Газета Завтра 209 (48 1997) - Газета Завтра

Александр АНИСИМОВ

ОТ РЕДАКЦИИ

За последние годы наша страна многое потеряла: десятки миллионов своих граждан, треть территории, экономику и оборону. Попали в чужие руки наши земля, недра и заводы. Страна лежит во прахе, разоренная. Пока еще не поздно подняться с колен и отвоевать свою страну. Это необычайно трудно, но возможно.

Однако есть одна драгоценность, которую мы теряем ежеминутно, лишаясь навеки, чтобы уже никогда не завладеть ею вновь. Эта драгоценность сейчас, в конце XX века, блеском своим уже затмевает все прочие земные богатства: деньги, людские ресурсы, военную мощь, полезные ископаемые, выгодное географическое положение. Речь идет о мысли человеческой, о технологии и информации, об идеях ученых и интеллекте нации.

Владеющий знанием владеет миром. Высокие военные технологии обезопасят любую страну, развитая наука позволит обходиться без многих полезных ископаемых, а с помощью передовых методов управления можно достичь невиданных экономических высот, даже при противодействии остального мира. Информацию невозможно завоевать автоматами и танками, нельзя купить, если не продают, ее не обменяешь на лес и нефть. Знание можно лишь взращивать на своей земле, обильно поливая почву-науку, удобряя идеями и открытиями, по крупицам собирая их по всему свету, согревая вниманием государства. Только так можно собрать богатый урожай. Сейчас же наше поле - в запустении, поросло сорняками, и вороны доклевывают последние драгоценные семена.

НИЗШАЯ МАТЕМАТИКА

Денис Тукмаков

Я стоял на остановке в ожидании автобуса и тщетно пытался понять параграф из учебника по высшей математике, который нам задали на сегодня. Я что-то читал про значения синуса, когда услышал вопрос: “Простите, кто автор этого учебника?” Я поднял глаза. Молодой работяга курил, прислонившись к стеклянной стенке остановки, и внимательно изучал обложку книги. “А, Богданов… Лучше взять Выгодского - он понятнее. Богданова хорошо читать дома за лампой, но для остановки он никак не годится,” - произнес он очень серьезным тоном.

Все это время я молча рассматривал парня: жуткая маслянистая рабочая куртка, в которой, наверное, и курить-то страшно, грубые штаны с оттянутыми коленками, грязные сапоги. Чистые волосы, высокий лоб, глаза очень умные, слегка прищуренные, - мне даже захотелось, чтобы он надел очки, - такое лицо вязалось скорее с дорогим костюмом, чем с робой.

“Что нам в библиотеке выдали, то и читаем,” - промямлил я. “В библиотеках полно всякого барахла,” - сказал он столь веско, что я смутился. В одну минуту я, хорошо одетый не бедный студент престижного вуза, мигом растерял свое мнимое превосходство над “низшим классом”. Мне вдруг очень захотелось с ним поговорить.

Пришел наш автобус, мы сели рядом, и за долгое время поездки (парень ехал в парк) он рассказал мне историю своей жизни.

- Я родился и вырос в Волонге - это за Полярным кругом, на Баренцевом море. Маленький городок, все друг друга знают. Мои родители - уважаемые люди: отец - начальник аэродрома, мама - детский врач. Неплохое было время. Я хорошо учился, любил больше всего математику: конкурсы, олимпиады - всё выигрывал. В десятом классе, это 92-й год был, мне по-настоящему повезло: я победил на окружной олимпиаде в Нарьян-Маре, а организовала ее выездная комиссия от мехмата МГУ. Ее председатель пожимал мне руку: “Заканчивайте школу и приезжайте - возьмем без экзаменов.” Как же я был счастлив: в саму Москву зовут, в Университет!

Год пролетел, и сразу после выпускного я стал собираться. Мать все плакала, не хотела отпускать, но особо выбирать не приходилось: с работой у нас в Волонге стало к тому времени хуже. Нашли денег, и поехал я в Москву. Один, в огромный город - я до этого только в Архангельске и был-то.

Приехал, отыскал институт, а там меня вдруг как бревном по голове: не возьмем, говорят, аттестат ваш не в порядке. У меня там иностранного не было - в школе английский язык только до пятого класса преподавали, потом учитель не выдержал, сбежал, поэтому всему классу написали: “прослушал курс”. И что мне делать, спрашиваю. Деньги, отвечают, плати. Вот уж смех: денег у меня даже на обратную дорогу не хватило бы. Думал ведь, что доеду, поступлю и пять лет учиться буду. Хотел преподавателя того найти - он уволился давно. В общем, мне - от ворот поворот. Невзрачная тетка в приемной комиссии разрушила мою мечту. Все было как-то по-будничному, монотонно, не повышая голоса - вот что меня тогда убило.

Но слюни пускать мне было некогда, стал я думать, где жить, где деньги взять, чтобы домой вернуться. Пристроился ночевать на вокзале, ел плохо - оставшиеся рубли экономил. Написал домой, через месяц пришел ответ - там еще хуже: аэродром закрылся, отец без работы остался. Все одно к одному. Понял я тогда, что надо мне в Москве работу искать, семью выручать.

И вот тут я попал в замкнутый круг: без московской прописки на работу не берут, а временную не дают - в армию гонят. Сунулся в военкомат, а там меня посылают: поезжай по месту жительства, нам ты не нужен. Полгода я перебивался с одной работы на другую, а без прописки - сам знаешь, какая работа - ни тебе договора, ни трудовой книжки. Пару раз меня просто обманывали, как дурачка. Наконец устроился в палатке торговать - сутками в ней сидел, спал там же.

- А с математикой как?

- Да никак. Все это время я пытался заниматься, даже учебники институтские купил, да что за учеба в палатке! Год на месте протоптался, а потом бросил - без толку это было. А ведь сначала думал: справлюсь, покажу им, сдам экстерном! Какое там… Недавно я вдруг обнаружил, что забыл формулу одну. Ты бы видел, как я испугался. Тут же за учебник схватился, нашел, выписал на бумажку, потом весь день ходил вслух повторял. Страшно это - забыть то, чему хотел жизнь посвятить. Как же я испугался…

- Что потом-то с тобой было?

- Досидел я в палатке до осени 95-го. Умаривался жутко, однако денег немножко поднакопил. Ну, думал, жизнь налаживается. А жизнь эта мне опять - бац по голове! Из палатки меня хозяин-азер выставил: невыгодно им стало русских мужиков продавцами держать, гораздо дешевле хохлушек нанять.

- Денег не стало…

- Со мной-то ладно. Но я ведь несколько раз родителям переводы посылал. У них к 96-му совсем тяжко стало: поликлиника, где мама работала, закрылась, принялась она по стойбищам к ненцам ходить, да много ли с них возьмешь - они продуктами расплачиваются.

- Часто из дома письма приходят?

- Последнее год назад было. Знаешь, одно время я думал домой махнуть, с “обозом”, как Ломоносов. Правда, он в Москву учиться шел, а я - в обратную сторону и от учебы. Я как к побегу готовился: деньги собирал, ботинки крепкие купил. Да только самое смешное оказалось в том, что в Волонгу нашу, как я выяснил, с ноября 95-го никакие “обозы” больше не ходят и не летают. Не на чем мне было домой возвращаться. Если только на оленях или пешком. Поэтому и писем нет: кто их повезет-то?

- А где ты сейчас?

- В 3-м автобусном. Как раз туда и еду. Устроился по большому блату - за полтора миллиона мою автобусы хохлам. Живу в общежитии. В общем, пока неплохо, и время свободное есть. Я ведь сейчас в книжном был, зашел по привычке. Шарахались там от моей “униформы”…

- По одежке встречают…

- Точно. Знаешь, я за полтора последних года раз пятьдесят пытался на фирму какую-нибудь устроиться, на телефоне часами сидел, пороги обивал, и везде - “без высшего образования не берем”. Понимаешь, фирма какой-то ерундой занимается, гербалайф продает, и все равно корочку им подавай. А руководят этими фирмами такие дебилы, что диву даешься, как они еще не прогорели. Это у них новая “пальцовка” - чтобы сотрудники были обязательно в костюмах и с высшим образованием. А то, что многие из них не соображают ни черта - хозяина не волнует. Лишь бы “круто” было.

- Ну хоть студентам подработать дают.

- Черная зависть меня грызет, когда я вижу этих студентов-бездельников. Им на учебу пять лет дали! Да за это время всё на свете выучить можно. И бесплатно ведь… А они свой институт только с фасада и видят: вечно на лужайке сидят, пиво пьют да деньги считают. Еще и на меня свысока поглядывают: недоросль, быдло.

- Так что же ты делать надумал? Попытаешься учиться или работу хорошую искать будешь?

- Не знаю я, что делать. Чтобы учиться, нужны деньги, чтобы работать - образование. А дома родители загибаются. Я много думал.

Может, ты помнишь: в фильме про Ломоносова - в том, где серий много было, - он совсем молодым у себя в деревне по лабиринту в лаптях ходил и все выбраться никак не мог, вечно в центр возвращался. Лабиринт из камешков небольших сделан был, перешагни - и ты на свободе. Но он хотел по правилам, не перешагивая… Так и я, никак из лабиринта не вырвусь, и все хожу-хожу, не нарушаю правил. Мог бы плюнуть на всё, с бандюками связаться, пойти бабки зашибать. Но не хочу, бессовестно это.