Возвращение из ночи - Елена Свиридова

— Входи, — услышала я его спокойный, уверенный голос.

Я толкнула дверь. Меня окружила темнота, но вот откуда-то просочился слабый свет, в котором я с трудом видела контуры окружающих предметов.

— Я думаю, мы должны лучше узнать друг друга, — проговорила я, стараясь справиться с охватившим меня волнением.

— Прекрасная мысль, — улыбнулся он. — Я ждал, что ты поступишь именно так.

— А почему мне ничего не сказал?

— Зачем? Ты умная женщина и прекрасно все сама понимаешь. Рад, что не ошибся в тебе!

Я приблизилась к его постели и с удивлением обнаружила, что она круглая. Откинув одеяло, я быстро юркнула под него. Сильные руки обняли меня... Вдруг почему-то меня охватил страх, все поплыло куда-то...

— Ты дрожишь? — удивленно спросил он. — Что с тобой?

— Ничего... Все хорошо... Просто я давно не была с мужчиной... — пробормотала я, замирая в его объятиях. На самом деле я была влюблена без памяти, меня безумно тянуло к нему, и только это было причиной моего волнения.

Он поцеловал меня в губы, его глаза странно сверкнули в темноте... Мы прижались друг к другу и покатились по его необъятной постели. В его ласках вдруг проявилась какая-то ярость, которая и пугала и притягивала одновременно. От этой ярости меня лихорадило, и я не могла понять, что я испытываю больше в моменты близости с ним — страсть или страх...

Потом, лежа рядом с ним и немного успокоившись, я подумала, что теперь буду испытывать подобные чувства всю оставшуюся жизнь... Но кто сказал, что всю жизнь? И разве бывает что-то на всю жизнь? Что я чувствую — любовь, благодарность, покорность, возбуждение? Или все одновременно? Не знаю, не знаю... Но я, безусловно, влюблена в него, я с самого начала нахожусь в его власти, с того момента, когда он подошел ко мне на Арбате... Наверное, это судьба.

— Я не испугал тебя, Анна? — вдруг спросил Герман.

— Нет, не испугал, — тихо ответила я и, отдавая должное его проницательности, добавила со смехом, — разве что немножко.

— Знаешь, у меня ведь тоже давно не было женщин.

— Как странно. Почему? — удивилась я.

— Когда-то я был женат. Недолго.

— Вы развелись?

— Нет, она умерла. Вернее — ее убили.

— Господи, как ужасно! — воскликнула я.

— Не бери в голову. Это было давно.

— Но разве можно забыть такое?

— Я ничего не забыл, — произнес Герман мрачно. — Это изменило всю мою жизнь... С тех пор я стал другим.

Теперь я поняла, откуда была его сдержанность по отношению ко мне. А я-то принимала ее за холодность, безразличие. Какая я была дура! Ведь если бы он был ко мне равнодушен, разве привез бы меня сюда, позволил бы жить в его доме, пользоваться его вещами, пачкать красками стены и пол! Он отдал мне целую комнату под мастерскую, чтобы я могла там делать, что захочу. Я рисовала целыми днями, ела его еду, пила его вино, спала в его постели! Он был сдержан и ненавязчив, а теперь предложил мне выйти за него замуж! Значит, он любит меня. Ведь не станет такой человек, как он, предлагать девушке руку и сердце просто так! А я, господи, какая же неблагодарная!

— Не знаю, каким ты был раньше, — прошептала я, — но я узнала и полюбила тебя такого, какой ты есть... Я так счастлива...

— Надеюсь, ты говоришь это искренне и не пожалеешь о своих словах.

— Никогда!

Проснулась я утром в своей спальне. Я не помнила, как оказалась здесь. А может быть, я не уходила из нее? Просто мне приснился эротический сон?

Он вошел в комнату и положил на мою постель охапку нежно пахнущих бледных роз. Спросил.

— Как спалось?

По его голосу, его взгляду я поняла, что все было на самом деле.

— Мне приснился удивительный сон, — прошептала я, с легким кокетством поглядев на него.

— И мне, — с улыбкой ответил он. — Я хочу, чтобы нам всегда снились одинаковые сны. Так ты решила?

Я взглянула ему в глаза и вдруг меня обдало жаром, я поняла, что мой ответ предрешен. Я могу сказать только "да", у меня просто не повернется язык для другого ответа. Было в его глазах что-то такое, отчего меня снова пронзила дрожь...

— Да... — прошептала я. — Я согласна...

— Если не возражаешь, мы отпразднуем завтра вечером нашу помолвку. Я приглашу друзей, а ты присмотрись к ним. Может быть, потом набросаешь их портреты.

— Я попробую, — растерянно согласилась я.

— Вот и хорошо. Видишь ли, мне приятно жить в доме, где меня окружают лица моих друзей. И пусть будут их истинные лица, ведь ты умеешь рисовать то, что скрыто у человека внутри?

— Я рисую то, что вижу и чувствую, — сказала я. — Это само так получается, словно кто-то водит моей рукой. Но так бывает не всегда. Если такое состояние не приходит ко мне, я ничего не могу нарисовать.

— Но здесь ты рисуешь каждый день!

— Да, ты окружил меня такой красотой, здесь все так прекрасно, что я могу жить в своем сказочном мире все время, ничто не мешает мне заниматься творчеством. Именно об этом я мечтала всю жизнь, но даже представить не могла, что так когда-нибудь будет! Ты поселил меня в сказке! А теперь предлагаешь стать твоей женой. Знаешь, мне почему-то немного страшно, наша жизнь изменится, если мы станем мужем и женой!

— Чего ты боишься? — улыбнулся он, — обязательств, быта? На этот счет можешь не беспокоиться, все останется так же, как сейчас. Мне не нужна кухарка или уборщица, все это есть у меня...

— Да, но я их не разу не видела!

— Главное достоинство прислуги — оставаться незаметной, — усмехнулся он. — А теперь мне нужна верная, надежная подруга, такая, как ты...

Маша, держа под руку Фрэнка, вышла из казино. Он слегка пошатывался, но на ногах стоял твердо. Они оказались на пустынной ночной улице.

Сзади за ними на небольшом расстоянии двинулись еще четверо рокеров.

— Пусть они уйдут, — заявила Маша.

— Чего?

— Боишься остаться без охраны? — засмеялась Маша.

— А ты не боишься?

— Чего? — передразнила его Маша. — Уж не тебя ли?

На улице хлестал дождь, ветер был в лицо.

— Замерзла? — повернулся к ней Фрэнк.

— Есть немного, — ответила Маша, стуча зубами.

— Ладно, сейчас машину возьму.

— А если я с тобой не поеду? — с вызовом произнесла Маша.

— А если твоих дружков пришьют? Куда ты денешься?

Маша увидела буквально в нескольких шагах от ресторана ворота с проржавевшим замком. Фрэнк толкнул их, потом ударил по замку изо всей силы. Что-то заскрипело, заскрежетало, ворота подались.

— Подожди здесь, — сказал он и исчез в темноте.

Где-то в глубине, за забором тускло засветила лампа, рядом громко залаяла собака.

— Молчать, Кардан! — рявкнул Фрэнк.

— Эй, кто там? — прохрипел чей-то сонный голос.

— Машина нужна.

— Ты, что ль, Федька? — мелькнул вдалеке сгорбленный силуэт в кепке.

— Ну?

— Смотри, Федька, до утра машину поставь! — кричит сторож.

— Да я через час! — весело отвечает Фрэнк.

Из ворот выехал старый "БМВ". Фрэнк распахнул дверцу.

— Садись.

— Ладно, — сказала Маша, — только отпусти своих. И пусть за нами не едут!

— Да хрен с ними! — Фрэнк вырвал руку, повернулся к приятелям, сделал знак рукой.

Они молча кивнули, двинулись к своим мотоциклам, вот взревели моторы, черные тени рванули по улице и скрылись в темноте.

Маша забралась на сиденье, и они помчались по улице, выскочили на пустынную набережную.

— Куда мы едем? — спросила Маша.

— Расслабься. — Усмехнулся Фрэнк и нажал на газ.

Они выехали на шоссе, пересекли кольцевую дорогу и помчались вдоль леса все дальше и дальше от города.

— Не боишься? — спросил Фрэнк.

— Нет! Какой же русский не любит быстрой езды! — бодро произнесла Маша.

— На флэт? — Фрэнк обнял ее за плечи правой рукой.

Маша отстранилась, прижалась к спинке сиденья.

— Отвези меня домой!

— Отвезу! Говорю, расслабься!

— А ты не лапай!

— Тебе сколько лет-то?

— Восемнадцать, — соврала Маша.

— Ха! А мне двадцать восемь! Знаешь, была у меня одна девка, вроде тебя. Умница, красавица! Викой звали. В общем, поженились мы с ней. Ну, я совсем молодой был, дурак. Уехал на лето шабашить, возвращаюсь — она с мужиком, в моей постели... Она — в слезы, он мне целит пикой в ребра. Я за ствол, пальнул ему в череп. Словом, сел... Через четыре года вышел, прихожу к ней, по благородному, будто не было ничего. — в голосе Фрэнка прозвучала искренняя горечь и он замолчал.

— А что потом? — тихо спросила Маша.

— Она на иглу села.

Теперь замолчали оба. Маша достала из сумочки сигарету, закурила.

— Ты зря это, — дружелюбно сказал Фрэнк. — Не люблю курящих баб.

— Я тебе не баба! — огрызнулась Маша.

— Да кто ж ты, бля?! — он вдруг резко выкрутил руль и свернул с шоссе на проселочную дорогу.

Со всех сторон тянулся глухой, беспросветный лес. Впереди было темно, только скользящее пятно света от фар неровно металось перед машиной.

— Ты куда это? — встревоженно спросила Маша.

— Сама сказала — на флэт не хочешь. Не вибрируй. Это быстро.

— Что быстро?!

— А ты не понимаешь? — удивился Фрэнк. — Ты что, дура, или прикидываешься?