В Хангай за огненным камнем - Юрий Липовский

Какова причина необыкновенного светового перелива — иризации — полевых шпатов? Этот вопрос уже давно занимал умы многих исследователей. Пытались объяснить лунное свечение в камне двойникованием кристаллов полевого шпата, микроскопическими трещинками и ориентированными включениями ильменита. И только в наше время с помощью электронного микроскопа удалось раскрыть секрет иризации лунного камня. Оказалось, что иризация вызвана неоднородным строением кристаллов полевых шпатов, первоначально представлявших собой твердый раствор смешанных компонентов — ортоклаза, альбита и анортита. При кристаллизации в результате постепенного снижения температуры минералообразующей среды происходил распад твердого раствора с упорядоченным распределением в теле кристаллов продуктов распада. Так, например, натриево-калиевые полевые шпаты (санидин, адуляр) распадались на калиевую и натриевую полевошпатовые составляющие. Возникали так называемые пертиты — закономерные вростки альбита в теле кристаллов адуляра или санидина. Они-то и вызывают (вследствие диффузии света) появление иризации. Установлено, что величина пертитовых вростков и количество их в теле кристаллов определяют цвет и интенсивность иризации. Считается, что чем тоньше пертитовые вростки, тем ярче иризация в голубых тонах. Жемчужная и серебристая иризация обусловлены более обильными и крупными по величине вростками альбита. Аналогичным явлением объясняется иризация в плагиоклазах — перистерите, беломорите и лабрадоре. В процессе упорядочения внутренней структуры кристаллов происходит распад смеси плагиоклазов на тончайшие пластинки из натрового альбита и кальциевого анортита. На границах же этих пластинок возникала в результате отражения света замечательная игра камня.

Итак, можно считать, что природа иризации лунных камней установлена. По как она возникает, какие геологические процессы в земной коре приводят к этому? Редкие находки лунных камней в природе говорят о том, что формируются они в необычных геологических условиях. Некоторые исследователи полагают, что образованию лунного камня способствует быстрое охлаждение или резкое нарушение режима кристаллизации. Если это так, то пирокластические выбросы и лавы возле центров излияний хангайского района представляют определенный интерес для геологов-поисковиков. О возможном нахождении в них лунного камня сигнализировали и встреченные в лавах «глазки» полевого шпата, представленного именно санидином с характерной для него неупорядоченной структурой кристаллической решетки. Все это вместе взятое усиливало наш интерес при обследовании голоценовых вулканов Хангая.

Закончив обследование вулканов в районе оз. Цаган-нур, мы с Намсараем отправились на левобережье реки Нарын-Гичгэнэ-гол — правого притока реки Суман, где состоялось паше знакомство еще с тремя вулканами — Суга-тогоо, Хэрийн-тогоо и Босгын-тогоо. Все они располагались в 0.5–1 км друг от друга в юго-западной части обширного лавового поля.

У многих лавовое поле ассоциируется с картиной безжизненного пространства, усеянного хаотическим нагромождением продуктов вулканической деятельности. Однако перед нашим взором открылась широкая, одетая в зеленый наряд долина со стройными рядами сопок по бокам. У подножий их, словно пуговицы, белели отары овец. Кое-где среди зеленых сопок бурым цветом выделялись сплюснутые конусы вулканов, до которых без труда можно было добраться на машине.

Вулкан Босгын-тогоо. Спуск в «преисподнюю».

Первым на нашем пути оказался Суга-тогоо высотой 150–200 м, заметно затронутый эрозией, со зрелыми сглаженными формами вулканического конуса. Поднявшись по его западному склону, мы обнаружили кратерное углубление диаметром около 200 м. Восточный склон вулканической постройки оказался срезан рекой Нарын-Гичгэнэ-гол. В крутом береговом обрыве нам представилась возможность увидеть вулканический конус в разрезе: в верхней и средней частях он состоял из рыхлого шлаковидного базальта ржаво-бурого цвета, в нижней — из плотной монолитной лавы. Суга-тогоо разочаровал меня — в нем не оказалось минеральных включений, заслуживающих внимания. Это был «пустой», с точки зрения поисковика, вулкан. Что покажут остальные?

Геофизики в кратере Босгын-тогоо.

Как всегда, дотошный и по-юношески нетерпеливый Намсарай с азартом охотника рвался на следующий вулкан, который был отчетливо виден посреди ровной открытой местности. Вулкан имел довольно-таки внушительное название — Босгын-тогоо (Пробуждающийся котел). Съедаемые нетерпением, Намсарай и я пересекли долину и подошли к вулканической постройке с северо-запада. Конус высотой не менее 200 м имел усеченную форму с крутыми склонами, сложенными красно-бурыми шлаками. Северо-западная часть конуса была разорвана, отсюда некогда вытекала лава, застывшая в виде обширного шлейфа. Судя по всему, формирование вулкана происходило в два этапа: в начале в результате взрывного извержения возник шлаковый конус с центральным кратером. Затем вследствие сильного взрыва из возникшего бокового кратера открылся проход в северо-западной части конуса и произошло излияние лавового потока. Под палящими лучами солнца мы стали подниматься по этому потоку. Поверхность его была пологая, но сплошь покрыта глыбами базальтовых лав всех форм и размеров. Казалось, кругом одни лавы шоколадного и красноватого цвета. И каково же было наше удивление, когда на буром фоне лав возникли ослепительно белые пятна какого-то белого минерала. Подойдя ближе, мы поняли, что перед нами санидин: его крупные вкрапления торчали в глыбах базальта. Рядом с ним поблескивали таблички смоляно-черного пироксена — авгита. Воодушевленный такой находкой, Намсарай, покопавшись молотком в осыпи, выудил из базальтовой дресвы отдельные обломки санидина. Укрывшись от палящих лучей солнца в спасительной тени базальтовой глыбы, мы с волнением рассматривали наш улов. Это были обломки неправильной, местами как бы оплавленной формы, реже встречались правильные таблитчатые кристаллы величиной со спичечный коробок. Глаз радовала жемчужно-белая, местами с легким золотисто-желтым оттенком окраска минерала. Основная масса обломков санидина была сильно трещиновата и непрозрачна, по среди них были и качественные — полупрозрачные и совершенно прозрачные, как стекло, камни. Они и поглотили все наше внимание. При легком повороте минерала вдоль его плоскости спайности возникал тот знакомый и желанный серебристый отлив, который свойствен только лунному камню.

В кратере вулкана Хоргийн-тогоо.

— Сарын чулуу! (Лунный камень!), — воскликнул Намсарай, не сводя восхищенного взгляда с белого кусочка камня, лежащего на его ладони.

Мы бережно упаковали все просвечивающие сколько-нибудь камешки, после чего старательно прочесали лавовый поток, во все глаза рассматривая его взъерошенную поверхность. Санидин встречался в глыбах и в осыпи почти до самого кратера. Нам удалось наполнить оба наших брезентовых мешка для проб, сделав при этом необходимые геологические наблюдения. Любопытен был факт совместного нахождения санидина с крупными кристаллами авгита и мелкими (3–5 см) включениями ультраосновных пород. Эта минеральная компания уже встречалась среди пирокластических выбросов[34] вулкана Хоргийн-тогоо. И вот теперь новая встреча — в лавах! Не является ли эта ассоциация свидетельством каких-то общих условий образования?

Просматривая образцы санидина и его спутника авгита, мы обнаружили несколько округлых, как бы оплавленных кристаллов. Вокруг их наблюдалась характерная оторочка — так называемая реакционная кайма, образующаяся вследствие реакции минерала с жидкой магмой. Отсюда напрашивался вывод: оба минерала — санидин и авгит — не находились в равновесии с минералами основной массы базальтов, образовавшихся на поверхности — они были вынесены с больших глубин, из мантии. На это указывало и их соседство с обломками глубинных ультраосновных пород.

Итак, монгольский лунный камень — пришелец из далекой и таинственной мантии Земли!

Едва оторвавшись от Босгын-тогоо, следуем к его ближайшему соседу — вулкану Хэрийн-тогоо. По параметрам и строению оба они почти одинаковы. Хэрийн-тогоо имеет сильно усеченный конус, сложенный пористыми шлаками и лавовыми потоками. Склоны его довольно крутые, расчленены многочисленными промоинами и залесены. На вершине — кратерное углубление, запечатанное лавовой пробкой. Теперь в нем сиротливо прячется озерцо диаметром около 100 м. Но нам не до него: в буро-красных лавах и здесь белеют «глазки» санидина. Среди них мы находим и хорошо просвечивающие, с серебристым отливом. Смеркалось. Мы доверху заполнили рюкзаки образцами санидина и лав и поспешно спустились к поджидавшему нас газику.