Добудь Победу, солдат! - Сергей Абенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слушай, Герберт, давай перейдем на ты, мы ведь почти ровесники, и забудь, что я старше тебя по званию. Договорились?
– Хорошо! – согласился Герберт. – Тебя что-то тревожит? У тебя вид очень озабоченный.
– К черту все заботы! Давай еще выпьем! За победу! Ты веришь в победу?
– Конечно, верю! Да, есть трудности, но мы преодолеем их. Ничто не устоит перед силой немецкого оружия!
– А я не верю! – заявил вдруг Хохенштауф, когда они выпили, чем поверг Крауса в замешательство. – Да, Герберт, не верю.
– Почему же ты воюешь? Почему ты здесь?
– Наверное, ты ждешь, что я отвечу, что я солдат и это мой долг! И что я дал присягу фюреру! Все это чушь собачья! Есть у меня свои причины, но о них как-нибудь потом.
– Для меня все ясно! – лейтенант разволновался. – Мы выполняем великую миссию! Мы несем цивилизацию варварским народам!
– Чушь! – сказал граф. – Мы несем смерть и разрушение! Вот в этом-то и состоит наша миссия.
– И все-таки, Гейер, почему ты не веришь в нашу победу?
– Если хочешь, я объясню тебе. Но тогда слушай внимательно и не перебивай. Да, мы выполняем некую миссию. Да, немецкий солдат – лучший в мире. Но русский солдат не менее храбр, я думаю, ты убедился в этом на личном опыте.
– Не отрицаю, это так. Мне непонятно их упорство, даже фанатизм.
Хохенштауф наполнил стаканы и продолжил: – За что воюет немецкий солдат? Если отбросить всю эту пропагандистскую чушь, то ответ будет короткий. За кусок земли, который он надеется получить после победы. За рабов, которые будут работать на этой земле, кормить и развлекать его. То есть, за большой, жирный кусок свинины. А за что воюет русский солдат? Он защищает свою родину! Давай, выпьем!
– Идем дальше! Что такое родина для немца? Это земля, территория, на которой находится его дом, кирха и мэрия. Для немца родина – понятие географическое! Так вот! – продолжил Хохенштауф, закуривая. – Что такое родина для русского? Родина для русского – это живое существо. Ты видел русские листовки? Там изображена женщина в красном платке и рабочей телогрейке и надпись! Ты ведь неплохо знаешь русский язык и читал эти слова. Напомнить, Герберт! Там написано – Родина-мать зовет! Мать – понимаешь? Так вот, сейчас эта суровая женщина стоит за спиной каждого русского солдата! И поэтому они не уйдут отсюда!
– Но мы их всех уничтожим! Их осталась горстка на этом пятачке, там едва наберется тысяча солдат.
– Да, может и того меньше. Против пяти наших полнокровных дивизий. Уничтожим одних – придут другие. Вырастут из земли.
– У русских уже нет резервов. Я слушаю радио, об этом говорят все радиостанции. Они истощены, и последние из них держатся на фанатизме, на большевистской пропаганде.
– Слушай радио, но знай! То, что говорят Геббельс и Гитлер – вранье. Они оба врут! Но это необходимое вранье, это нужно, чтобы поддержать в немецком солдате его веру в победу. И еще совет – слушай русское радио. Сейчас только большевики говорят правду.
– Конечно, Гейер, ты имеешь право на свою точку зрения. Но ты слишком откровенен и это опасно. Сейчас в каждое подразделение прислали СС-овцев. Они вынюхивают и доносят, уже даже расстреливают неблагонадежных.
– Не бойся за меня! То же самое я говорил фюреру, и он во многом согласен со мной. Не удивляйся. Я, конечно, не являюсь его личным другом, но пользуюсь его полным доверием, и я это доверие оправдываю. Правда, его последнее задание мне не удалось выполнить. И завтра у меня будет не простой разговор с ним. Скоро придет машина за мной, так что я тебя не задержу.
– Ты можешь остаться у меня, поедешь завтра. – предложил Краус, ему было жаль расставаться с интересным собеседником и, к тому же, он уже чувствовал некое расположение к Хохенштауфу. Такое чувство бывает, когда зарождаются первые ростки дружбы.
– Спасибо, Герберт! С удовольствием принял бы твое предложение, и мы бы крепко выпили и поговорили. Мне надо кое-что выяснить, подготовиться к разговору с фюрером. Если ты не возражаешь, то мой чемодан пока побудет здесь? Кстати, могу оставить тебе бутылку коньяка. Не отказывайся, у меня есть еще.
Хохенштауф поднялся, когда раздался сигнал машины, и Краус вышел проводить его. Прощаясь, Хохенштауф вдруг спросил лейтенанта:
– Ты что-нибудь слышал о русском, которого называют Ястреб? Это его позывной, вы ведь тоже слушаете эфир?
– Да, о нем упоминал как-то гауптман Зидель, командир танкового батальона. И артиллеристы называли этот позывной. По-моему, этот Ястреб доставляет им немало хлопот!
– Не только им, дружище! И вам – пехоте, и мне! Когда будете допрашивать пленных, тех, кто что-то знает об этом Ястребе, отправляй ко мне. Договорились?
Глава 14
Полковник Горохов еще раз перечитал составленное им донесение в штаб Сталинградского фронта и передал комиссару Липкинду:
– Не слишком ли длинно? Как считаешь?
– Да вы что, Сергей Федорович! Наоборот, надо подробнее информировать командование армии и фронта, пусть знают обстановку. Ты бы видел мои рапорты в Политотдел – на два листа иногда выходит.
– Так-то оно так. Но все-таки, мне кажется, длинновато. Не люблю я просить, а тем более жаловаться.
Положение в Северной группе войск было тяжелейшее, немцами были заняты все высоты вокруг обоих поселков, так что весь обороняемый плацдарм был у них как на ладони и простреливался вдоль и поперек. Волга также простреливалась, и переправа работала только в ночное время, но и ночью не всегда удавалось бронекатерам прорваться. Личный состав редеет с каждым днем, с каждой атакой. Боец на передовой должен видеть соседа, должен чувствовать, знать, что он не один, иначе не устоит.
Горохов снова перечитал донесение и, вычеркнув казавшееся ему лишним, переписал набело.
Радиограмма полковника Горохова:
“01.11.42 г. ЕРЁМЕНКО ХРУЩЁВУ ЧУЙКОВУ ГУРОВУ Положение очень тяжелое. Простреливаюсь со всех сторон. Бойцы устали. Убыль не восполняется. Ежедневно отбиваем многократные атаки большим напряжением. Нужна срочная помощь живой силе, технике, боеприпасах. Укажите дальнейшую перспективу. ГОРОХОВ.”
* * *
Командующий Сталинградским фронтом генерал Еременко А. И. просматривал сводки, поступившие за ночь, отмечал на карте изменения в положении 62 армии и мучительно думал о том, где взять резервы? Наспех сформированные в Сибири и на Дальнем востоке части еще были в пути, в Казахстане уже все выбрали – где же взять?
Когда
