Стать Магом - Антон Клеттин

Мешкать я не стал. Быстро метнувшись внутрь помещения, я взял мужика в захват, сдавливая тому дыхательное горло. Естественно, он пытался и вырваться, и закричать. Но у него ничего не получилось. Слишком уж стремительным было мое нападение, слишком неожиданным для него. Теперь он мог лишь хрипеть и сучить руками, в попытке освободиться.

Дождавшись пока он утихнет и выждав еще некоторое время после, я отпустил трактирщика на пол и стал размышлять что же с ним делать дальше. Впрочем, следовало поспешить, так как в любой момент на кухню могли зайти другие сотрудники данного криминального общепита.

Наконец, припомнив, что видел неподалеку от конюшни небольшое скособоченное здание, я, пока меня никто не заметил, поволок трактирщика туда. С трудом, надо сказать, поволок. Эта скотина оказалась очень тяжелой для моего худосочного тела. Поэтому, когда я добрался до погреба (а примеченное строение оказалось именно им) то мое, итак, не самое радужное, настроение стало откровенно ужасным. Что вылилось для бессознательного трактирщика в не самый приятный в его жизни спуск по лестнице.

Наблюдая за тем, как эта скотина скатывается вниз, я испытал сначала злобную радость, вскоре, впрочем, сменившуюся некой озабоченностью за его жизнь. Мне он, к сожалению, пока еще нужен был живым и относительно невредимым.

К счастью, все обошлось. Спущенный с лестницы трактирщик был жив и даже умудрился прийти в сознание. Когда я к нему спустился, задержавшись сверху лишь для того, чтобы запереть дверь изнутри, он сидел, привалившись к какому-то сундуку спиной и в ошеломлении тряс головой, явно пытаясь вспомнить что же именно произошло.

Я не дал ему такой возможности, нанеся короткий тычок ногой по виску, чем вновь отправил в забытье. Проводив взглядом заваливающееся на бок тело, я тяжело вздохнул: мне предстояла не самая приятная в мире работа.

Вы когда нибудь сначала раздевали, а потом связывали здоровенных потных, воняющих застарелой мочой и мускусом мужиков? Если да, то вы меня поймете. Если же нет, то и не пробуйте, в этом крайне мало удовольствия. Человек, итак, довольно грязная скотинка по своей природе, только вот, сознательные люди пытаются бороться с этим недостатком. Этот же индивид возвел свою нечистоплотность в абсолют. И это при том, что он еду этими руками готовил! Меня подташнивало от той работы, что пришлось делать, а когда я осознал ЧЬИ именно кулинарные шедевры я вчера мог поглощать, то стало совсем плохо. Каким-то чудом мне удалось удержать оные шедевры в себе.

Так что совсем не удивительно, что первым вопросом, заданным мною приведенному в сознание при помощи пощечин трактирщику, было:

— Кто готовил ту еду, что вчера мне подавали?

— Ась? — не понял все еще плохо соображающий мужик.

Я немного освежил его память легкой пощечиной и повторил вопрос.

— А кто ты таков вообще будешь-то? — наконец, немного придя в себя, уточнил он, — представься хоть.

— А что, у тебя так много дворян останавливалось вчера? — вопросом на вопрос ответил я.

— А, это ты, — тяжело, без доли почтения к моему более высокому положению, проговорил трактирщик, — выбрался значит. Таса готовила тогда. Рабыня моя.

Я облегченно выдохнул, мысленно дав себе зарок ни в коем случае не интересоваться чистоплотностью этой рабыни. Зачем мне лишние переживания?

— То есть ты не отрицаешь, что устроил нападение на меня? — задал новый вопрос я.

— Ничего не знаю, ваша милость, — пошел в отказ трактирщик, судя по всему, окончательно пришедший в себя, — отпустите меня, и я ничего страже не скажу. Честное слово.

— Ого, — даже восхитился я наглостью этого пройдохи, — ты же только что практически признал, что устроил нападение на меня.

— Не было такого. Всеми богами клянусь!

— Слушай, как тебя там…

— Шурших, господин, — тут же охотно отозвался тот.

— Так вот, Шурших, — с неподдельным интересом поинтересовался я, — на что ты вообще надеешься? Я знаю, что ты заставил свою шлюху опоить меня какой-то дрянью, чтобы ограбить и убить. Ты это знаешь. Так к чему все эти игры? Скажи мне, где мои вещи и кто еще замешан в этой схеме, и мы разойдемся с миром. Ну, может я, справедливости ради, подожгу твою халупу. Но ведь такой, как ты точно сумеет новую отстроить, еще лучше прежней. Ведь правда?

— Не понимаю о чем вы, господин, — решил не помогать следствию этот упрямец, — развяжите меня и мы вместе отправимся к страже, где вас выслушают и во всем разберутся.

— Стража, значит, у тебя прикормлена, — задумчиво подметил я, — что ж, это тоже какая-никакая, но информация. Так что, — обратился я уже к пленнику, — расскажешь кто все это придумал и где мои вещи, или хочешь «по-плохому»?

— Я не п… — вновь, было, завел тот свою волынку, но я его перебил хлесткой пощечиной.

— А ну заткнись, — прошипел я ему, — я знаю, ты знаешь, так что говори! Последний раз предупреждаю.

— А не то что? — дерзко поинтересовался он, — убьешь меня?

— А не то, — в тон ему ответил я, — я сделаю так сначала с твоим членом, а потом и с головой. — С этими словами я одной рукой прижал к его рту заранее припасенную тряпку, некогда бывшую рубашкой трактирщика, а другую к его левой голени. И начал формировать в ней самый маленький из доступных мне огненных шаров. Я ничуть не боялся, что будет как с той пресловутой печкой. Так как для того, чтобы получилось нечто подобное, нужно было, чтобы заклинание окончательно сформировалось. А для этого необходимо было, чтобы рука была свободной. Я же, по сути, сейчас держал в своей руке голень зловредного трактирщика. Так что заклинание никак не могло сформироваться полностью. Но оно пыталось. И эффект был сродни тому, когда к коже прижимают раскаленный докрасна кусочек металла.

Завоняло горелой кожей, палеными волосами, а трактирщик задергался и завыл от невыносимой боли. Я еще чутка подождал, для большей наглядности, так сказать, после чего убрал руку с незавершенным заклинанием.

— Кто ты такой? — просипел мужик, когда я, удостоверившись, что он не будет делать глупостей, убрал и вторую руку.

— Я тот, кого ты, по своей тупости ограбил, — жестко сказал я ему, — рассказывай, что к чему или следующими будут твои яйца. Ты как, любишь жареную яичницу по утрам?

К моему вящему удовольствию, (что-что, но я был не фанатом шарить у мужиков в трусах, хоть тут оных и не существовало), трактирщик все же сломался и выложил как все было.

Как оказалось, я умудрился вселиться не куда-нибудь, а в