Башни земли Ад - Владимир Свержин

— А ведь точно, — морской волк хлопнул себя по лбу, — схизматики!

— Они именуют себя православными.

— Так что же выходит? Какой-то схизматик нас от казни спас?

— Выходит, — подтвердил магистр. — Я думаю вот что. Этот барон и впрямь из франков. Но тут не так давно ромейский император Мануил и в Италии был, и во Франции, и в Британии — везде себе подмогу искал против османов. Вот этот барон, как пить дать, к нему на службу и подался.

— Ишь ты! Да, лихой парень. — Михельс подбросил веток в огонь. — А эти в лохматых шапках откуда?

— Оттуда же! Император к себе на службу всех берет. Лишь бы умели держать оружие в руках да против него не умышляли.

— Эти оружие держать умеют, — почтительно вздохнул пират. — Значит, он нас в Константинополь везет. Небось на галеры.

В голосе Гедике Михельса послышалась неизбывная тоска.

— Вот это вряд ли, — покачал головой магистр. — Стал бы он из такой дали галерников везти. Но для чего-то мы императору понадобились.

— Слушай, — Михельс вдруг приподнялся с места, — а помнишь, три года назад мы прямо у самого Любека неф захватили? Там для этого императора меха везли. Может, он нас самолично казнить решил?

— А вот это может быть. Очень даже может быть. — Магистр на миг прекратил бросать и ловить на лету еловую шишку. — Эти ромеи, они жуть какие мстительные.

— Так, может, — Гедике наклонился к товарищу и зашептал на ухо, — может, мы того… Ребят поднимем? Охраны же сейчас почти нет. Тартары к реке ускакали. Мы как раз тихонько этого барона по голове тюкнем, чтоб он до полудня не проснулся, и по лесам в обратный путь. А то, ишь! Наобещал с три короба: не появимся мы боле на балтийских берегах! Как же, не появимся, очень даже появимся.

— Это верно. На убой идти неохота. Но и голову барону проламывать тоже нехорошо. Все ж человеку мы жизнью обязаны.

— Если мозгами пораскинуть — мы Клаусу жизнью обязаны. А с бароном: пока едем — обязаны жизнью, а как приедем — смертью обязаны будем. А тут еще, сам подумай: у него бочонок, а в нем — пять тысяч цехинов. Отменные золотые кругляши на десять боевых кораблей. Бургомистр, когда их отсчитал, небось собственным языком подавился.

— Да. Куш изрядный. — Глаза магистра семи искусств азартно блеснули. — К тому же этот самый Дюнуар говорил, что корабли для нас, стало быть, и деньги, по сути, наши… Но только ж ты не переусердствуй.

— Да ладно, — оскалился Гедике Михельс, — это ж не, как там ее, логика. Тут меня учить не надо. — Он стянул с головы колпак и начал горстями засыпать его землей.

— Сделаем так, что и не пискнет.

— Хорошо, давай. Я людей покуда разбужу.

— Заметано. Только пусть лежат и до сигнала не ворочаются. Там, в шатре, мы и вдвоем управимся.

Две тени скользнули в тумане мимо часового к большой палатке, разбитой посреди лагеря. Песок соснового леса глушил шаги, но, кажется, почувствовав неведомых гостей, охранник бдительно повернулся на другой бок и трубно захрапел, отгоняя голодных волков.

— Надо бы меч взять, — прошептал один из заговорщиков.

— Потом, — в лад ему ответил второй. — Не ровен час проснется. Главное — барона оглушить. С прочими управимся.

Они неслышно прокрались в шатер. На лежанке, укрывшись длинным походным плащом, лежал двухметровый гигант. В изголовье торчала рукоять меча. Михельс потянулся за ней, но тут же отдернул руку, получив увесистый тумак от приятеля.

— Нет, договорились же!

Пират со вздохом оставил оружие, размахнулся и обрушил набитый песком колпак на голову спящего.

— Вот так. И не дернулся.

— Где тут золото? — сразу же засуетился Гедике. — Здесь несколько бочонков. Вот этот.

Михельс поддел крышку черешком ложки. Вспышка! Оглушительный грохот потряс шатер. Вернее, сам шатер сдуло как ветром. Контуженные пираты трясли головами, пытаясь восстановить целостность восприятия окружающего мира.

— Зажгите факелы, — раздался чуть в стороне насмешливый голос Мишеля Дюнуара. — С добрым утром, господа!

В тумане вспыхнули огни, и к месту, где только что стояла палатка, в сопровождении дюжины свирепых воинов в волчьих шапках вышел сам хозяин «апартаментов».

— Я вижу, джентльмены, у нас есть повод серьезно поговорить. Гедике Михельс, ваш дурной нрав известен всякому на сотню миль от берегов Северного и Балтийского морей. Но вы, магистр! Вы же учились в Оксфорде!

Вигбольд опустил голову.

— Вы что же, решили, что кто-то из ваших, с позволения сказать, клиентов заказал привезти вас для расправы?

— Император Мануил, — хмуро ответил выпускник Оксфорда.

— Ну, хоть не тибетский далай-лама. И на том спасибо, — насмешливо хмыкнул Мишель. — Успокойтесь. У меня на вас другие планы. В ближайшее время вы будете переправлены в крымскую Готию. Этот край заселяют выходцы из знакомого вам Готланда. Так что язык похож, разберетесь. Для вас генуэзские мастера строят десять превосходных каракк. Экипажи уже набираются. Ближайшая задача — сделать так, чтобы ни один османский корабль не осмеливался покинуть порт. Вся добыча ваша, я не претендую ни на что.

— Здесь какой-то подвох? — настороженно спросил магистр.

— Если вы исполните все так, как я вам велю, вы или погибнете, или станете богатыми и знатными людьми. Если вы, как сейчас, решите демонстрировать мне свою глупость, погибнете непременно. Как вы только что убедились, все, что вы можете придумать, мне известно на три шага вперед. Не пытайтесь меня обмануть. Это невозможно. Так же, как невозможно обмануть смерть.

Король Владислав II Польский хмуро смотрел в окно. Во двор Вавельского замка на великолепном гнедом жеребце въезжал незнакомый рыцарь. Монарх изучающим взглядом осматривал неведомого гостя. Золотой дракон на алой попоне и щите рыцаря ни о чем не говорил государю. Ни среди поляков, ни среди тевтонцев, ни уж тем паче на родине, в Литве, таким гербом никто не пользовался. За рыцарем следовали три дюжины всадников в характерных одеждах, какие носили только липики-татары, состоявшие на службе его двоюродного брата Витовта.

— Кого это ко мне занесло, — поморщился король.

Точно подслушав его мысли, в зал вошел поручник дворцового подкомория:

— Мой государь! К вам от великого князя Витовта прибыл некий барон де Катенвиль с посланием.

— Что еще нужно моему дорогому братцу? — нахмурился монарх. — Ладно, пусть войдет.

Спустя несколько минут рыцарь появился на пороге. За ним в мантии, какую обычно носят выпускники университетов, шествовал мужчина средних лет с обветренным лицом и опаленными усами. В руках последнего красовался изукрашенный тубус, обтянутый сафьяном.