Дикое племя - Октавия Батлер

Прошло всего лишь два дня, как Окойя и Аденкву отпраздновали свадьбу, и в море разыгрался сильнейший шторм. Энинву спала рядом с Доро, в его чересчур мягкой постели, как вдруг ее разбудили звуки дождя и топот многочисленных ног, доносившиеся сверху. Корабль кренился из стороны в сторону и раскачивался, вызывая тошноту, и Энинву не надеялась пережить следующий шторм. Первый шторм, перенесенный ею на море был очень короткий, но яростный и страшный. Этот небольшой опыт подсказывал ей, что можно ожидать на этот раз. Весь экипаж должен быть на палубе, и с криками должен бороться с ветром, управляя парусами, в смятении метаться по палубе, но тем не менее быть управляемым. Рабы, испуганные и ослабевшие от тошноты, должны находиться в трюме, а Доро должен собраться вместе с Исааком и еще несколькими членами экипажа, и все, что они должны были делать, на ее взгляд, так это стоять вместе, наблюдая за постигшим их бедствием и дожидаться его конца. - Что ты делаешь, когда стоишь там вместе с этими людьми? - спросила она его однажды, полагая, что может быть даже он имеет богов, к которым обращается в минуты такой опасности. - Ничего, - сказал он. - Но...почему вы тогда собираетесь? - Мы можем понадобиться, - ответил он. - Люди, которых я собираю вокруг себя, это мои сыновья. У каждого из них есть особые способности, которые могут быть полезны. Он не хотел бы говорить ей больше ничего о своих сыновьях, не говорить ничего об этих недавно признанных сыновьях, ограничившись лишь предупреждением. - Оставь их в покое, - сказал он. - Исаак лучший из них, самый надежный и стойкий. Остальные - ненадежны, не надежны и не безопасны даже для тебя. Теперь он вновь поднялся к своим сыновьям, набросив поверх себя одежду, которую обычно носили белые люди. Энинву последовала за ним, полагая, что благодаря собственной силе и проворству, она избежит опасности. На палубе она обнаружила, что дождь и ветер были гораздо сильнее, чем она представляла себе. Темнота над палубой время от времени разрывалсь бело-голубыми вспышками молний. Огромные волны накатывались на палубу и могли легко сбросить ее за борт, несмотря на ее изворотливость и силу. Она продолжала держаться, стараясь как можно быстрее приспособить свои глаза к окружающей темноте. Если и был слабый свет, то его было явно недостаточно, чтобы глаза обычного человека смогли что-нибудь разглядеть. Наконец, она смогла видеть, а кроме того, она могла еще и слышать, не смотря на шум волн, дождя и ветра. До нее доносились отдельные фразы на английском, выражавшие, скорее всего, отчаяние, и ей очень хотелось понять их смысл. Но если слова и были незнакомы ей, то сам тон, которым они произносились, не оставлял сомнений. Эти люди думали, что им недолго осталось жить. Кто-то налетел на нее, сбивая с ног, а затем упал на нее сверху. Она смогла разглядеть, что это был всего лишь один из членов каоманды, сбитый с ног под напором ветра и волн. Многие из мужчин привязывали себя к сколь-нибудь прочным и неподвижным предметам или частям корабля, которые подворачивались им под руку, и после этого старались только набраться терпенья. Ветер неожиданно рванул с новой силой, и вслед за ним пришла огромная гора воды, волна, которая едва не перевернула корабль. Энинву схватила человека за руку, удерживаясь второй рукой за поручни. Если бы она не сделала этого, то их обоих смыло бы за борт. Она подтащила человека поближе к себе, так что смогла обхватить его рукой. Затем, на протяжении нескольких секунд, она просто продолжала удерживать его. Около третьей из мачт, напоминавших высокие деревья, повернувшись к ней спиной, на кормовой палубе, или на полуюте, как называл Исаак это место, стояли Доро, Исаак и еще трое мужчин, его сыновей, ожидающих того момента, когда понадобится их участие. Она могла очень легко отличить Исаака от остальных. Он стоял чуть в стороне, подняв вверх руки, его лицо было наклонено вниз и чуть повернуто в сторону, чтобы частично быть укрытым от ветра и волн, а его одежда и рыжие волосы развевались на ветру. На какой-то миг ей показалось, что он взглянул на нее, или в ее направлении, но не смог увидеть ее сквозь мрак и дождь. Она наблюдала за ним с восхищением. Он не стал привязывать себя к чему-либо, как это делали другие, однако продолжал стоять, удерживая свою странную позу, в то время, как корабль раскачивался под ним. Ветер дул еще сильнее. Волны высоко поднимались над палубой, и были моменты, когда Энинву чувствовала, что даже ее невероятные усилия не помогут ей удержать человека, и он окажется за бортом. Но ведь не для того же она спасла этому человеку жизнь, чтобы так просто выбросить ее. Она смогла разглядеть, что остальные мужчины удерживатся с помощью пальцев рук и веревок. Она видела, что никого из них не смыло за борт. Но Исаак по-прежнему стоял один, даже не придерживаясь руками, и, казалось, был крайне равнодушен к ветру и к волнам. Казалось, что корабль стал двигаться быстрее. Энинву почувствовала возрастающий напор ветра, ощутила, с какой силой дождь начал хлестать ее тело, и попыталась укрыться за телом матроса. Ей казалось, что корабль плывет против ветра, двигаясь словно какой-то дух, поднимая вокруг себя свои собственные волны. В испуге, она продолжала лишь крепко держаться. Затем, постепенно, плотная завеса облаков лопнула, и вверху показались звезды. Полная луна отбрасывала свет на успокаивающуюся воду. Волны стали мягче и их слабые удары стали безопасны для корабля. Ветер стал похож не более чем на холодный бриз, обдувавший мокрое и почти голое тело Энинву. Она выпустила матроса и поднялась с палубы. Вокруг все внезапно принялись кричать, освобождаться от спасательных канатов, и тут же все бросились к Исааку. Матрос медленно поднялся, взглянул на Исаака, затем на Энинву. Ошеломленный, он смотрел вверх, на чистое небо и на луну. Затем с хриплым криком, даже не оглянувшись на Энинву, бросился к Исааку. Энинву прислушивалась к возгласам ликования, а она была уверена, что это именно так и было, а затем спотыкаясь, спустилась вниз, назад в свою каюту. Там весь пол был залит водой, и постель была мокрая. Так она стояла, беспомощно оглядываясь вокруг, пока к ней не подошел Доро и, увидев что произошло, не увел ее в другое помещение, где было сухо. - Ты была на палубе? - спросил он. Она молча кивнула. - Тогда ты видела все. Она повернулась, чтобы взглянуть на него, ее лицо выражало непонимание. - Что я должна была видеть? - Самого лучшего из моих сыновей, - с гордостью произнес он. - Исаак сделал то, для чего был рожден. Он провел нас сквозь этот шторм, быстрее, чем мог двигаться любой из кораблей. - Но как? - Как! Доро передразнил ее и рассмеялся. - Как ты меняешь свой облик, женщина? Как тебе удалось прожить больше трех сотен лет? Она лишь прикрыла глаза, направляясь к постели, чтобы лечь. Наконец, она оглядела каюту, куда он привел ее. - Чье это место? - Капитана, - сказал Доро. - Некоторое время он еще будет занят делами. А ты оставайся здесь, отдыхай. - И все твои дети столь сильны? Он вновь рассмеялся. - Твоя голова слишком переутомилась сегодняшней ночью. Но это и не удивительно, как мне кажется. Другие мои сыновья делают самые разные вещи, хотя никто из них не может управлять своими способностями так, как Исаак. Утомленная, Энинву прилегла на постель. Она не особенно устала, во всяком случае, ее тело не чувствовало чрезмерной усталости. Напряжение, которое она испытала, вообще не должно было никак утомить ее, поскольку оно быстро закончилось. Скорее, усталость охватила ее душу, и поэтому ей было необходимо поспать. Затем она должна будет выйти, отыскать Исаака и хорошенько рассмотреть его, чтобы увидеть то, что она сможет разглядеть за улыбающейся внешностью улыбающегося рыжеволосого молодого человека. Она закрыла глаза и заснула, не задумываясь о том ляжет ли Доро рядом с ней, или нет. Было еще не очень поздно, когда она проснулась все еще одна, и поняла, что он так и не приходил. В этот момент она услышала, что кто-то колотил в ее дверь. Она быстро стряхнула остатки сна и встала, чтобы открыть дверь. В тот же момент на пороге возник вясокий худой матрос, подталкивавший почти бесчувственного Исаака прямо в ее руки. Она замешкалась на какой-то момент, больше от удивления, чем от тяжести. Действуя почти рефлекторно, она поймала его, и только тогда почувствовала как холодна его, словно восковая кожа. Казалось, что он не узнал ее, и даже не смог разглядеть. Его глаза были наполовину закрыты и неподвижны. Если бы она не обхватила его руками, он бы рухнул на пол. Она подняла его, будто ребенка, уложила в постель и накрыла одеялом. Подняв глаза она увидела, что худой моряк все еще стоял в дверях. Это был зеленоглазый человек с вытянутым черепом и костлявым лицом, туго обтянутом заросшей щетиной коричневой кожей, которая казалось вот-вот лопнет под выступающими сквозь нее костями. Это был белый человек, но солнце так иссушило его, что он выглядел скорее больным. Он показался ей самым безобразным из всех людей, которых ей только доводилось встречать. И он был одним из тех, кто стоял рядом с Доро во время шторма, а это значит, что он был одним из его сыновей. Судя по внешности, он должен был быть одним из младших. Это был один из тех его сыновей, которого Доро велел ей избегать. Разумеется, она с удовольствием освободилась бы от него, если бы он только ушел. Он принес ей Исаака, а теперь должен убираться прочь, чтобы она могла спокойно позаботиться об этом молодом человеке. В глубине своего сознания она продолжала раздумывать над тем, что же все-таки могло случиться с человеком, который мог проводить по воде такие большие корабли и с такой скоростью. Что же случилось? Почему Доро не сказал ей, что Исаак заболел? Ее мысли о Доро странным образом, будто под воздействием силы, повторились в ее созна, напоминая эхо. Неожиданно она смогла буквально увидеть его, или, скорее, представить. Она видела его облике белого человека, рыжеволосого, как Исаак, и такого же зеленоглазого, как этот отвратительный матрос. Она никогда не видела Доро белым, как никогда не слышала от него описания одного из тел белых людей, которые ему доводилось носить, но она была абсолютно уверена, что сейчас видела его точно так, словно он явился к ней в одном из них. Она увидела и сцену передачи ей Исаака, когда полубессознательный юноша оказался в ее руках. Затем, резко, искаженно, она увидела себя занятой в неистовой сексуальной связи сначала с Исааком, а затем с этим ужасным зеленоглазым человеком, которого звали Лейл. Лейл Сечс. Но как она узнала об этом? Что произошло? Зеленоглазый мужчина рассмеялся, и его резкий отрывистый смех словно эхо раскатился внутри нее, будто эта мысль принадлежала Доро. Каким-то образом этот человек проникал в ее мысли! Она ударила его и вытолкнула через дверь, ее удар мог свалить и более крепкого мужчину. Он отскочил назад, а она захлопнула дверь в тот самый момент, когда он намеревался войти вновь. Даже в такой ситуации, та ужасная невидимая связь, установившаяся между ней и этим человеком, не порвалась. Она почувствовала боль, как только он упал и ударился головой. Это была ошеломляющая боль, которая заставила ее упасть на колени и застыть в таком положении, стараясь унять головокружение. Затем боль прошла. Он вышел из ее мыслей. Но теперь он вновь вошел через дверь, выкрикивая слова, которые, как она знала, означали ругательства. Он схватил ее за горло и буквально поставил на ноги, удерживая за шею. Он не был слабым человеком, но его сила ни шла ни в какие сравнения с ее. Она наугад ударила его в тот момент, когда смогла вырваться, и услышала, как он закричал от боли. Она взглянула на него, и какой-то миг видела его очень отчетливо: длинное лицо, перекошенное от боли и гнева, открытый задыхающийся рот, расплющенный кровоточащий нос. Она ударила его сильнее, чем намеревалась, но теперь это не заботило ее. Никто не имел права вторгаться в ее разум с такими мыслями. Затем окровавленное лицо исчезло. И вот перед ней появилось существо, существо более ужасное, чем любой дух, которого она могла бы себе представить. Огромное рогатое существо, словно ящерица, покрытое чешуей, весьма смутно напоминавшее человека, к тому же с толстым, похожим на плеть хвостом, с чешуйчатой же головой, похожей на собачью, и огромными зубами, торчащими из не менее огромных челюстей, которые легко могли перекусить человеческую руку. Охваченная ужасом, Энинву преобразила себя. Было очень больно имзенить внешность так быстро. Она едва не впала в агонию. Она пересилила боль издав лишь негромкий стон, который прозвучал как рычанье. Она превратилась в леопарда, гибкого и сильного, быстрого и вооруженного острыми клыками. И она прыгнула. Дух закричал, ослаб и вновь стал человеком. Энинву застыла в нерешительности, встав ему на грудь и глядя вниз. Он потерял сознание. Это было злобное и смертоносное существо. Самым лучшим было убить его прямо сейчас, не давая ему прийти в себя и вновь управлять ее мыслями. Ей казалось неправильным убивать беспомощного человека, но если этот человек вновь обретет себя, то он убьет ее. - Энинву! Это был Доро. Она заставила себя не слышать его. С рычаньем она рванула глотку существа, лежавшего у ее ног. Так или иначе, это была ошибка. Она почувствовала вкус крови. Быстрота, с которой она преобразилась, истощила запас ее сил. Она должна была немедленно поесть. Прямо сейчас! Она сдернула рубашку со своей жертвы и вырвала кусок мяса с его груди. Она ела отчаянно до безумия, пока кто-то не ударил ее вдоль лица. Она зашипела от боли и раздражения, смутно соображая, что это Доро ударил ее. Ее мускулы были напряжены. Она могла убить его. Она могла сейчас убить любого, кто попадется ей. Он стоял очень близко от нее, откинув голову назад, как будто приглашая ее вцепиться в его собственное горло. Именно так он это и делает, именно так. - Ну так иди же, - вызывающе произнес он. - Убей еще раз. Прошло очень много лет с тех пор, когда я был женщиной. Она отвернулась от него, подгоняемая голодом, и рванула еще кусок от тела его сына. Он поднял ее над полом, отрывая от трупа, а когда она попыталась дотянуться до него, ударил. - Приди в себя, - приказал он. - Стань женщиной! Она не помнила, как преобразилась в очередной раз, и для нее осталось непонятным, почему она не разорвала его на куски. Страх помешал ей? Но вряд ли даже страх мог остановить ее в такой момент. Доро не видел той кровавой резни, которую устроила она над собственными людьми, когда те напали на нее, и она была вынуждена преобразиться слишком быстро. Она уже и сама забыла эту подробность ее собственного убийства, но это был позор! Ее люди никогда не ели человеческого мяса, но в тот раз она ела! Она запугала их, чтобы те, кто выжил, забыли этот случай, и оставили в своей памяти лишь легенду, будто это сделала ее мать или ее бабушка. Люди умерли. Их дети уже не были уверены в том, что подобное вообще имело место. История оказалась переплетенной с богами и духами. Но что же ей делать сейчас? Ведь ей не удастся запугать Доро, чтобы он забыл этот ужасный труп на полу. Обретя человеческий облик она продолжала лежать на полу, уткнувшись в него лицом, отвернувшись от трупа. Ее несколько удивило то, что Доро не стал ее бить, и не стал убивать. У нее не было никаких сомнений, что он мог сделать это. Он поднял ее, не обращая внимания на кровь, покрывавшую большую часть ее тела, и уложил на постель рядом с Исааком. Она лежала слабая и безвольная, стараясь не глядеть на него. Но ей все-таки удалось проглотить хоть немного теплого мяса! Хотя ей требовалось гораздо больше! - Почему здесь Исаак? - спросил Доро. Его голос звучал ровно, в нем не было даже гнева. - Тот, другой принес его. Лейл Сечс. Он сказал, что ты послал Исаака ко мне... Она остановилась, преодолевая растерянность. - Нет, он не сказал этого, он....проник в мои мысли, он.... - Я знаю. Наконец, она повернулась, чтобы взглянуть на него. Он выглядел усталым и изможденным. Он выглядел как человек, перенесший боль, и ей хотелось дотронуться до него и приласкать. Но ее руки были покрыты кровью. - Что еще он сказал тебе? Она затрясла головой. - Я не знаю. Он представил мне сцену, будто я лежу с Исааком, а затем с ним. Он показал мне это, и почти заставил этого захотеть. Она вновь отвернулась. - Когда же я пыталась выставить его за дверь...не применяя силу, он проделал нечто иное....Доро, я хочу есть! Эти последние слова были выражением боли. И он услышал их. - Оставайся здесь, - сказал он тихо. - Я принесу что-нибудь. Он вышел из каюты. Когда он ушел, то ей показалось, что она может чувствовать запах мяса на полу. Он привлекал ее. Она застонала и уткнулась лицом в матрас. Рядом Исаак пробормотал что-то и придвинулся ближе к ней. Она с удивлением подняла голову, чтобы взглянуть на него. Он все еще был почти без сознания. Его глаза теперь были полностью закрыты, но она могла заметить легкое движение под веками. Его губы тоже двигались, беззвучно произнося какие-то бессвязные слова. Его рот почти походил на рот чернокожего человека: губы были значительно толще, чем у большинства белых, которых ей доводилось видеть. Жесткая рыжая щетина покрывала большую часть его лица, видимо он не брился некоторое время. У него было широкое, скорее квадратное лицо, которое не показалось ей некрасивым, а кожа, загоревшая под солнцем, была почти коричневой. Ей было интересно, что думали о нем белые женщины. А как они выглядели, эти белые женщины? - Еда, Энинву, - тихо сказал Доро. Она вздрогнула, едва не подпрыгнув на месте. Неужели она начала глохнуть! Никогда раньше Доро не смог бы приблизиться к ней, чтобы она не услышала его. Но сейчас это не имело большого значения. Она схватила хлеб и мясо из его рук. И то, и другое было жестким и сухим. Видимо такую пищу экипаж корабля ел большую часть пути. Но несмотря на это, она не составила особого труда для ее зубов и челюстей. Доро протянул ей вино, и она залпом выпила его. Свежее мясо, лежавшее на полу, должно быть было вкуснее, но теперь она контролировала собственное поведение, и нчто не могло заставить ее вновь притронуться к нему. - Расскажи мне, что случилось, - сказал Доро, когда она закончила есть. И она рассказала. Сейчас она нуждалась в отдыхе, но не так сильно, как в пище. Но он заслуживал того, чтобы знать, как умер его сын. Она ожидала хоть какое-нибудь замечание или действие с его стороны, но он лишь покачал головой и вздохнул. - А теперь спи, Энинву. Я заберу отсюда Лейла, да и Исаака. - Но... - Спи. Ты и так уже засыпаешь. Он нагнулся и поднял Исаака с постели. - Так что же случилось с ним? - едва слышно прошептала она. - Он испытал большое перенапряжение, точно так же, как и ты. Он выздоровеет. - Он весь холодный...такой холодный. - Тебе пришлось бы согреть его, если бы я оставил его здесь. И тебе пришлось бы согреть его именно так, как рассчитывал Лейл. Твоей силы было бы недостаточно, чтобы остановить его, когда она начал бы просыпаться. И прежде, чем ее утомленное и охваченное подступающим сном сознание смогло осмыслить сказанное, Доро и Исаак исчезли. Она уже не слышала, когда он возвратился назад и забрал Лейла, и возвращался ли он вообще в ту ночь, чтобы спать рядом с ней. Она не думала ни о чем.