Между ангелом и бесом - Ирина Боброва

— Пешеходы, — ответил Гуча, кляня себя за то, что не удосужился расспросить Марту о ее ближайших соседях.

— Вах! А я, глюпый Хасан, думал, что вы наездники! — пошутил главный. Остальные с готовностью рассмеялись, будто замечание было очень остроумным. — Зачем в столицу идете?

— Может, мы не в столицу, — огрызнулся Самсон.

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся главарь. — Куда еще можно идти во Фрезии, как не в столицу? У нас в стране только один город, и это великий город!

Бандиты сняли тюрбаны и почтили величие главного города в королевстве. Горячее солнце поплясало на лысинах и брызнуло в стороны. Друзья зажмурились.

— Слюшай, я тебя спрашиваю, зачем идете. А ты что мине говорить? Иду — не иду! Ай-ай-ай, нехорошо над старым человеком смеяться. Зарежю. — Толстый предводитель протер саблю полой своего развевающегося одеяния и нахмурился. — Ну?

Прежде чем осторожный черт успел придумать подходящий ответ, Самсон влез в разговор:

— Жениться на вашей принцессе идем, или королеве, или кто у вас там! Так что повежливее, вы разговариваете с будущим правителем этой страны!

Смеялись бандиты долго, ржали даже их верблюды, с зависшего в небе ковра-самолета тоже донесся тонкий женский смех.

— Дорогих женихов надо с почетом проводить до дворца. — Главный слегка кивнул головой, и дюжие молодцы из его отряда разостлали на песке три разноцветных ковра. — Ложитесь! Замуж выходить будем!

— Драться мы сейчас будем, — мрачно проговорил черт поудобнее перехватывая посох. — Э, дарагой, зачем так обижаться, у нас договор с Гуль-Буль-Тамар. Лицензия на извоз тоже в порядке, налоги платим исправно, так что прошу на ковер, пожалуйста!

— Самолет? — поинтересовался Бенедикт.

— Самолет, — подтвердил главарь таксистов.

— Может, поедем, а? — неуверенно подал голос Самсон.

— Не нравится мне все это, — с сомнением проговорил Гуча. — Подвох здесь какой-то, нутром чую!

— Вай, дарагой, ты что такой недоверчивый? Все равно в столицу идете, садись, подвезем! — Главарь сделал широкий жест рукой, указывая на ковры.

— А на одном что, нельзя?

— Слюшай, ты сколько весишь, а? Не знаешь? Вот, а говоришь, на одном! Меня за перевозку лишнего груза лицензии лишат.

— Кто? — удивился черт.

— Кто-кто! Служба безопасности воздушного пространства, вот кто!

Гуча пожал плечами и кивнул спутникам, соглашаясь продолжить путь предложенным способом. Они покидали на ковры пожитки и устроились на мягких подушках, которые быстро положили разбойники чином помладше. Пилоты, если можно так назвать водителей летающих половиков, уселись рядом и принялись бормотать заклинания.

В воздух поднялись одновременно, и, сохраняя одинаковую высоту, три ковра-самолета полетели на юг. Гуча довольно спокойно переносил полет, Бенедикт, привыкший к перемещениям по воздуху — тоже, а вот Самсону пришлось туго. Его замутило в первую же минуту. Рыжий принц попробовал было посмотреть вниз, но отшатнулся от края, позеленев лицом. Так и просидел всю дорогу — вцепившись в длинный ворс и закрыв глаза.

Под ними проплывали небольшие оазисы и караванные тропы, белеющие на песке скелеты и отбившиеся от каравана верблюды. На горизонт маячила столица, переливаясь белыми башенками, сверкая фонтанами. Маня к себе, обещая усталым путникам покой и прохладу.

Гуча с трудом стряхнул очарование сказочного города и обернулся к Хасану. Тот сидел с довольным видом, точно кошка, поймавшая мышь и предвкушающая пир. Подозрения, возникшие у черта еще при посадке, всколыхнулись с новой силой.

— Куда сейчас? — спросил Гуча.

— Прямо во дворец, к ослепительной Гуль-Буль-Тамар! Давно я такую отменную добычу не привозил! Вах! — Хасан был так погружен в приятные мысли о вознаграждении, которое скоро получит, что даже забыл, с кем говорит.

— Добычу, значит? — задумчиво произнес черт и посмотрел на летевшие впереди ковры. — Добычу…

— Слюшай, что ты переживаешь? Жизнь будет что надо, каждый день рахат-лукум будешь кушать, пэрсики, массаж тебе будут делать… — Бандит замолчал, почувствовав на своем горле холодную сталь ножа. — Вах?! Так би и сказал, что пэрсики не любишь, зачем сразу ножик?

— Дай сигнал своим джигитам, чтобы шли на посадку.

Толстяк сложил ладони рупором, поднес их к губам и заорал:

— Майна, майна! Куда летишь, майна, говорю!

Ковры-самолеты плавно опустились на небольшую площадку у городских ворот.

— Теперь мы, — спокойным голосом, от которого, впрочем, у главаря таксистов возникло нехорошее предчувствие, приказал Гуча.

Ковер пошел на снижение и плавно приземлился рядом с остальными. Ангел уже разминал затекшие ноги, приседая и подпрыгивая, а Самсон, с зеленым лицом, полз к ближайшему кустику.

— Этот нам сегодня не помощник. — Черт проводил принца сочувственным взглядом и, не убирая ножа от горла онемевшего разбойника, обратился к двум другим:

— Ложитесь на ковры.

— Делайте, как он сказал, ишаки вонючие! Если он меня поцарапает, я с вас шкуру спущу! — взвизгнул Хасан. — Три шкуры спущу!

— За что ты его? — удивился Бенедикт.

— В рабство хотел продать.

— Дарагой, разве это рабство? Кушай шербет, пэр-сики! Ну ладно, не любишь пэрсики — тебе изюму дадут. Массаж каждый день! Сам бы туда пошел, любые деньги заплатил бы, лишь бы взяли!

— Не стой столбом, закатай их в ковры, — при-крикнул Гуча на непонятливого ангела и снова переключил внимание на пленника.

— И почему же ты до сих пор не продался?

— Не берут. Я не возбуждаю желания, — сокрушенно вздохнул тот.

— Какого желания? — не понял наивный Бенедикт.

— Сексуального, — пояснил всеведущий Гуча. — Этот гад в бордель нас продать хотел!

— Эй, дарагой, ты меня не понял, я только… — Толстяк не договорил, опушенный ударом по затылку, он рухнул на ковер.

Черт со злорадством завернул его в ковер, чаще, чем того требовало дело, молотя кулаками.

— Зачем ты его так, он же ответить тебе не мо лет. — Ангел осуждающе вздохнул.

— Я его не бью, я ему массаж делаю. Эротический. Помоги принцу встать, что-то его к песку тянет, боюсь, ему здесь действительно не климат.

Вылив последнюю воду из фляжки на голову обессилевшего Самсона, друзья помогли ему подняться и, поддерживая его под руки, вошли в город.

И попали на базар. Торговали все. Все, что только можно продать и купить, — продавалось и покупалось. На узеньких улочках яблоку негде было упасть. Сновали туда-сюда мальчишки-водоносы. Торговцы дергали путников за одежду, предлагая что-нибудь купить или просто заглянуть в лавку. Малолетний воришка попытался залезть черту в карман, но, получив оплеуху, отстал.

— Скажите, как пройти во дворец? — поинтересовался Гута у прохожего и в ответ получил такой многозначительный взгляд, что зарекся на будущее о чем-либо спрашивать.

Непонятным образом всем стало известно, что друзья идут к принцессе. Толпа расступалась перед ними, женщины смотрели на чужеземцев оценивающим взглядом и, как ни странно, мужчины тоже. Один особо ретивый азиат ущипнул Самсона за ягодицу и отлетел, получив тяжелую оплеуху.

— Чего это они? — возмутился Рыжий вор. — С ума посходили, что ли?

— Не обращай внимания, — посоветовал черт. — Восток — дело тонкое!

— Дело, может, и тонкое, но нравы у них непонятные. — Ангел кивнул на толстяка, подмигивающего ему маслеными глазками. Гуча в ответ лишь пожал плечами.

Видимо, во дворце их ждали или же существовал обычай открывать дверь всем путникам. Во всяком случае, дворцовые ворота распахнулись, стоило только подойти к ним.

Друзья вошли и замерли в восхищении! Это действительно был дворец, рядом с которым резиденция Евдокима Третьего казалась купеческим особняком. Невесомое сооружение возносилось в небо, сверкало драгоценными камнями, завораживало глаз узорами и вспыхивало искрами фонтанов в самых невероятных местах.

— Рты закройте, — буркнул черт.

— А-а?! — Самсон и Бенедикт непонимающе уставились на Гучу.

— Рты, сказал, закройте. Мы сюда свататься пришли, а не музейными ценностями любоваться. Серьезно отнеситесь к стоящей перед вами задаче и сосредоточьте все силы на ее выполнении!

— Как-то ты, Гуча, непонятно заговорил, — удивился Самсон. — Если по поводу женитьбы, то я согласен. Богатства-то сколько! Жизни не хватит, чтобы все это украсть! А если невеста еще и красавица, то большего и пожелать нельзя.

— Наверняка красавица, — мечтательно произнес Бенедикт, за что немедленно получил от черта затрещину.

— Ты мне смотри! Он тебе друг, а не конкурент! Если испортишь сватовство — шею сверну, а дяде скажу что так и было. Уяснил?

— Уяснил. Я же не специально!

— Послушай, Гуча, а может, его в тряпки замотать, как, я видел, тут некоторые женщины делают? — серьезно предложил Самсон.