Наш Современник, 2005 № 10 - Журнал «Наш современник»

Съемки у Басова проходили легко, весело, продуктивно. Он никогда не замыкался ни в сценарии, ни в трактовке образа, ни в архитектонике уже обдуманных им сцен.

— Ты чего такой кислый, будто по ошибке стакан уксуса хватил? — говорил он актеру на площадке. — Текст не нравится? Почему? А как бы ты хотел сказать? Ну так и скажи! Да что ты мне сценарий в нос суешь!.. Я его знаю лучше, чем ты… Говори, как тебе удобно!..

И актерам у него на съемках действительно было удобно. Он четко видел главную мысль, главную идею фильма и никогда не обращал внимания на побочные мелочи. Подумаешь: километр туда, километр сюда, главное — вперед!

После «Щита и меча» у меня несколько лет был перерыв. И только где-то в начале семидесятых, когда атмосфера в театре в связи с приходом Ефремова несколько изменилась, стала для меня менее благоприятной в смысле занятости, качестве получаемых ролей, я вновь стал поглядывать в сторону кино.

На «Мосфильме» запускалась в работу картина о знаменитом советском педагоге, авторе книги «Сердце отдаю детям» Сухомлинском Василии Александровиче. Режиссером была Юлия Ипполитовна Солнцева, бывшая жена Довженко. Она еще в какой-то степени сохранила былую красоту и вальяжную стать звезды немого кино двадцатых годов, когда она блистала в «Аэлите», в «Папироснице из Моссельпрома».

Съемки проходили в Новгороде-Северском, чудесном городке, стоящем на крутом берегу Десны. Старинные монастыри, тенистые парки, река под крутой горой, заливные луга, сосновые боры за поймой. Когда-то этот город был легендарной столицей князя Игоря. Отсюда он уходил в свой знаменитый поход на половцев, закончившийся вечной трагедией и вечной славой в умах и душах потомков. Свидетельство тому — нетленные строки «Слова о полку Игореве».

Главную роль, Сухомлинского (в сценарии это было другое имя), играл Сергей Федорович Бондарчук. Впервые я познакомился с ним на кинопробах, которые, кстати, он и проводил. Надо сказать, что Сергей Федорович очень много помогал Солнцевой в этой работе и как актер, и, главное, как режиссер, организатор всего, что происходило на съемочной площадке.

Я в этом фильме играл роль тракториста, отца двоих детей, который воспитывал их ну совсем не по педагогической системе Сухомлинского. То есть не воспитывал. Он работал, выпивал, буянил, ревновал ко всякой штанине свою красавицу-жену, которую, кстати, играла Скобцева. Короче, был нормальным мужиком из глубинки, портрет которого известен всей стране, без обязательной афиши «Их разыскивает милиция».

Из Москвы на съемки я уезжал вместе с Сергеем Федоровичем. В купе кроме нас ехали еще каких-то двое мужичков, похожих друг на друга, с объемистыми кожаными портфелями, которые они держали на коленях. Бондарчуки запаздывали. Мы с женой, провожавшей меня, вышли на перрон. Наконец появился Сергей Федорович и Ирина. Молодые, нарядные, красивые. Она подтолкнула его к вагонным ступенькам и со смехом сказала:

— Двух мужей сразу провожаю.

— К счастью! — сказал Сергей Федорович.

Поезд тронулся незаметно. Перрон с женами поплыл назад. Мы стояли у раскрытой вагонной двери и махали руками.

— Коля, — тихонько сказал Сергей Федорович, не поворачиваясь в мою сторону и продолжая приветливо помахивать рукой, — ты выпить с собой не везешь?

Я покраснел неизвестно от чего.

— К сожалению, нет, Сергей Федорович. Мне как-то это и в голову не пришло.

Он посмотрел на меня своими украинскими, со слезой, глазами.

— А мне пришло в голову, но ничего сделать было нельзя. Жена была бдительна. Прямо из застолья, без всяких заходов — на вокзал!

Мы помолчали.

— Ну, что ж, — со вздохом сказал Сергей Федорович, как бы подводя черту под нашей паузой, — нет так нет… Значит, не судьба!

Мы грустно пошли в свое купе. Открыв дверь, Сергей Федорович приветливо поздоровался с нашими попутчиками, которые все так же молча сидели на лавке с портфелями на коленях. При виде Сергея Федоровича они, как по команде, вскочили и чуть ли не в один голос воскликнули:

— Сергей Федорович, мы вас узнали!.. Вы наш любимый артист!

Он засмущался (он удивительно симпатично смущался).

— Спасибо, — сказал он. — А это мой товарищ, тоже артист… Из МХАТа…

— Очень приятно. А мы инженеры, едем в командировку… Сергей Федорович, тут такое дело… Вы нас извините, пожалуйста, но… Вы бы не хотели… и ваш товарищ тоже… с нами закусить.

И, щелкнув замками, они одновременно, как волшебники в сказочном мультфильме, отбросили портфельные крышки. Стройные ряды бутылочных горлышек предстали перед нами во всем своем неподвижном и грозном величии. Пауза зависла в купе. Инженеры молча ждали решения. Сергей Федорович повернулся в мою сторону и произнес два слова:

— Значит, судьба.

Смысл этих слов ни для кого не был понятен. Кроме меня.

Таким вот образом, потихоньку-полегоньку, я стал восстанавливать свой киношный потенциал. Снялся в «Долгах наших» на «Мосфильме». Съемки проходили в берендеевских местах на Плещеевом озере, на реке Трубеж под Переславль-Залесском. Торфяные разработки, рабочие поселки, связанные тонкой нитью узкоколеек, великолепные сосновые боры. «И древностью повеет вдруг из дола…». Эти рубцовские слова можно полностью отнести к этой древней земле на границе Владимирской области. Владимиро-Суздальская Русь, наша прародина!

Фильм получился средний, хотя актеры, участвовавшие в нем, были прекрасные: Леонид Марков, Наталья Андрейченко, Сережа Никоненко, Люда Зайцева, Лида Федосеева-Шукшина. Бывает иногда такое: по частям вроде все хорошо, а целое не складывается.

Потом была работа на «Ленфильме» в «Весенних перевертышах» по Тендрякову. Что-то снимали на Кишиневской студии… Где-то еще, где-то еще… По большому счету, все это можно отнести к разряду обыкновенной поденщины. Снимался, чтобы не потерять навык в профессии и чтобы режиссеры не забывали.

Прорыв, хоть и небольшой, случился у меня там, где я, честно говоря, не ожидал. Московский режиссер Живолуб пригласил меня поучаствовать в съемках фильма на Свердловской киностудии под названием «Я буду ждать». Сюжет не отличался особой замысловатостью. Любовный треугольник. Вершина треугольника красивейшая женщина, ленинградская актриса… Аня Л… Два других угла занимали я и молодой Николай Еременко. Отца его играл Константин Степанков.

Фильм, что называется, получился. Его много раз «крутили» по каналам телевидения. Был он чист, не замутнен излишней значительностью, легко находил отклик у зрителей, то есть полностью отвечал законам современной мелодрамы. Была там у меня такая сцена: мы с Аней сидим вечером на скамейке в парке, выясняем отношения. Подходят трое парней с определенными намерениями: «Дай закурить», «А твоя баба красивая» и т. д. Мой герой (кажется, фамилия его была Старов, да, точно, доктор Старов, Аня еще называла его Старый). Так вот, мой герой, оценив ситуацию, спрашивает у этих амбалов, есть ли у них оружие. «Оружия нет, не бойся, — отвечает один из них. — Мы и без оружия с тобой управимся» (примерно). И тогда мой герой говорит: «Оружия нет — это хорошо! Так вот… слушайте, парни. Сейчас я доберусь до одного из вас и перекушу ему горло… Пока двое других будут убивать меня… Жребий будете бросать или мне самому из вас выбрать?»

Ну, естественно, парни, огрызаясь, отступили, честь женщины и моя жизнь были спасены…

Ах, как же нравилась зрителям эта сцена! Особенно зрительницам. Многие из них до сих пор помнят ее, хотя фильм давно уже, к сожалению, вышел в тираж.

Мне нравилась Свердловская киностудия. Там хорошо относились к актерам, на съемках все удивительно успевали без спешки, без ненужного крика и нервотрепки. И фильмы получались добрые, основательные, где-то похожие на те книжные сборники, что до революции выпускались в России под рубрикой «Библиотека для семейного чтения».

Следующим после «Я буду ждать» был у меня двухсерийный фильм «Главный конструктор». Это была картина об изобретателе танка, знаменитой «тридцатьчетверки», Михаиле Ильиче Кошкине (его играл Борис Невзоров). Моего героя звали майор Гаевой, представитель Генштаба. Съемки были трудные, «зимние». Я впервые почувствовал, как танковая броня может раскаляться не только от тепла, но и от холода.

О непростых взаимоотношениях бывших друзей, о постижении своей судьбы, своего характера, о мучительном разладе души повествовал еще один фильм, связанный у меня со Свердловской студией: «Гонка с преследованием». Снимал его, кажется, ленинградский режиссер Вишневский. Главные мужские роли исполняли актер донбасского театра Миша Голубович и я. Его герой был с отрицательным окрасом, ну а мой с положительным. Главную женскую роль играла Люда Чурсина.

Съемки проходили в красивейших местностях Урала, на реках Каме и южнее, на Белой в Башкирии. Жили мы на турбазе «Агидель». В те времена Белая была удивительно красивой рекой. Вода в ней была чистая, как слеза. Сухие сосновые боры росли на холмистых берегах. Непуганые лоси приходили на водопой даже в дневное время. Воздух был насыщен ароматом лесных и луговых цветов. Рыбы в реке Белой было столько, что как ты только входил в реку, рыбная мелочь тут же начинала щекотать босые пальцы ног.