Служили два товарища - Юлий Дунский

В дверях показался Карякин. Он огляделся, отыскивая знакомые лица, и не нашёл ни одного. После перекопских боёв комсостав обновился: прежние были кто убит, кто в госпитале.

Карякин вошёл в комнату и сложил на пол свою ношу — кинокамеру «Пате», штатив, сундучок с плёнкой. А телеграфист читал:

— «Честь и слава погибшим в борьбе за свободу, вечная слава творцам революции и освободителям трудового народа…»

Открылась дверь в глубине комнаты. Оттуда вышел, неся свёрнутую трубкой карту, начштаба 61-й. Карякин увидел знакомые седые усики, шагнул навстречу и сказал:

— Товарищ начштаба!..

Но тот остановил его строгим взглядом. Записывали важную депешу — нельзя было мешать.

— «Да здравствует доблестная Красная Армия, да здравствует конечная мировая победа коммунизма!.. — закончил диктовку телеграфист. — Приказ зачитать во всех ротах, командах, эскадронах и батареях… Командующий Южным фронтом Фрунзе».

Только теперь начштаба пожал руку Карякину.

— Здравствуйте, товарищ Карякин… Что у вас?

Карякин скривился, заморгал глазами.

— Вот… сдать хочу… Аппарат, съёмки и всё прочее…

— А где же Некрасов?

— Помер мой боевой дружок, — сказал Карякин тусклым голосом. — Помер в лазарете.

— Жаль, — нахмурился начштаба. — Очень жаль. — И ещё раз добавил: — Очень жаль.

Карякин обрадовался его сочувствию и пониманию.

— Беззаветный был человек! — сказал он громко, чтобы слышали новые штабисты. — Преданный боец делу революции!.. — Он задумался, потом горестно и тихо добавил: — А вот мысли у него были глупые.

Постояв секунду, он повернулся уходить.

— Товарищ Карякин, — задержал его начштаба. — Сегодня подписан приказ. Вы назначены командиром второго отдельного батальона… Поздравляю.

— А чего поздравлять? — равнодушно сказал Карякин. — Война-то вся. Кончилась. — И пошёл к дверям.

…Гудели трубы, бухали барабаны военного оркестра. Музыканты играли для обедающих. Вдоль столов, за которыми ели бойцы, шёл Карякин. К нему подскочил усатый начхоз.

— Опоздавший?.. С какой части? — азартно спросил он. — Ложка есть?

— Не хочу, — сказал Карякин и пошёл дальше.

На столах были навалены горки белого хлеба, вкусный пар поднимался из мисок. Многие из тех, кто праздновал здесь победу, были в бинтах и окровавленных повязках. Их винтовки отдыхали, прислонённые к скамьям. За крайним столом сидел мальчик в драной шинели — полковой сын. Робко и жадно он ел баранину из глубокой тарелки. Этот мальчик первый раз в жизни ел жареную баранину, хотя ему было уже четырнадцать лет.

Приложение

Кинокадры, снятые оператором А. Некрасовым

Госкиноархив

Поседевшие от старости, исцарапанные, побитые, запрыгали на экране торопливые кадры немого кино. И перед каждым мелькал на долю секунды написанный от руки номер.

Мы увидели:

…Начдива 61-й, который шёл от двери своего штаба, кашляя в ладонь.

…Пушки, бьющие по Турецкому валу.

…Карякина на лошади, с шашкой в руке.

…Атаку Красной конницы — неудержимую лавину, несущуюся по степи.

…Самого Андрея, который со смущённой улыбкой глядел в объектив.

Последний кадр снимал Иван Карякин, а не оператор Некрасов, но в киноархиве этого не знают.