Системный сбой - Александр Николаевич Бубенников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, конечно, – подчиняясь как бы его голосовым вибрациям, воскликнул Ветров. – Кто же ещё… Можете не сомневаться… – Подумал отстраненно: «Седой оказался прав, не просто будет сдать заявления». – Отлично, работаем…
– Почему вам понадобилось писать два заявления, а не ограничиться одним, вашего коллеги, – кивок в сторону двери, – почему одного заявления вам показалось мало?
– Мы так решили… Каждый со своей стороны пишет то, что лучше и достоверней знает…
– А вместе выходит складно и дополняемо – так?..
– Я так утверждать не могу, – Ветров насторожился и сказал, как можно, проникновенней. – Есть очевидные факты, свидетельствующие об убийстве нашего с Владом друга. Только после отравления Зыкова, хозяина квартиры, стало очевидным, что две скоропостижные смерти их связаны одной нитью – это убийства…
– Отравление, говорите, откуда вы знаете об этом, – поднял свои темные от гнева глаза майор на Ветрова, – говорите…
– А вы уже ведете протокол допроса? – осклабился Ветров и вежливо осведомился. – Только я не вижу бумаги и ручки, должна же соблюдаться официальная форма, наконец, я этого не вижу. Если я буду, например, после нашего разговора подписывать протокол, как же я его, с вашего позволения или попустительства подпишу его, если там не фигурирует ваш вопрос об отравлении Зыкова. Может, вам вызвать Шохина Влада. Он под протокол всё вам объяснит насчёт факта отравления и медицинского заключения соответствующего ведомства?
Майора тирада Ветрова чем-то насторожила, оказывается, не так прост этот молчун и «тюха-матюха» с виду.
– Вы можете быть свободны, Ветров.
– Я и был свободен, экая тривиальная новость, – улыбнулся Алексей, – лучше бы сказали, открываете или нет следствие, посылать ли нам копии наших заявлений с Шохиным в прокуратуру или МУР?
Майор долгим взглядом смерил Ветрова, тот не отвел взгляда и принял вызов помериться силой воли и твердости во взгляде. Ветров-то знал, что в этом искусстве прямого и бесстрашного взгляда – глаза в глаза – мало было ему равных, об этом он знал еще с раннего детства, когда в мальчишеских компаниях Ветрова постоянно состязались, кто сильней на прямой взгляд.
Через несколько секунд глаза майора заслезились, и он, отводя глаза, полез за носовым платком.
– Идите, Ветров.
– Если вы не примете наши заявления, тогда мы с Шохиным вынуждены были бы пойти к вашему начальству с копиями заявлений, мотивируя наш шаг тем, что у нас не приняли заявление…
– Сколько же вы копий ваших заявлений напечатали?
– Много, на все нужные инстанции хватит, как-никак мы компьютерщики, нам текст набить и сделать тьму копий ничего не стоит, господин майор…
– Приняты, приняты ваши заявления, – пробурчал, теряя самообладание майор, – достали уже, умники.
– Благодарим за содействие и сотрудничество, – господин майор, – ждем приглашения на следственные эксперименты.
– Следователи найдут вас по оставленным вами контактным телефонам. Я с паспортами адреса не сверил. – Увидев, что Алексей полез в карман за паспортом, майор тут же воскликнул. – Ладно, не надо… это лишнее в данной ситуации…. До свидания…
– До свидания, господин майор…
В коридоре Влад молчаливо подал руку Ветрову.
– Я всё слышал. Молодчина. Ты действительно считаешь, что нам нужно раскидать наши заявление в несколько адресов – прокуратура, МУР и прочие…
– Посмотрим, как дело пойдёт. В МУР и орган надзора за следствием неплохо бы, ведь сейчас всё будет зависеть от следователей и их рвения добиться расстановки точек над кучей букв «и», выведения на чистую воду исполнителей преступлений и их заказчиков.
– Слушай, Алексей, давай заскочим на секунду к милицейскому лейтенанту. Скажем, что от нас приняли заявления – пусть он будет в курсе. Заодно спросим, к кому попало заключение врача-эксперта Петра об отравлении Зыкова.
В нужном кабинете лейтенанта Морева не оказалось. Там сказали, что Морев в обеденный перерыв пошел в близлежащую столовую. Решили подождать лейтенанта рядом с отделением милиции.
Морев, завидев Алексея и Влада, сам замахал рукой, мол, есть что сообщить, важное для вас.
– С вами не соскучишься, ребята… Новости печальные, – лейтенант закашлялся, – у нас еще два трупа за три дня после нашего последнего свидания нарисовались…
– Кира Борисовна и Семен Борисович? – Спросил Ветров и сам испугался мрачному смыслу своего вопроса.
– Совершенно верно, – понизил голос лейтенант.
– Это цепочка может продлиться, – грустно подумал Ветров и почувствовал, как у него от внутренней боли защемило сердце. – Я уже знаю, от кого я смогу узнать подробности кончины Киры Борисовны, конечно, у Веры.
– Может, меня тоже включат в следственную бригаду, – лейтенант сделал неопределенный жест рукой, – но это уже как начальство решит, у нас инициатива наказуема. Печаль другая, наше начальство решило без шума и пыли спустить дело на тормозах.
– Как на тормозах? – удивился Влад. – Кто-то сверху давит?
– Не без этого. Только я вам ничего не говорил. – Сказал и отвернулся от Влада Морев. – Так поделился некоторыми личными наблюдениями и соображениями. Считайте, что при вас вынес сор из нашей кухни, от дружной дисциплинированной команды.
11. Вера
Самое странное, что предстояло узнать Ветрову от Веры, так это то, что Кира Борисовна и Семен Борисович были родными сестрой и братом, и брат с сестрой погибли в один и тот же день.
– Погибли? В один день? – переспросил Ветров.
– Представьте себе. В один день – это всем известно в поликлинике.
– Идемте в парк, Вера здесь не далеко… Мне надо вам рассказать что-то очень важное… Хорошо?.. Я должен пригласить для беседы того спецназовца, который брал у вас мой телефон.
– Хорошо. Я его помню, седого атлета, не скажешь, что инвалид.
В парке Ветров показал рукой на удобную скамейку и предложил: «До прихода Седого поговорим о сестре и брате Борисовичах. Вы их давно знаете?» – «Знала, – голос Веры дрогнул. – Вы не курите? Ах, да, вы же из некурящих. А я, как назло сигареты забыла дома». Ветров сделал значительную паузу и твердо произнёс: «Хороший повод вообще бросить курить. Не только повод, но и причина, перед тем, как нам перейти на ты, не курящим. Хочешь узнать – почему?»
– Почему?
– Большинство мужчин, из некурящих, категорически не любят целовать в губы курящих женщин, даже если те им безумно нравятся…
Она нагнула голову вниз, словно хотела что-то разглядеть на своих кроссовках, и тихо, но требовательно, спросила:
– Я тебе, м нравлюсь, Алексей.
– Да, очень.
– Ты хочешь меня поцеловать, но не осмеливаешься, потому что знаешь моем пристрастии к сигаретам – так?..
Ветров тактично промолчал, только снова тяжело вздохнул. Она
