Скучающий жених - Барбара Картленд

Айвор Одровски создавал персонаж, и она начинала проникаться своей ролью, пока наконец не почувствовала, что уже никого не играет, а естественно ведет себя так, как и хотела вести.

Ее одежда была великолепна! Одровски поручил делать эскизы для ее новых нарядов молодому французу, который бежал в Англию, так как не желал служить в наполеоновской армии. Молодой человек был весьма чувствителен, даже женственен, и эти качества определенно шли на пользу его творческим способностям.

Когда он принес Лукреции наброски ее будущих нарядов, они показались ей восхитительными. Эти эскизы были воплощены в жизнь одним из самых модных портных на Бонд-стрит.

Наставления Одровски касались причесок Лукреции, ее движений и мимики.

Он учил ее тому, как наносить тени на веки, чтобы глаза казались большими, а взгляд соблазнительным. Он показывал, что едва заметный грим в уголках глаз может изменить их разрез и придать им загадочности.

Он научил Лукрецию мастерски пользоваться косметикой, соблюдая при этом меру и избегая вульгарности.

Он умел подчеркнуть безупречность и белизну ее кожи, привлечь внимание к ее глазам, оттенить чувственность ее рта и свободный разлет бровей и сделать все это так естественно, что никому бы в голову не пришло задуматься о потраченных усилиях.

– Вы очень красивы, мадемуазель, – сказал ей однажды Одровски. – Но чтобы быть действительно красивой, вы сами должны считать себя красавицей! Чтобы сыграть красоту, надо идти от сердца, внешней оболочки никогда не бывает достаточно.

Лукреция тоже думала так, а поскольку она хотела завоевать внимание маркиза, то все свободное время, которое у нее было в Лондоне, она проводила за чтением книг, возвышавших ее душу, или за созерцанием картин, радовавших глаз.

Теперь наконец пришла пора узнать, добилась ли она успеха!

Лукреция постаралась убедить себя, что должна оставаться невозмутимой и ни при каких обстоятельствах не проявлять внешне свое беспокойство и смятение.

Но это было почти невозможно, в особенности когда она представляла себе тот желанный миг встречи с мужчиной, которым восхищалась пять томительных лет, о котором она беспрестанно думала и мечтала и который стал неотделимой частью ее собственной жизни.

И которого она никогда прежде не встречала!

Вместе с отцом Лукреция очень тщательно выбирала гостей, приглашенных на обед. Ведь необходимо было избежать присутствия людей, которым был хорошо знаком ее прежний облик и которые не смогли бы скрыть свое изумление, увидев столь заметные перемены.

Сэр Джошуа включил в список приглашенных влиятельных и известных особ.

Эти люди не принадлежали к шумному, ищущему развлечений окружению принца Уэльского, но все они были персоны значительные и занимали заметное положение в обществе.

Мужчин было приглашено больше, чем дам. По мнению Лукреции, это был правильный ход. Вечер был устроен таким образом, чтобы маркиз смог оценить круг знакомств сэра Джошуа и не счел этот вечер скучной необходимостью.

Расчет оказался верным. Только появившись в зале, маркиз был приятно удивлен, увидев почтенного джентльмена, чьи речи он в свое время слушал с восторгом, и известного литератора, чья книга стала сенсацией минувшего сезона.

Среди собравшихся было немало людей, с которыми маркиз был бы счастлив завести знакомство. Один импозантный господин был известен на севере страны, о другом несколько недель назад прославленный адмирал Корнуоллис сказал маркизу, что он знает про флот больше тех, кто в нем служит!

А ведь все последние дни маркиза охватывало раздражение, как только он вспоминал об обеде, на котором должен был познакомиться со своей невестой. Но теперь, когда лакеи в напудренных париках стали предлагать гостям шампанское, маркиз поймал себя на том, что с интересом участвует в увлекательном разговоре.

Оживленная беседа длилась пятнадцать минут, а невеста все не появлялась. Маркиз начал беспокоиться.

И в этот момент дворецкий объявил:

– Обед подан, сэр! Мисс Лукреция заранее просила не ждать ее, если она не сможет прибыть вовремя.

– Я должен извиниться за свою дочь, – сказал сэр Джошуа гостям, – но она едет из Лондона и, как видно, задержалась в пути. Вероятно, в дороге случилось нечто непредвиденное.

С этими словами он предложил руку даме, с которой только что беседовал. Гости, следуя установленному порядку размещения за обеденным столом, стали занимать свои места.

Маркиз в отсутствие Лукреции и еще четверо джентльменов, которые были приглашены без супруг, ждали, пока сэр Джошуа проведет в столовую всех гостей, имевших пару.

И в этот момент он услышал, как дворецкий произнес:

– А вот и мисс Лукреция, милорд.

Маркиз посмотрел туда, куда были устремлены глаза слуги, – на верхней ступени лестницы стояли два мальчика-арапчонка, одетые в туники из золотой парчи и с тюрбанами на головах. В руках у них были золотые канделябры, каждый с шестью зажженными восковыми свечами. А между ними стояла женщина!

Очень медленно, с безукоризненной грацией и достоинством, она начала спускаться по широкой лестнице в сопровождении арапчат, которые шли по обеим сторонам от нее.

Лукреция была одета в платье кроваво-красного цвета, подчеркивавшего ослепительную белизну ее кожи.

Сквозь легкую ткань ее платья можно было разглядеть изящные линии ее фигуры. С каждым шагом ткань ее наряда, ниспадавшая волнами, мерцала и переливалась, словно трепещущие языки пламени.

На шее Лукреции сверкало великолепное рубиновое ожерелье. Это было ожерелье ее матери, но леди Мэри редко надевала его, находя слишком ярким.

Браслеты, тоже рубиновые, украшали тонкие запястья Лукреции, и в замысловато переплетенных волосах, уложенных в подобие короны, сверкали те же камни.

Она выглядела старше своего возраста, была ослепительно красива и ничуть не похожа на ту юную особу, которую ожидал увидеть маркиз.

Потрясенный, он бросился по лестнице. Лукреция, неторопливо приблизившись, склонилась перед маркизом в глубоком реверансе.

– Я должна извиниться, милорд, за опоздание, – глубоким голосом произнесла она, пронзая маркиза томным взглядом из-под длинных ресниц.

Кивнув, маркиз взял ее руку в свою и поднес к губам.

– Наконец-то мы встретились, мисс Хедли, – сказал он. – Я уж начал думать, что вы – всего лишь миф и на самом деле не существуете!

– Мифы обычно бывают чрезмерно романтичными или удручающе трагичными, – заметила Лукреция. – Надеюсь, что реальность не разочарует вас своей заурядностью.