Любовь Сейдж - Сандра Браун

— Правда? Прекрасно.

— Сам увидишь, Трейвис. Он такой забавный.

— Сейдж, я… Я хотел сказать, что ничего не изменилось. Я звоню только для того, чтобы убедиться, что ты цела. Ты была не в самом лучшем расположении духа, когда уезжала. На прикроватной тумбочке в спальне горничная нашла браслет, который я тебе подарил.

— Совершенно верно.

— Пусть останется у тебя, Сейдж.

— Зачем?

— Знаешь, я почувствовал себя отвратительно, когда известил тебя, что мы расстаемся. Тебе было больно… Я видел… Но сейчас, когда у тебя было время, чтобы обдумать происшедшее, как ты себя чувствуешь? Не стоит слишком расстраиваться.

Итак, он звонил не для того, чтобы протянуть ей оливковую ветвь — символ мира, а только, чтобы передать свои соболезнования и золотой браслет, успокоив тем самым свою совесть.

По его тону Сейдж отчетливо поняла, что у Трейвиса и в мыслях не было приползти к ней. Все последнее время она еще тешила себя надеждой, но реальность возобладала. Это был конец! В его голосе слышалась лишь жалость и ничего более.

Насколько же Трейвис самонадеян! Может быть, он ждет, что Сейдж прыгнет с моста? Или затворится в доме, распростершись на кровати с холодным компрессом на заплаканных глазах? Видимо, так.

«Нет, черт возьми!» — зло подумала девушка. Она предпочтет кандалы на запястье, нежели браслет Трейвиса в качестве утешительного приза. Сейдж теперь просто лелеяла мечту о том, чтобы унизить его.

Специально для тех, кто слушал их разговор, она преувеличенно ласково произнесла:

— Хорошо. Я должна бежать, Трейвис. Спасибо за звонок. Счастливого Рождества.

Положив трубку, Сейдж на мгновение замерла, чувствуя, как силы покидают ее. Но не портить же присутствующим праздник! Она пока не придумала, как поизящнее преподнести новость о ее разрыве с Трейвисом, не унижая себя, но обязательно придумает.

И все же ей понадобится несколько минут, чтобы собраться с духом и вернуться в столовую. Сейдж решила сначала подняться наверх. Из-за двери гостевой комнаты, где она теперь спала, донеслись голоса.

Оказалось, Марси лежит на кровати, Джимми жадно сосет грудь, а Чейз с обожанием смотрит на обоих.

— О, прости, пожалуйста, Сейдж, — встрепенулась Марси, увидев ее в дверном проеме. — Сейчас мы найдем другое место.

Спрятав за улыбкой свое отчаяние, Сейдж возразила:

— Не глупи! Я только возьму свою помаду.

Она подошла к туалетному столику и посмотрела на себя в зеркало. Ничего особенного. Девушка накрасила губы, а потом уселась с другого края кровати, прямо напротив Чейза, который не в силах был отвести глаз от жены и ребенка.

Эта троица прямо-таки олицетворение блаженства! На глаза Сейдж снова навернулись слезы, теперь, впрочем, легко объяснимые. Невозможно без умиления смотреть на ребенка.

— Джимми просто чудо, — мягко сказала девушка. — Я им очарована!

— Спасибо. И правда очарователен.

Когда глаза Марси и Чейза встретились, они посмотрели друг на друга с такой всепоглощающей любовью и нежностью, что Сейдж тут же почувствовала себя лишней. Впрочем, через минуту Чейз сказал:

— Мне не удалось вовремя поздравить тебя, прости. Мы гордимся тобой.

— Спасибо.

— Очень жаль, что Трейвис не смог отметить Рождество вместе с нами, — продолжила Марси. — Боюсь, мы с Джимми разрушили ваши планы.

— Не имеет значения. Мы…

Если рассказывать кому-либо о разрыве, то только Марси и Чейзу. Марси была особенно отзывчива к бедам других, Чейз же всегда воспринимал все серьезнее Лаки, который считал свою сестру кокеткой и частенько поэтому изводил.

Но Сейдж не смогла заставить себя раскрыть секрет. Их жалость, как и жалость Трейвиса, невыносима для нее. Лучше уж миф о помолвке.

— Мы уже много раз меняли свои планы, ничего страшного, если изменим еще раз.

— Эй, Чейз! — в дверь постучал Лаки. — Ты можешь хоть на миг оторваться от жены и ребенка? Пойдем посмотрим соревнование ковбоев.

Чейз виновато посмотрел на Марси, она улыбнулась:

— Давай, давай!

— Я, конечно, могу посмотреть игры и дома…

— Нет. Я чувствую себя хорошо. А когда Джимми наестся, немного отдохну.

— Точно?

— Точно.

Чейз наклонился, поцеловал жену в губы и вышел из комнаты. Марси проводила его взглядом. Джимми перестал сосать. Женщина отняла ребенка от груди, положила малыша рядом.

Сейдж тотчас потянулась к нему:

— Не возражаешь, если я возьму его на руки?

— Конечно, нет.

С рождением Лорен Сейдж научилась обращаться с младенцами, но и сейчас, поднимая ребенка, испытывала некий священный трепет.

Глядя на нее, Марси произнесла:

— Попрактикуешься еще немного перед родами, и все будет о'кей. Надеюсь, это произойдет довольно скоро.

Сейдж отрицательно покачала головой:

— Нет, вряд ли.

— Вы с Трейвисом обсуждали вопрос о будущем ребенке?

— Да, конечно. Но мы собирались отложить это по крайней мере лет на пять.

— Собираетесь предохраняться? — Сейдж побледнела, а Марси слабо улыбнулась: — Иногда это не помогает.

— Знаю, Чейз говорил, что вы предохранялись в первую брачную ночь.

— Это верно, по крайней мере мы так считали. Слава Богу, это оказалось не так. — Марси с любовью посмотрела на сына.

Сейдж склонила голову над спящим у нее на руках ребенком и потерлась щекой о его мягкую, теплую головку.

— Настоящий ангел!

Минутку спустя девушка вернула ребенка матери. Казалось, Марси вечность лежала бы так и смотрела, как он спит. Женщина выглядела совершенно безмятежной, уверенной в том, что любит и любима.

— А как твой бизнес? — поинтересовалась Сейдж.

— Я сейчас в отпуске, по крайней мере до тех пор, пока Джимми еще не окрепнет и не привыкнет к бутылочке. А вообще-то у меня есть два отличных агента. Дело в надежных руках.

Сейдж почувствовала острую зависть к Марси: будучи ненамного моложе невестки, она так мало достигла в жизни! Карьеру не сделала, ребенка, во всем зависевшего от нее и оправдывавшего ее существование, не родила. У нее не было мужчины, который бы нуждался в ней и восхищался ею, мечтая сделать ее в будущем спутницей жизни.

Неожиданно Сейдж ощутила, как на нее плотным кольцом надвигаются стены.

— Пойду-ка опробую новую плетку для верховой езды.

И без дополнительных объяснений Сейдж выскочила из комнаты.

Она была в брюках, значит, переодеваться ей не надо. Она мгновенно выбежала из дома через черный ход, вскочила в седло и галопом помчалась через пастбище.

День стоял восхитительный. Небо оказалось таким синим и ясным, что слепило глаза. Теплые солнечные лучи ласкали лицо, но ветер был холодным и колючим. Волосы ее развевались, от быстрой езды слезились глаза. По крайней мере именно так Сейдж объяснила себе эти жаркие слезы.