Дракон коварный, одна штука - Недотрога Яся

– Ну, не знаю, – отозвался Форгин. – Может ты решил использовать эту прогулку, чтобы поискать Янтарного духа? Если так, то все твои звёзды, полученные в отборе, сгорают.

– Почему? – в этот раз моё удивление было по-настоящему искренним.

– По причине идиотизма. Янтарный дух, во-первых, показывается очень и очень редко, а во-вторых, никогда и никому не помогает. Все россказни о том, что он помог кому-то пройти Око – враки. Дух, при всём моём уважении, – политрук неожиданно поклонился окружающей нас природе, – крайне вредное, своевольное, строптивое существо.

Налетел порыв ветра, и вместе с ним пришло ощущение, что нас слышат.

Форгин довольно оскалился:

– Вот видишь, Нежный? Всё. Пошли!

Мне отвесили лёгкий подзатыльник, подталкивая к другой тропинке, но я не расстроилась. После возвращения с полигона я уже не чувствовала того странного одиночества, словно «никому не помогающий» дух снова был рядом и присматривал за мной.

Но сейчас я зацепилась за другое – помощь в прохождении Ока? Не отбора, а именно Ока? Оговорка?

Или с финальным испытанием всё неожиданно сложнее, чем предполагал ничего не знающий об этом мире кадет?

Глава 9

В казарму мы вернулись без приключений, если не считать крошечного – встречи с Рагаром. Директор Высшей Военной школы стоял на скалистой площадке возле открытого портала, собираясь покинуть территорию, а увидав нас, застыл.

Каких-то очевидных эмоций на лице не отразилось, слов тоже не прозвучало, но смотрел Рагар так, словно таскающего мешки политрука видит впервые.

Кивнув каким-то своим мыслям, он всё-таки скрылся.

А я не удержалась:

– Он ушёл в школу?

– Возможно, – хмыкнул Форгин.

– А почему так? В смысле, почему порталом? Я видел, как сюда прилетал старшекурсник, и он был дракон.

На меня посмотрели с недоумением.

– Нежный, ты головой ударился? Элементарных вещей не знаешь.

Я чуть не взвыла. Ведь помнила, что с моими знаниями о мире лучше помалкивать, а сама?

– После того, как все мальки явились в казарму, территорию заблокировали. Выстраивать отсюда порталы только Рагар и может. Остальным, даже его личным ассистентам, нужно либо делать письменный запрос, либо топать своими ножками. Ну или крыльями лететь.

Из всего сказанного я поняла одно – потенциальным первокурсникам, если они умеют пользоваться магией, с территории отбора тоже не выбраться.

Тут снова всплыл вопрос об использовании новобранцами магии, но язык я прикусила раньше, чем сказала. Вместо этого попыталась оправдаться:

– Да знал я про порталы, просто забыл. Нервный день.

– Вообще-то он только начался, – Форгин кивнул на солнце, которое было практически в зените. – Так что не расслабляйся.

Расслабляться я даже не пыталась. Это было технически невозможно, ведь перед глазами маячил набитый картошкой мешок.

В самой казарме нас встретила толпа из двадцати мощных парней. Кажется, ждали именно меня, но нарвались на Форгина:

– Так! У вас заданий нет?

Задания, как выяснилось, имелись. Две команды, которые пришли последними, уже драили помещения, ещё пятеро кадетов из разных команд гремели кастрюлями на кухне. Остальным велели изучать учебник по выживанию, однако парни отлынивали.

Кстати, они были свежими, вымытыми – в отличие от меня.

– Нежного не трогать, он занят, – оскалился Форгин. – У него личный, индивидуальный зачёт.

У встречавших округлились глаза, а я снова застонала. Умом понимала, что про зачёт – шутка, но кто этих военных поймёт?

– Всё, Нежный. Бегом, – меня чуть не пнули, но я увернулась.

– Можно хотя бы переоденусь?

Политрук подарил улыбку, но во взгляде читалось: ты испытываешь моё терпение!

– Три минуты, – наконец, произнёс он.

– Десять, – выдохнула я, понимая, что за три всё равно не управлюсь.

Толстяк не ответил, но… В общем, одной картошкой я сегодня не обойдусь. Нужно придумать что-то ещё.

Рагар

– А это что? – спросил я, глядя на миску неких непонятных коричневых огрызков. Пахли огрызки неплохо, но на фоне вони от пригоревшей каши, которая наполняла пространство, аромат был едва различим.

В соседнем помещении вяло стучали ложками кадеты, их кислый вид не внушал никакого доверия к блюдам, приготовленным на этой кухне.

Впрочем, после взгляда на сковородку полную жареной картошки, которую уже уничтожал Форгин, ситуация изменилась. Аппетит проснулся, желудок зарычал.

– Это? – дожевав, отозвался Форгин. – А ты попробуй!

Мне ответ не понравился – у нас тут викторина или что?

Взяв из лотка чистую вилку, я уселся напротив коллеги, и мне, наконец, объяснили про коричневое:

– Нежный назвал это шкварками. Очевидное блюдо, но я не понимаю, почему ем его в первый раз.

Форгин зачерпнул из миски целую горсть и тут же отправил в рот. Выражение лица при этом стало более чем довольным. Ну что ж.

Я взял один огрызок, попробовал, и…

– Знаешь, что Нежный сделал? – продолжил Форгин, подаваясь вперёд. – Он залез в общий холодильный шкаф, взял там кусок жира, оставшийся от первой охоты новобранцев, и сделал вот это. Но и это ещё не всё!

Толстяк вскочил, сбегал в преподавательскую кладовую и вернулся с банкой, наполненной некоей белой массой.

– Что это? – спросил я.

– Смалец! – радостно сообщил Форгин. – Сейчас дам хлеба. Попробуй!

Следуя инструкциям, я намазал белое на хлеб, попробовал, и испытал новый приступ раздражения. В моей школе взяток нет, не было и быть не может, но Эстас Харринтер Форгина купил!

– Что? Что с твоим лицом? – насторожился толстяк. Даже вилку до рта не донёс.

Сделав глубокий вдох – что-то часто я стал использовать этот успокаивающий приём – я сосредоточился на обеде. Жареная картошка, шкварки и смалец. Что ж, пусть будет так.

Пока мы с Форгином ели, в кухню несколько раз заглядывали мальки. Смотрели жадными голодными глазами, облизывались и уходили обратно.

Когда картошки почти не осталось, я спросил:

– Где Харринтер сейчас?

– Отдыхает. Я решил поощрить парня за старания.

«Форгин» и «поощрить»? Чудесно. До сегодняшнего дня он даже слова такого не знал!

– Рагар, да что с твоим лицом? – снова не выдержал коллега.

– Ничего. Просто кадет Нежный дурно на тебя влияет. Сегодня ты мешки за ним носишь и поощрения выдаёшь, а что завтра? Предложишь жениться на одной из своих дочерей?

Форгин вообще не смутился.

– Нежный – особенный. Он уникальный, понимаешь?

Угу. Но я понял кое-что другое:

– Что ещё он тебе пообещал?

Вот теперь по щекам Форгина растёкся румянец. После недолгой паузы я услышал:

– Нежный проговорился, что умеет печь бисквиты, а ты знаешь, насколько я к ним неравнодушен.

– Я тебе лично торт принесу! – прорычал я. – Из лучшей столичной кондитерской! Могу даже от королевского шеф-повара!

Форгин отмахнулся.

– Да что там твои кондитерские и шеф-повара? Говорю же, Нежный – особенный. Есть в его стряпне что-то такое… непонятное. Поел и словно побывал в каком-то особенном месте. В другой стране.

Он сказал, а я недобро прищурился. В другой стране? Хм, интересное сравнение.

Форгин сообразил, что произнёс, и опять удивил меня своей мягкотелостью. Мы проработали бок о бок десять лет, и этот с виду добрый дракон не доверял никогда и никому.

Да его боялись все! Даже спецы службы безопасности старались лишний раз не связываться. И тут нате, он ещё и в адвокаты записался!

– Я догадываюсь, о чём ты сейчас подумал, – Форгин сильно понизил голос. – Но Харринтер не может быть шпионом. Да, многим интересны секреты нашей школы, и они бы не отказались иметь специалиста, прошедшего нашу подготовку, но семья Харринтер слишком знатная…

– Родители Нежного постоянно путешествуют по континенту, посещают другие страны, – напомнил я.