Мертвый час - Валерий Введенский

– Мы же не будем здесь стоять целый день? Это глупо, – вступил в разговор Женя.

– Если ваша приятельница не приедет, пойдете гулять с Натальей Ивановной, а я вернусь в Ораниенбаум и пойду к Четыркиным домой, удостовериться, что Нина там.

– Нет, мама, – закричали дети хором.

– Это еще почему?

– Мы… Мы ее отпустили, – признался Женя.

– Отпустили? Вы? – Сашенька сделала паузу, чтобы прочувствовали. – Позвольте узнать: на каком основании?

Молчание.

– Позвольте тогда узнать – куда?

– Не знаем, – выдавила из себя Татьяна.

– Нина сказала, что секрет, – с сожалением произнес Женя.

– Нина знает человека, который подтвердит алиби князя Урушадзе. Но не может назвать его имя, – снова вступилась Татьяна.

– Или ее имя, – добавил Женя.

Сашенька возликовала. Значит, не ошиблась. Нина знакома с женщиной, которую в ночь ограбления посетил Урушадзе.

– Вот мы и решили помочь, – заявил не без вызова Евгений.

– Едва не отправив меня в могилу, – укоризненно сказала Александра Ильинична.

Потом были слезы, извинения, нравоучения. В итоге Сашенька, конечно же, их простила, и они вместе отправились в Петровский парк. Оттуда уже с Володей и гувернанткой пошли в Андреевский собор, потом осмотрели домик Петра, лютеранскую и реформаторские церкви, etc…

Предложение пройтись по Рыбным рядам Татьяну возмутило:

– Фи, ненавижу запах рыбы.

– Нет там никакой рыбы, – рассмеялась Сашенька. – Рыбным рядом в Кронштадте именуют местный Гостиный двор. В отличие от нашего, петербургского, здесь гораздо больше иностранцев: купцов, шкиперов и матросов, потому все приказчики свободно изъясняются на английском, немецком и голландском.

После Рыбного ряда заглянули в крохотную деревянную церковь Святой Екатерины, затем отправились на Вал. Полюбовавшись панорамой, спустились в низину с забавным названием Палы. Дети с гувернанткой изрядно повеселились, обсуждая, кто именно здесь пал: шведская армия или дворник с крыши? Сжалившись, Сашенька объяснила, что слово Палы произошло от впалости, иначе – низменности.

Пройдя берегом, вышли к Петербургским воротам, где зимой начинается ледовая дорога на столицу. Путь туда неблизкий, сорок пять верст, поэтому на льду – он столь крепок – строят трактиры и даже постоялые дворы.

Детей поразил рассказ про буера:

– Они похожи на лодки, только к днищу прикреплены три железных полоза: два на полную длину, а третий, короткий, под рулем. Внутри лодки ставят мачту с парусами, а вокруг нее скамейки. Пассажиры садятся на них, матросы поднимают парус – и все, полетели. Говорят, буера способны преодолеть сорок пять верст до Петербурга за час с четвертью!

– Хочу на буера! – заорал Володя.

– И я! И я! – подхватили старшие дети.

– Ладно, так и быть, во время зимних вакаций, – пообещала Сашенька.

В гавани Володя начал капризничать. Шел туда, чтобы посмотреть на военные корабли, а их не оказалось – эскадра ушла в море. Зато рядом, в купеческой гавани, от судов рябило в глазах. Кронштадт – крупнейший торговый порт империи, за навигацию здесь успевают выгрузиться полторы тысячи кораблей. В столицу привезенные ими товары доставляют уже на мелких суденышках, способных пройти в мелководье Невы.

Вслед за Володей раскапризилась и Татьяна, тоже устала. Да и Евгений начал жаловаться, что ноги стер. Пришлось вести всех в Английскую гостиницу и поить чаем, ведь до отхода парохода оставалось добрых два часа.

Когда дети с наслаждением уплетали ромовые бабы, раздался знакомый голос:

– Разрешите?

Ребята повскакали с мест. Дедушка!

– Что ты тут делаешь? – спросила Сашенька, по-купечески прикоснувшись губами к его руке и подставив для поцелуя лоб.

Ответ был привычен:

– Дела. А вы что позабыли? Нешто Рамбов так быстро надоел? Сюда, значит, перебрались?

– Нет, мы на экскурсии, – ответил Володя, не стесняясь набитого рта.

– Тогда оставайтесь на ночь. Сниму вам номер.

– Увы, – Сашенька развела руками. – Приглашены вечером к соседу, графу Волобуеву.

– Волобуеву? – удивился Илья Игнатьевич. – Не знал, что ты с ним знакома.

– Я и не была. Нас представили позавчера.

– И он тут же пригласил тебя? Странно.

– На дачах так принято, Волобуевы как раз по пятницам принимают.

– Давай-ка отсядем, – предложил отец.

Сашенька с отцом переместились в глубь зала.

– У меня с Волобуевым трения, – приватно сообщил Илья Игнатьевич.

– На какой почве?

– На финансовой, конечно. История малопонятная. Помнишь, я рассказывал, что заполучил концессию на строительство дороги в Малороссии?

– Помню, конечно.

– Граф Волобуев тоже на нее претендовал.

В царствование Александра Второго длина железнодорожных путей каждый год прирастала на полторы тысячи верст![72] Строили их частные подрядчики, однако государство предоставляло им кредиты под самый низкий процент, устраняло административные барьеры, а после сдачи дороги передавала ее во временное пользование на выгодных условиях. Нетрудно догадаться, что за железнодорожные концессии шла ожесточенная борьба, ведь каждая из них гарантированно превращала счастливчика в миллионера. Так, например, неприметный юрист фон Дервиз заработал на строительстве дороги Москва – Козлов десять миллионов рублей[73] всего за два года.

– Что странно, ведь моя победа заранее была согласована с «кальянщиками», – похвастался Илья Игнатьевич. – Поэтому никто из сильных конкурентов инда[74] не подал заявки.

Император страдал запорами, во время поездки на Кавказ ему рассказали про местный способ ослабить кишечник – кальян. С тех пор каждый день после утренней прогулки Александр шел в нужник, спускал штаны, садился на горшок и закуривал кальян. По другую сторону ширмы собирались особо доверенные лица, призванные развлечь монарха во время столь важного занятия: флигель-адъютанты, министры, генералы. А заодно решить важные государственные вопросы, в том числе и концессии. Хотя формально, конечно, проводились конкурсы, на которых сравнивалась стоимость строительства, проработанность проекта, опыт подрядчика и его инженеров, выигрывал концессии тот, кто мог договориться с завсегдатаями царского нужника.

– А Волобуев подал. Я решил, что он просто дурак. Ну или за его спиной кто-то посильней «кальянной партии»!

– Кто, например? – поинтересовалась Сашенька.

– Графиня Долгорукая, любовница императора. Однако «кальянщики» заверили меня, что это не так. И не ошиблись, конкурс я выиграл. Однако через неделю получил письмо от графа с завуалированными угрозами. Мол, если не компенсирую ему расходов, получу неприятности. Я навел справки. Знаешь, что выяснилось? Волобуев – родственник прокурора Петербургского военного округа. Вроде и невелика птица, но нагадить может как бегемот. Пришлось мне встретиться с графом. Думал предложить ему тысяч сто, ну двести. А он затребовал миллион. Вот и не знаю: послать куда подальше или заплатить? А тут выясняется, ты к нему приглашена. Случайно ли?

– Конечно, случайно.

– А вдруг нет? Держи-ка ухо востро…

Глава шестая

– Где вы договорились встретиться с Ниной? – спросила княгиня старших, выйдя с ними на верхнюю палубу подышать морским воздухом.

Володя неистовствовал в каюте, прыгая как макака вверх-вниз по кроватям. Приглядывать за ним оставили Наталью Ивановну.

– Нина будет ожидать нас на пристани, – сообщил Женя.

Отлично, там Сашенька ей и выскажет. Сразу! Без просмотра представления, которое, несомненно, заготовила дерзкая барышня.

А может, все-таки его поглядеть? И сперва притвориться, что поверила? Пусть Нина успокоится, расслабится, и вот тогда-то Сашенька и поставит ее перед дилеммой: либо пусть раскрывает личность любовницы Урушадзе, либо княгиня доложит Юлии Васильевне о ее выходках.

Да! Так Сашенька и поступит.

– Не говорите Нине, что я знаю про ваш заговор, – велела она детям.

Те понуро кивнули. Спорить не стали, стыдно было…

До случайной встречи с Ильей Игнатьевичем дело Урушадзе интересовало Тарусову из одного любопытства, но теперь, когда выяснилось, что на кону большие деньги, княгиня решила заняться им всерьез. Сразу и новая версия появилась: а не инсценировал ли ограбление сам Волобуев? По словам Четыркиной, денег у графа нет, все вложил в некий проект, теперь понятно какой. А еще назанимал. Возможно, кредиторы стали нервничать, не исключено, что долгушей[75] пригрозили… Кража облигаций, несомненно, дала графу передышку – при таких обстоятельствах самый бесчувственный ростовщик согласится на отсрочку.

Завидев Тарусовых на палубе, Нина запрыгала, захлопала в ладоши, а когда те спустились, схватила Володю, обняла, по щекам даже слеза прокатилась: