Рука водящая - Шалва Амонашвили

Алексей Александрович подождал, пока он не заговорил сам.

— Вот что, — произнёс наконец мальчик, — к тебе будут ходить ученики, десятки, сотни, может быть, и тысячи. Среди этих учеников будет один, ради которого тебе дана сияющая жемчужина.

Но кто он, ты не будешь знать. Может быть, он уже среди этих детей, которых ты перевёл с первого в третий. Может быть, он придёт к тебе спустя десять, двадцать, тридцать лет. Ты должен отдать ему весь свет своей жемчужины.

— Как я это сделаю, если не буду знать, кто он?

— В том-то и дело. Отдавай весь свет жемчужины каждому из тысяч детей, чтобы не упустить этого одного. Принимай каждого как этого одного. Иначе твоя земная жизнь не будет оправдана.

Мальчик дал Алексею Александровичу осмыслить сказанное и добавил:

— Надеюсь, ты понимаешь, что такое служение и суровость долга?

Алексей Александрович кивнул головой.

Такую озабоченность он переживал впервые в жизни.

Мальчик следил за происходящим на улице.

За время, что они сидели в кафе, пошёл и перестал майский дождь.

За стеклянной оградой мальчик увидел, как папа, сутулясь, держал за руку двухлетнего ребёнка и помогал ему делать шаги, избегая луж на асфальте.

— Смотри, как забавно, — сказал мальчик и засмеялся.

— Да, забавно смотреть на них…

— Если папа отпустит руку…

— …он угодит в лужу, потому и держит крепко.

— Можешь сказать, какая важная проблема решается именно сейчас в его жизни?

— Ещё бы, спустя год бегать будет без помощи взрослых…

Мальчик встал.

— Нам пора домой, — сказал он.

Они вышли на улицу и быстрым шагом направились в сторону своей окраины.

Алексей Александрович был под сильным впечатлением от разговора с мальчиком. Он привык к тому, что мальчик часто говорил с ним о необычных вещах, помогал понять жизнь, проявлял мудрость. Но сегодня он получил от него особые наставления.

Они шли молча, и он осмысливал каждое слово мальчика, хотел понять и то, почему он обратил его внимание на ребёнка с отцом. Его мысли перешли на самого мальчика, который в это время остановился у витрины и рассматривал детские игрушки. «Кто он?» — который раз задавал он себе этот вопрос. «Рука водящая», — пронеслось в мыслях Алексея Александровича.

Мальчик вдруг обернулся к нему.

— Слушай, — сказал он, — думаю, ты всё собираешься расспросить маму обо мне?

— Да, хочу знать о тебе как можно больше.

— Почему тогда не сделать это сегодня? Самое время. Пригласи её вечером в кафе.

— Хороший совет, — сказал Алексей Александрович.

Вечером он сидел в кафе «Космос» за столиком напротив молодой красивой женщины и искал слова, как начать разговор о том, ради чего пригласил её сюда.

Они обменялись впечатлениями последних дней, и молодая красивая женщина упомянула о сыне. Алексей Александрович воспользовался случаем и сказал:

— Вы бы не могли рассказать мне о своём мальчике?

Она насторожилась.

— Что вас интересует?

— Расскажите мне о том, что считаете нужным, чтобы знал учитель.

Она задумалась. По её лицу было видно: задумалась не о том, что именно рассказать о сыне, а о том, сказать или не сказать. После минутной внутренней борьбы она решилась.

Допила кофе и посмотрела ему в глаза.

— Не знаю, как вы примете то, что я расскажу.

— А как бы вы хотели, чтобы я принял ваш рассказ? — спросил Алексей Александрович.

— С пониманием, доверием, — сказала она.

— Я так и приму, — пообещал Алексей Александрович.

— Это потому, что мой рассказ покажется вам весьма странным.

— Я пойму, — успокоил он её.

Молодая красивая женщина опять выдержала паузу.

— Даже не знаю, с чего начать… В общем, я стала свидетелем чуда, верить в которое мне самой трудно… Вы уверены, что он мой сын, то есть, что его я родила…

— А что, не так?! — удивился Алексей Александрович.

— Не так… Я ему не настоящая мама…

Она задумалась.

— Можно, сначала расскажу вам о себе? Может быть, так история станет понятнее…

Алексей Александрович обрадовался — он ведь не знает её.

— Да-да, расскажите о себе!

Она прищурила глаза и задумчиво сказала:

— А может быть, получится наоборот, и я больше запутаю вас…

— Нет-нет, разберёмся! Расскажите о себе, чувствую, так будет лучше!

— Ну хорошо… — согласилась она. — Мне самой, кстати говоря, нужно разобраться в себе. Родители мои умерли более десяти лет тому назад. У меня нет близких и родных людей в этом

городе, я одна. Закончила университет. Замуж не выходила, хотя были поклонники. Почему не вышла замуж? Попытайтесь понять: потому что, начиная с дошкольного детства, я до сих пор безнадёжно влюблена. В кого, спросите? В мальчика, которому было три или четыре года. Тогда

мне было столько же, и мы ходили в одну группу детского сада… Вы удивлены?

На её красивое лицо легла тень грусти.

— Нет, почему… — прошептал Алексей Александрович.

— Мы ходили в детский сад вместе всего два года. Потом его увели, не знаю куда. Я всё ждала, что он вернётся, и мы поиграем вместе. Но он больше не вернулся…

На глазах молодой красивой женщины засверкали слёзы.

— А я растила в себе любовь и до сих пор надеюсь, что встречу его… Может быть, он тоже ищет меня, хотела бы в это верить… Смешно всё это, правда?

— Совсем не смешно, очень трогательно… — прошептал Алексей Александрович.

— Но я ничего не могу поделать с собой. Я ищу его повсюду, и в детях, и во взрослых. Если я вижу маленьких детей, я ищу среди них своего любимого…

Она лёгким движением руки смахнула слёзы и иронически усмехнулась над собой.

— Вы можете это понять? Объяснить?

Алексей Александрович был потрясён.

Сердце его переполнилось состраданием, ему стало больно за неё.

— Конечно, трудно понять, а объяснить — тем более! — произнёс он дрожащим голосом.

— Вот и вся моя история… — грустно сказала она и, подумав немножко, продолжила. — Вы уже знаете, что есть чувствознание, мы о нём говорили с вами. Хотя не знаю, как это объяснить, но моё чувствознание склоняет меня к тому, чтобы связать свою историю с мальчиком…

Она некоторое время сидела с закрытыми глазами.

— Расскажу теперь о чуде… — сказала она потом. — Но вы обещали, что отнесётесь к моему рассказу с доверием…

— Да-да, конечно! — прошептал расчувствовавшийся Алексей Александрович.

— Тогда слушайте. Три года тому назад, в день двадцатого августа, я встала на рассвете, надела спортивный костюм и пошла в лес. Почему я это сделала, не знаю, ибо никогда до этого таким ранним утром в лес не ходила. Тем более в тот день у меня не было намерения пойти в лес… Я подошла к огромному старому каштановому дереву. Птицы ждали восхода солнца и настраивали голоса. Я снизу взглянула на дерево. Оно было могучее, и его полуголые ветви с пожелтевшими листьями тянулись ввысь. На них чирикали птички. Я уселась под деревом и прислушалась к их воркованию. Мне было хорошо, я не думала о том, что именно привело меня сюда в такую рань… — молодая красивая женщина остановилась. — Вам не наскучило это моё литературное занятие?

— Нет-нет, продолжайте, пожалуйста! — Алексей Александрович был захвачен рассказом.

— Понимаете, я хочу, чтобы вы прочувствовали моё состояние души перед происшедшим чудом… — и она продолжала. — Вдруг птичьи голоса усилились, они оживились, и я ещё раз взглянула наверх. «Птичий хор вот-вот зазвучит», — подумала я. Спустя минуту первые лучи солнца, пронзившие ветви, ослепили мне глаза. Птичий хор запел великолепный гимн солнцу. И сквозь пение я услышала певучий голос, который, как соло, выделялся в хоре. Голос этот нараспев произнёс: «Помоги мне спуститься с дерева». Я подумала, что в птичьем пении всякое услышишь. Но голос повторялся всё настойчивее и явно был обращён ко мне. Я опять взглянула вверх. В ветвях уже играли лучи солнца. И что я увидела? С самой верхней ветви медленно и осторожно спускался ребёнок… Вот вам испытание: вы доверяете мне, что я говорю правду?

— Конечно-конечно! — с жаром произнёс Алексей Александрович. — Верю в каждое ваше слово!

Молодая красивая женщина стала ещё красивее, она светилась.

— Сначала мне показалось, что это видение. Тем не менее внимательно следила, как ребёнок, сознавая опасность, выбирал ветки, на которые можно было опереться ногами, и так спускался вниз. «Ну как, ты поможешь мне?» Я спросила: «Как мне тебе помочь?» Он ответил: «Я сейчас прыгну, а ты поддержи меня, чтобы я не ушибся». Он спустился до самой нижней ветки, примерно в трёх метрах от земли, закричал: «Держи», — и прыгнул. Я обеими руками поймала его в воздухе и осторожно поставила на землю… Разве это не чудо? С самой верхушки дерева спускается маленький ребёнок, которого там не было!