вторая запросто могли бы наслать волшебную сонливость на чужаков. Обеим эти чары по силам, обе способны на хитрость, когда им выгодно.

– Да? А кто даже тогда это сделал? – упрямо наклонил голову датский хевдинг. По обыкновению северян он не собирался никому верить на слово.

– Сказал же – не знаю. Но если ты потребуешь, выясню. Могу даже поклясться тебе в этом.

– Поклясться? Пустое… Знал бы ты, сколько раз мне приходилось давать клятву, а после брать слова назад. Попробуй убедить меня, что ты тут ни при чем.

– Разве то, что я вас разбудил, не самое лучшее доказательство?

– Нет, – отмахнулся Лосси. – Ворлоки всегда ищут выгоду лишь для себя.

Новгородец вздохнул.

– Пойдем наружу, там, на свежем воздухе, я вам свидетеля покажу. Пускай он нас рассудит.

– А почем мы знаем, что там нас саксы не ждут? – снова встрял плешивый.

– Ждут. Обязательно ждут, – не стал возражать словен. – Но всего один и настроен он дружелюбно.

– Ты стал труслив, как заяц, Бьёрн! – покосился на болтуна Лосси. И снова обратился к Вратко. – Мы выйдем отсюда, ворлок. Не самое лучшее место… – Он поёжился. – Но ты ответишь на мои вопросы. И постараешься, чтобы ответы мне понравились.

– Мои ответы – не марка серебра, чтобы всем нравиться, – пожал плечами новгородец. – Могу пообещать, что скажу тебе правду. А там решишь для себя – друг я вам или враг. Годится?

– По рукам! – впервые за время разговора Точильный Камень улыбнулся. – Пошли!

Выбравшись из-под каменных сводов Вратко первым делом окликнул старого сакса: – Вульфер! Вульфер, ты где?!

Ответом была тишина.

Уже совсем стемнело. Туман отражал отблески факела, играя всем оттенками красного: от багрового до ярко-алого. Мутно-белесая стена приступала совсем близко… Ну, как тут дорогу найти! И старик запропастился куда-то…

– Вульфер!

Тишина…

– И где же твой свидетель, ворлок? – Лосси шагал еще неуверенно, но уже гораздо ровнее.

Его хирдманы выбирались, поддерживая друг друга, опираясь на оружие, хватаясь руками за стены подземного хода. Кто-то, вдохнув полной грудью сырой, но все-таки свежий воздух, садился прямо там, где стоял. Другие с наслаждением впитывали и сырость, и холод – ведь это запах спасения и свободы.

– Откуда я знаю? – парень развел руками. – Он – вольный человек. Хочет – приходит, хочет – уходит.

– Как селедка, – усмехнулся Бьёрн. – Хвостом махнул и поплыл… То в море, то во фьорд.

Викинги негромко засмеялись.

«Ну, если хохочут, значит не пропадут, – подумал Вратко. – Для урман смех – первая радость в жизни… Нет. Вторая. Первая – голову кому-нибудь с плеч снести. И, кажется, с моей головы они сейчас и начнут…»

– Вот скажи, ворлок, что мне с тобой делать? – Лосси держал топор наперевес, прижимая к груди, как мать новорожденного младенца. – Я познакомился с тобой нынешним летом, но с тех пор удача развернулась ко мне задом. И лопни мои глаза, если это тот зад, который может соблазнить мужчину. Я уже жалею, что ввязался в поход Харальда Сурового. Ни денег, ни славы не добыл, а почти всю дружину потерял. И корабль… – Лицо Точильного Камня на мгновение страдальчески сморщилось. – Мой дреки… Мой «Жрущий ветер». Где он теперь, ворлок?

– Я-то тут при чем? – Вратко развел руками. – Разве я уговаривал тебя плыть на Оркнейские острова?

– Мои неудачи начались, когда я повстречал тебя, – угрюмо повторил викинг.

– Ну, извини… И позволь мне сделать так, чтобы встречей со мной они и закончились.

– Я тебе не верю, – Лосси перехватил топор покрепче. – Знаешь, что мне хочется сделать?

– Догадываюсь.

– Разрубить тебя на две половинки. А потом еще на две. Да разбросать их подальше одну от другой. Знаешь, зачем?

Новгородец молчал, прикидывая, в какую строну лучше будет убегать, если датчанин от слов перейдет к делу.

– Не знаешь? Так я скажу, – продолжал между тем Лосси. – Что бы части твоего тела не срослись вместе, послушные чародейским заклинаниям, а душа твоя вечно блуждала во мраке и холоде Нифльхеля!