Выдача преступников - Александр Бойцов

§ 4. Юридическая сила и пределы действия экстрадиционных соглашений

Как уже отмечалось, в правовой системе Российской Федерации международным соглашениям (наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права) отводится место ее составной части, причем приоритетной, коль скоро в случаях, когда международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора[286].

Однако из этого не следует, что все международные договоры обладают равной юридической силой, которая одинаково превосходит силу национальных правовых норм. Система международно-правовых актов, также как и актов национального законодательства, определенным образом структурирована, упорядочена по их юридической силе. Причем ратификация, т. е. особая процедура заключения международного договора путем издания специального федерального закона, производится лишь в отношении договоров, «исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также устанавливающих иные правила, чем предусмотренные законом».[287]

Следовательно, если международный договор не устанавливает правила, отличающиеся от предусмотренных внутренним законом, т. е. не противоречит им, процедура его заключения может и не облекаться в форму издания федерального закона. Положения такого рода официально опубликованных международных договоров, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров принимаются соответствующие правовые акты.[288]

Таким образом, только международные соглашения, ратифицированные Государственной Думой, могут изменять нормы федеральных законов, поскольку обладают более высокой юридической силой.[289] Международные договоры, заключаемые от имени Правительства РФ, соответственно превосходят по юридической силе постановления Правительства РФ, но уступают как международным договорам РФ, прошедшим ратификацию, так и нормам федеральных законов. Наконец, межведомственные международные договоры РФ, обладая приоритетом перед иными актами министерств и ведомств, не могут противоречить ни межгосударственным договорам и федеральным законам, ни межправительственным договорам и постановлениям Правительства.

Эту позицию разделяет и Верховный Суд РФ, разъяснивший, что в случае коллизии между правилами, установленными международным договором, и правилами, предусмотренными национальным законом, «суд при рассмотрении дела не вправе применять нормы закона, регулирующего возникшие правоотношения, если вступившим в силу для Российской Федерации международным договором, решение о согласии на обязательность которого для Российской Федерации было принято в форме федерального закона (курсив наш. – А. Б.), установлены иные правила, чем предусмотренные законом. В этих случаях применяются правила международного договора Российской Федерации».[290]

Заметим в этой связи, что согласие государств на обязательность для них экстрадиционных соглашений обычно выражается ратификацией, ибо такой способ выражения согласия предусматривается самими соглашениями. Например, в ст. 29 Европейской конвенции о выдаче прямо говорится, что она подлежит ратификации и вступает в силу в отношении любой подписавшей стороны, впоследствии ратифицирующей конвенцию, через 90 дней после даты сдачи ее ратификационной грамоты на хранение Генеральному секретарю Совета Европы.

Выразив таким образом согласие на обязательность договора, государство не вправе ссылаться в качестве оправдания его невыполнения на положения своего внутреннего права, в том числе на то, что указанное согласие было выражено в нарушение того или иного положения внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, если только данное нарушение не было явным (т. е. объективно очевидным для любого государства, действующего в этом вопросе добросовестно и в соответствии с обычной практикой) и не касалось внутренней нормы особо важного значения.[291]

Следовательно, при том, что национальные УК или УПК могут устанавливать, скажем, определенные основания для отказа в выдаче лиц, совершивших преступление, значительное количество регламентирующих тот же вопрос экстрадиционных соглашений, а также наличие в них (обозначенного через оговорки или иным образом) разнообразия в позициях относительно данного вопроса предопределяет необходимость принятия решения исключительно на основе анализа конкретного договора. К этому обязывает, например, ч. 1 ст. 7 белорусского УК, которая устанавливает, что белорусский гражданин «не может быть выдан иностранному государству, если иное не предусмотрено международными договорами Республики Беларусь» (курсив наш. – А. Б.).

Иное дело – коллизии, возникающие между основным национальным законом (конституцией) и международным договором. Ведь изложенное выше положение ч. 1 ст. 7 белорусского УК дословно воспроизводит ч. 3 ст. 10 Конституции Республики Беларусь. Конституция же Российской Федерации не допускает выдачи собственных граждан. Поэтому положение о приоритетном действии международного договора, допускающего иное, в российских условиях не имеет силы, ибо в случаях, когда международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции, решение о согласии на его обязательность для России возможно только после внесения соответствующих поправок в Конституцию или пересмотра ее положений в установленном порядке. При этом дела о соответствии Конституции не вступивших в силу международных договоров разрешает Конституционный Суд РФ в порядке, определяемом федеральным конституционным законом. Не вступившие в силу для Российской Федерации международные договоры, признанные Конституционным Судом не соответствующими Конституции, не подлежат введению в действие и применению.[292]

а) Действие во времени

Как и любые другие нормативные акты, договоры о выдаче имеют свои пределы действия во времени, пространстве и по кругу лиц.

Прежде всего, для данных межгосударственных соглашений, как и для внутригосударственных правовых актов, столь же важны вопросы вступления в силу и утраты силы, коль скоро именно с момента вступления их в силу для Российской Федерации они подлежат выполнению ею, а до того лишь обязывают воздерживаться с учетом соответствующих норм международного права от действий, которые лишили бы договор его объекта и цели.[293] Примером пренебрежения данными обстоятельствами может служить следующее дело.

В ноябре 1994 г. сотрудниками ФСК были задержаны в Москве два сотрудника радиостанции «Свобода» – туркменские граждане X. Эсенова и X. Суюкова. Исполняющий в то время обязанности Генерального прокурора А. Ильюшенко заявил, что данное задержание осуществлено по ходатайству Прокуратуры Туркмении в соответствии с Минской конвенцией СНГ 1993 г. о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, тогда как на тот момент она еще не вступила в силу для России[294].

Впрочем, авторы, приведшие этот пример, допускают неточность, утверждая, что на момент задержания указанных лиц Россия даже не ратифицировала Минскую конвенцию. В действительности ее ратификация состоялась 4 августа 1994 г. путем принятия соответствующего закона. Но его принятие не означало автоматическое обретение силы данной Конвенцией, поскольку международные договоры вступают в силу в порядке и в срок, предусмотренные в самом договоре или согласованные между договаривающимися сторонами. В этом плане ст. 83 Минской конвенции предусмотрела, что настоящая Конвенция вступает в силу на 30-й день, считая со дня сдачи на хранение депозитарию (т. е. Правительству Республики Беларусь) третьей ратификационной грамоты, а для государства, ратификационная грамота которого будет сдана на хранение после вступления ее в силу, она вступит в силу на 30-й день, считая со дня сдачи на хранение его ратификационной грамоты. Россия депонировала свою ратификационную грамоту 11 ноября 1994 г., исходя из чего для нее Конвенция вступила в силу 10 декабря 1994 г.

Вступление в силу международных соглашений регулируется самим международным правом. В целом, эта проблема более сложна, чем во внутреннем праве, особенно если речь идет об обычных нормах.

Вступившие в силу для Российской Федерации международные договоры, решения о согласии на обязательность которых приняты в форме федерального закона, подлежат официальному опубликованию по представлению Министерства иностранных дел в Собрании законодательства РФ. Иные вступившие в силу международные договоры (за исключением договоров межведомственного характера) официально опубликовываются по представлению МИДа в Бюллетене международных договоров, а международные договоры межведомственного характера опубликовываются по решению федеральных органов исполнительной власти, от имени которых они заключены, в официальных изданиях этих органов. В том же порядке опубликовываются официальные сообщения Министерства иностранных дел о вступлении в силу международных договоров, заключенных от имени Российской Федерации и от имени Правительства Российской Федерации.[295]