Красавица - Ахдие Рене

– Что вы видели?

Пиппа повернулась к ней, озадаченная вопросом.

Одетта встретила взгляд Селины, и по ее глазам стало ясно, она понимает, к чему вопрос.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она с наигранной невинностью.

– Сегодня днем, – продолжила Селина, не моргнув и глазом, – когда вы взяли меня за руку, что вы увидели?

Улыбка Одетты исчезла.

– Я увидела лишь кадры возможных событий. Кружева все затмевали. – Она вскинула руку в перчатке. – Это порой раздражает, но это необходимо. Легко потерять связь с реальностью, если бродишь среди звезд.

Селина выпрямила плечи. Затем протянула руку, не сводя глаз с Одетты, решив во что бы то ни стало узнать, владеет ли она какой-то опасной информацией.

– Пожалуйста, скажите мне, что вы видели. Я хочу знать.

Как уже делала сегодня, Одетта едва наклонила голову, раздумывая.

– Ты точно уверена, mon amie? Знать, что случится, вовсе не означает избежать того, что случится.

Селина кивнула:

– Я уверена.

Одетта сняла лайковую перчатку со своей правой руки. Не мешкая, она положила свои холодные пальцы на ладонь Селины и закрыла глаза. Улыбка снова появилась на ее губах.

– La dompteuse des bêtes, – пробормотала она через мгновение. Открыла глаза, и в них отразился веселый блеск. – Je le savais![49] – поздравила она.

– Укротитель зверей? – перевела Селина с растерянным лицом. – Я ничего не понимаю.

Одетта не ответила. Ее губы сжались, точно она проглотила что-то кислое. Она медленно сглотнула и снова на миг зажмурила глаза. Что бы она ни увидела теперь, это заставило ее испугаться.

Пиппа прикусила нижнюю губу, а Селина почувствовала, как беспокойство крадется по ее позвоночнику, точно мелкие крупинки пота. Она сильнее сжала руку Одетты, ощущая, как теплеет ее кожа с каждой секундой.

– Что? – шепнула она. – Что такое?

И тут Одетта резко отдернула руку, освобождаясь от хватки Селины. Ее глаза распахнулись, черные зрачки широкие, блестящие, расфокусированные.

– Я не могла… – она умолкла, точно потерявшись. Затем выпрямилась точно солдат и одарила Селину очаровательной улыбкой. – Прости, mon amie, но твое будущее слишком размытое, чтобы я могла что-то рассмотреть.

Селина ей не поверила.

– Что это значит?

Одетта пожала плечами.

– Это значит, что твоей жизни еще предстоит принять свой курс. – Ее смех походил на бурлящие в шампанском пузырьки, легкие, беззаботные и воздушные. – Однако не беспокойся. Вскоре мы можем попробовать еще раз, я обещаю.

Селина заставила себя проглотить возражения. Магия Одетты оказалась вовсе не такой впечатляющей или полезной, какую она надеялась лицезреть. Однако еще была вероятность того, что эта девушка намеренно скрывала от Селины то, что увидела. Ни то ни другое не удовлетворяло Селину, но будет невежливым дальше требовать разъяснений на публике.

Словно ничего необычного не случилось, Одетта перевела взгляд на Пиппу, протягивая ей свою руку без перчатки.

– А ты хочешь попробовать?

Пиппа сделала шаг назад.

– Пожалуйста, не обижайтесь, но я предпочту, чтобы мое будущее стало для меня сюрпризом.

И снова воздушный смех сорвался с губ Одетты.

– Умница!

– Но, – добавила Пиппа, нахмурившись растерянно, – мне и правда интересно, как это работает. Вы рождаетесь с подобным талантом или же обучаетесь ему?

Одетта склонила голову сначала на одну сторону, а затем на другую, безмолвно балансируя между своими мыслями, как грузом на весах. Прежде чем ответить, она обратно натянула свою перчатку:

– Многие женщины в моей семье владели талантом предвидения. А это место дало мне шанс развить свой талант, не сталкиваясь с осуждением и предрассудками. Для таких, как я, это самое безопасное место из всех, какие только бывают. – Ее улыбка стала печальной, прежде чем снова озарить всех своим очарованием. – По правде сказать, это место совсем не похоже на все остальные.

– Кассамир назвал его La Cour des Lions, – сказала Селина.

– То есть… Львиное Сердце? – попыталась перевести Пиппа.

– Львиные Чертоги, – вежливо поправила Селина.

Глаза Пиппы округлились, когда она осознала то, что Селина осознала не так давно. Вот, снова Селина виновата в том, что затащила подругу в дебри острых, как бритвы, алмазов.

Может, это просто-напросто ее судьба – быть вестницей горя.

Одетта закатила глаза.

– Это вина не Кассамира. Это вина Бастьяна. Вот уж правда, этот парнишка может продать снежный ком пингвину. – Она рассмеялась. – Вы даже не представляете, какой он на самом деле драматичный. – Ее лицо стало грустным. – Ах, но если бы он услышал, что я это говорю, то уставился бы на меня своим взглядом, напоминающим кинжалы, пока я не извинюсь. И правда, он все же еще такой ребенок.

Потерявшись в словах Одетты, Селина не сразу сообразила их смысл. Ее кровь похолодела.

– Бастьян? Вы имеете в виду Себастьяна Сен-Жермена?

Одетта уставилась на нее.

– Да, это он. Un vrai demon, n’est ce-pas?[50] – Она шмыгнула носом. – По крайней мере на его личико приятно смотреть. Вы хоть раз видели более очаровательного дьявола?

– Нет, – призналась Селина. – К сожалению, не видел и он сам.

– Parfait! Simplement parfait![51] – Одетта хлопнула в ладоши, ее смех взвился вверх к кессонам потолка. Затем она продолжила беседу, не прерываясь, даже чтобы набрать в легкие воздуха.

Где-то высоко в облаках (или глубоко в огненной яме) какое-то потустороннее существо наверняка веселилось, наблюдая за Селиной. Ее плечи опустились, а губы сжались в тонкую линию, пока слова продолжали литься с губ Одетты, как вино на празднике Вакханалии.

– Дяде Бастьяна принадлежит все это здание и еще несколько домов во Французском квартале, – сказала Одетта. – Конечно, вы слышали о графе Сен-Жермене. Богат как Croesus[52] и очарователен как грех. А Бастьян – его единственный наследник – факт, который не оставляют без внимания юные особы почти всего нашего города, несмотря на… беспокойство многих в нашем обществе относительно его предков. – Ее смех приобрел лукавый оттенок. – Могу поспорить, деньги решают большинство проблем, не так ли? – Она подмигнула. – Хотя я сама говорю лишь на трех языках, а граф знает девять и может процитировать все Священное Писание по щелчку пальцев. А еще он огромный фанат… – она оборвала свою речь, когда увидела затуманенный взгляд Селины. – О, ну да я много болтаю. – Одетта заговорщицки склонилась к Пиппе, которая стояла сбоку, смыкая и размыкая пальцы. – Не верьте всем жутким слухам. Дядя Бастьяна – замечательный человек. Когда родители Бастьяна умерли, он взял его к себе и заботился о нем, как о собственном сыне.

Селина прочистила горло, шокированная таким количеством информации.

– Я впервые слышу о графе, а с его племянником… познакомилась лишь нынешним вечером.

Одетта наклонила голову.

– Граф сейчас не в городе, но подозреваю, что Бастьян прибудет сюда с минуты на минуту. – Она оглядела устилающий полы ковер, ее взгляд проскользил между ножками стульев. – В любом случае глядите в оба, вдруг заметите Туссена.

– Что? – Селина вновь вспомнила, как двигаться. – Мы должны искать что-то… на полу? – После лицезрения шахматной партии, которая разыгралась сама по себе, Селина не хотела, чтобы ее поймал озорной стол в зале или табурет со странным чувством юмора.

– Не беспокойтесь. Это пустяки. – Одетта снова сделала жест руками, и Селина расценила его как волнение. – Туссен… это бирманский питон Бастьяна. – Следующие слова она произнесла на одном дыхании: – Правда, он совершенно безобидный. Маленький ангелок дорожит своим покоем и не обидит даже мышку. – Она скорчила гримасу и прикусила губу. – Zut alors[53]. Не в буквальном смысле, конечно же. – Лицо Одетты вновь просияло. – Погодите немного. Вы и не заметите, как станете лучшими друзьями.