Стезя - Н. Денисов

* * *

По двору ходит Миша.Мирно, светло ему,Походя ребятишекУчит тому-сему.

Валя жива-здорова,Тело из кофты прет.Пойло несет. КороваТеплое только пьет.

Есть еще бабка Настя,Настует порося,Много в ней было власти,Да испарилась вся.

– Миша! – зову несмело.– Некогда! – говорит.Вижу, как то и делоОн за водой пылит.

Вот уж за вилы МишаВзялся, несет сенцо.Грудь под шубейкой пышет,Смотрит заря в лицо.

С думой о росном летеТоже смотрю в рассвет:Кажется, на планетеЗла и раздора нет...

Ветер

Грубо стучался в сени,Рявкал, «качал права»,Руки ломал сирени,Выдержала едва.

С петель содрал воротца,С маху и – в колею.В черную пасть колодцаКинул, гремя, бадью.

Не сомневаясь в силе,Враз раскачал избу.Ведьмы, какие были,Вылетели в трубу.

С треском свалил ограду,С крышей наколбасил.Что-то ведь было надо –Столько потратил сил!

У реки

Кличет и кличет телкаЖенщина возле ракиты.А у меня, рыбака,Спит поплавок, как убитый.

– Где же ты бродишь, варнак! –Все еще кличет, хлопочет.Шустрая речка КармакОстрые камешки точит.

Да, усмехаюсь, беда!Вслух говорю шаловливо:– Здесь же не выгон... вода!И поплавок заводило.

Бросила прутик в траву:– Благодарю за науку... –Надо ж, крючок на плотвуВыловил, кажется, щуку!

Халмир

Шуршит белесый ягель,И громче звуков нет,Как будто по бумагеПечатается след.

Плашмя ложатся тени,В овраг ведет тропа,Где жертвенных оленейБелеют черепа.

Устроен зло и простоПотусторонний мир.Я кланяюсь погостуС названием – халмир.

На тундровой дороге –Случайный интерес:Языческие богиМерещатся окрест.

На сумрачные ликиШагаю прямиком,Жемчужинки брусникиХрустят под каблуком.

Волк

Серый волк свернул с дороги,Скрылся в снежной кутерьме.Уношу скорее ноги:Что у зверя на уме?

Нападет, ему недолго,Обстановка – благодать:Так и так, ругал, мол, волка?Потрудись ответ держать!

Фантазируя без меры,Словно в чем-то виноват,Шел я, жуткие примерыВспоминал до крайних хат.

Полдень

У озерка – коровий стан,Старик пастух в кепчонке потной,О том, что рядом Казахстан,Напомнил всадник искрометный.

И с ястребиной высотыНеуловимо пекло льется.И жадно жалят паутыКруп молодого иноходца.

Хрестоматийная печаль:Промчал седок и чисто в поле!И все равно кого-то жальПо-настоящему, до боли.

Ворона

На ель уселась сноваОт голода вздремнуть.Нет дедушки Крылова,Помог бы чем-нибудь.

На сумрачные кроныТо снег летит, то дождь.Все косточки вороныПронизывает дрожь.

Конечно, жизнь вороньяСплошная маята.Но каркнула спросоньяИ, вроде бы, сыта!

Блестящий зал

Блестящий зал!Веселье и уют.Искрят манишки,Платья в позолоте.Вот оркестрантыС трубами встаютИ приступаютС удалью к работе.

Столкнулась медь –И ожил вмиг партер.Танцуют все:Изволь поторопиться!А я – вполне приличныКавалер – Стою один.

Прости меня, столица!Пусть этот залОркестром окрылен,Пусть он возвышен!Я не протестую.Как мастерскиВыводит саксофонЗа парой пару,Тонко волшебствуя!

А как солист прекрасен,Боже мой,Когда откинет головуУстало,Что «бабочка»С манишки золотойВот-вот от блескаВыпорхнет из зала!

Так почему ж, скажите,Этот залМеня уносит с грустьюК той поляне,Где я парнямИ девушкам игралНа безотказномСтареньком баяне?..

Незабываемое

Скрип розвальней, скрипы гужей,Свет ламповый, печь да ухваты,Глухой говорок ворожей...За окнами год сорок пятый.За окнами трели скворцаИ первый ручей с косогора.Но нет еще с фронта отца.Придет! И, наверное, скоро.Недаром, черны, как грачи,Старушки сошлись у колодца,Мол, было явленье в ночиГеоргия Победоносца!И грозный Илья прямикомМчал по небу в яркой рубашке.И пахли густым деготкомГужи его громкой упряжки.И все это – к миру, к любви!Но главное – бабке МеланьеПривиделся храм на крови,А это к родне и свиданью.

Показания

Не помню лиц и глаз,Примет особых нету:В кроссовках «Адидас»,В одежке из вельвета.Прижали – будь здоров!И весело, и рьяноПростых моих штановОбрыскали карманы.Плечистый паренекПостанывал убито:«Какая, кроме строк,Наличность у пиита!»Не пентюх, не дебил,Как понял по тираде,«Иди!» – он процедил,В глухом смятенье глядя,Как тропкою прямой,В штиблетах ширпотреба,Я пошагал домой,К себе домой – на небо.

Житейская повесть

Избыток сил не от вина –От праздника души.Я шел на службу и однаМне крикнула: «Пиши!»Я обнял мать, отца обнял,С друзьями покурил.И зашагал на свой вокзал,Такой счастливый был.Такой огромный материкСтелился от крыльца.И я забыл горячий крик,Черты ее лица.Но поняла меня странаИ бог меня простил.Да заприметил СатанаИ бесов напустил.Был первый в чине старшины,Второй – алкаш-старлей.Один – под каблуком жены,Другой – овчарки злей:«А ну ко мне! – и я лечу, –Романтик, вашу мать! –Дохнул «портвейном», –Растопчу!»И ну (вдвоем) топтать.Терпел я. Мускул не одинНе дрогнул на лице.Сжимал три года карабин,Чтоб дать салют в конце.Прощайте все. Имею честь,Старлей и старшина.Я понял: в мире зла не счесть,А Родина одна!И снова шел вперед, вперед,Былому не бывать.Лет десять минуло. И вот:– Ты счастлив?– Как сказать...Она возникла – хороша! –На будничном пути.– А ты? – заинела душа.– А я спешу...прости...Был день, как день,Но, черт возьми,Хоть жизнь напополам!Малышка годиков семиЗвала: «Скорее, мам...»Ей было в мире, как во снеПредпразднично светло.Но оттого не легче мне.И легче оттого.

Трудный монолог

Не надейся, я не спилсяИ ума не растерял.Я трудился, не ленился,С кем попало – «не кирял»

Был оседлым и бездомным,Всяко по свету вело.Может, был излишне скромнымНаглым больше повезло.

Но имел свою задумку,И она смогла помочь...Что закис-то? Дерни рюмкуИ катись отсюда прочь!

Старый солдат

Вся-то баталия проще простого:Марш изнуряющий, бомбы, паром.Клюнуло там на Дону, под Ростовом,При отступлении в сорок втором.

И опрокинулось знойное небо,И захлебнулось шрапнельной икрой.Вот и в Берлине – не выпало... не был,А следопыты решили: герой!

Шаг за шажком и – взошел на крылечко.Выдали угол... (На власть не ворчи!)Вот и кулек диетической гречки,И валидол – прописали врачи.

Скрипнула дверь, постоял на пороге,Сердце сдавило, припал к косяку,Крупкой коричневой сея под ноги –По домотканому половику.

Много недель было в комнате тихо,Думали выехал... Богом храним.Вновь следопыты пришли... А гречихаВ рост поднялась и шумела над ним.

Воспоминание о школе