РЯВанш! - Дмитрий Никитин

           "Сетцу", наконец-то вернул себе управление, однако его ход упал до десяти узлов. К тому же корабль сильно рыскал по курсу, готовый в любой момент свалиться в новую циркуляцию. Вице-адмирал Сузуки приказал дать знать сигнальной связью на "Аки", чтобы его командир вел флот дальше. "Сетцу" отошел в сторону, чтобы не задерживать эскадру. Странно, что русские позволили японцам так беспрепятственно маневрировать. Но где они сами? С крайним удивлением адмирал Сузуки наблюдал, как четыре мощных русских линейных крейсера, вместо того, чтобы воспользоваться благоприятным моментом и завершить разгром почти уже разбитого 3-го флота, уходят, удаляясь, куда-то совсем в другую сторону.

           Вице-адмирал Бахирев отдавал последние распоряжение по охвату вражеской колонны с головы. Неожиданный поворот противника на пересекающийся курс даже облегчал эту задачу. Бахирев перешел на правое крыло мостика, повисшего на многометровой высоте, чтобы лучше разглядеть прущий прямо в лоб "Сетцу", который тяжело толкал перед собой волну глубоко ушедшим в воду носом. На боковой башне линкора сверкнули огоньки выстрелов сразу двух орудий, сразу окутавшихся коричневой дымкой. А потом из-под ног Бахирева вдруг исчез мостик.

           Японцам, как бывало с ними и раньше, несказанно повезло. Единственный залп, который успела выпустить по "Измаилу" передняя правая башня "Сетцу", угодил русскому дредноуту прямо в боевую рубку. Два 305-мм бронебойных снаряда не смогли пробить закаленную крупповским методом сталь 16 дюймовой толщины, но мощное сотрясение вывело из строя системы связи и управления командного центра "Измаила". Все находившиеся в его рубке получили контузии. Рикошетом от рубки снаряды ударили по опорам расположенной позади многоуровневой конструкции. Возвышавшиеся вокруг фок-мачты этажи открытых и закрытых мостиков, наблюдательных и управляющих постов стали разваливаться как карточный домик. Внутри этой рухнувшей на палубу и завалившей стакан броневой рубки груды исковерканного железа оказались погребены десятки людей, в том числе и вице-адмирал Бахирев. Адмирала быстро нашли, освободив от завалов вход в бывшую адмиральскую рубку. Бахирев был в сознании и пытался подняться из кучи тел и обломков. Правая его рука висела, рукав мундира набухал темным, лоб был рассечен до кости. Адмирала и других выживших перевязали и осторожно снесли на носилках в лазарет. Капитан 1-го ранга Плен, жестоко страдавший от контузии, спустился для руководства боем в центральный боевой пост. Обычной для крупного боевого корабля резервной кормовой рубки у "Измаила" не было, что являлось одним из немногих серьезных недостатков новейшего русского линкора. Управление из центрального поста, находившегося в недрах корабля, на третьей нижней палубе, не могло полностью заменить живого наблюдения за ходом боя.

           События, между тем, продолжали разворачиваться с поразительной быстротой. Из-за вражеской эскадренной колонны внезапно появились небольшие четырехтрубные миноносцы. Они вышли вперед, развернулись фронтом и устремились в лобовую атаку на головной русский корабль. Расчеты носовых плутонгов 130-мм орудий "Измаила" не получали с уничтоженного командного пункта ни распоряжений, ни целеуказаний. Заградительный огонь по миноносцам артиллеристы открыли самостоятельно, когда враг был уже в 20 кабельтовых.

           Командир корабля Плен, наконец, смог уяснить сообщение о вражеской минной атаке на носовых курсах. Немедленно эта новость стала занимать Плена гораздо больше, чем непонятные маневры японских линкоров. "Измаил" мог вести встречный огонь из двенадцати 130-мм орудий противоминных батарей, не считая трех 356-мм орудий носовой башни. Но хватит ли этого, чтобы гарантированно уничтожить все атакующие эсминцы при разбитых дальномерах? Если японцы подойдут вплотную, они будут потоплены прямой наводкой. Однако они могут сделать торпедный залп и с дальней дистанции. Не особенно метко, но при большом количестве пущенных торпед - опасность попадания вполне реальна. На случай такой массированной атаки инструкции предписывали колонне линкоров резкий отворот и отрыв от идущих торпед. Однако в Ютланском бою британский флот после такого поворота потерял преследуемую германскую эскадру. Теперь большинство теоретиков военно-морского дела высказывались за то, чтобы поворачивать на торпеды. В этом случае, при минимальном риске попадания в нос линкоры не удалялись, а приближались к противнику. Возможно, будь сейчас на мостике "Измаила" решительный Бахирев, он так бы и сделал. Но не отошедший от контузии капитан Плен, который судил о ситуации фактически вслепую, решил не рисковать и дал приказ при наблюдении пусков торпед отворачивать налево, от японцев.

           Участие японских эскадренных миноносцев в эскадренном сражении сводилось пока что в малоудачных стычках с русским авангардом, да, чуть позже, в постановке дымовой завесы, которая не очень-то пригодилась главным силам японского флота. При этом флотилия потеряла почти половину своих кораблей. Всего семь миноносцев шли теперь справа от колонны линкоров, мало что видя за их громадами. Тем не менее, было понятно - линкорам в бою приходится очень тяжело. Выше их мачт вставали водяные столбы от падения снарядов, поднимались клубы дыма от прямых попаданий, рушились трубы, багровыми отблесками разгорались пожары. Эсминцы же пока никак не страдали от того чудовищного обстрела, который обрушивался на линкоры.

           Но вот на флагманском "Сетцу" на оставшейся единственной фок-мачте взлетел сигнал к атаке. Эсминцы дали максимальный ход и ринулись вперед. Миг и они очутились на простреливаемом пространстве между двух эскадр. Впереди открывалась величественная картина идущих в колонне и изрыгающих огонь четырех русских дредноутов. Слева убегала за корму колонна собственных линкоров. Как не притягивали к себе внимание грозные вражеские корабли, взгляды невольно оборачивались назад. Только теперь на эсминцах поняли, насколько досталось в бою линкорам. Их левые стороны выглядели так, будто исполинский мальчишка истыкал железным прутом бумажные игрушки. Удивительно, что линкоры вообще выдержали такой обстрел. В прошлую войну, как говорили, русские снаряды обычно оставляли на кораблях лишь аккуратные круглые отверстия, которые тут же затыкали специальными деревянными пробками. Теперь же корабли выглядели так, будто попали в центр страшного тайфуна... Русским, похоже, досталось несравненно меньше... Вражеские дредноуты кажутся огромными, страшными и неуязвимыми. Этим гигантам хватит минуты, чтобы разделаться с вышедшими из-за прикрытия линкоров маленьким миноносцами. Но раз уж всё равно погибать, стоит сделать свою смерть более славной. Эсминцы "Асакадзе", "Оите", "Новаке", "Аннами", "Юдати", "Исонами", "Уранами" бросились в атаку, вздымая буруны своими форштевнями.

           На них перенесли огонь батареи скорострельных противоминных орудий русских дредноутов. Японцы отвечали из своих орудий, хотя что значили их слабых пушек на фоне залпов тяжелых орудий, которыми обменивались корабли линии. Неожиданно на "Измаиле" у фок-мачты сверкнула яркая вспышка. Высокая мачта накренилась и, медленно надламываясь, обрушилась за борт. Весь передний мостик дредноута превратился в обломки. По японским миноносцам прокатился ликующее "банзай!" Они продолжали свою атаку.

           По мере приближения к русским дредноутам их огонь становился всё более точным. Близкие разрывы рвали осколками борта и надстройки, в трюмы захлестывалась вода. На эсминцах, стиснув зубы, молились успеть дотянуть до дистанции торпедного залпа. Прямых попаданий пока не было, и японцы продолжали идти вперед. Но вот "Измаил" начал разворачивать на миноносцы носовую башню главного калибра. Через мгновение она дала полный залп, блеснув разом тремя огненными вспышками. Тяжелые снаряды, прогудев над мачтами, взметнули фонтаны за кормой головного "Асакадзе". Чудовищные всплески погребли под собой идущий следом "Аннами", как показалось, просто вбив маленький кораблик в толщу воды. Потом миноносец показался из под стекающей воды, но без труб и мостика, с сорванными пушками и торпедными аппаратами. Его топки были залиты, и "Аннами" беспомощно раскачивался среди взбаламученных волн. Боясь потерять под усиливающимся обстрелом оставшиеся корабли, флотилия стала разворачиваться для торпедных пусков торпед. За самое короткое время шесть миноносцев выстрелили двенадцатью торпедами, которые устремились к русским кораблям, оставляя за собой на волнах зловещие линии пузырьков.

           Вражеские гиганты поворачивали кормой к торпедам, уходили прочь... Капитан Одзава стер с лица брызги воды. Вместе с водой с лица стекала кровь от незамеченного в горячке боя ранения, он не чувствовал боли. Ему удалось заставить отступить сверхдредноуты! Японские линкоры совершили поворот полный кругом и уходили на северо-восток, всё более удаляясь от своих грозных врагов. Грохочущие над морем залпы главного калибра становились всё более редкими. Остаткам 3-й минной дивизии японского флота пора было уходить под защиту своей линейной эскадры. "Измаилы" удалялись, но к японскому отряду неслись полным ходом два русских легких крейсера - один типа "Светлана", другой, четырехтрубный, похоже, немецкий трофей.