Под небом Арктики - Александр Беляев

Игнат уже понял и объяснил ему:

– Это все «шутки» вечной мерзлоты. Ты не знаешь, что такое вечная мерзлота? Слой мерзлой почвы, не оттаивающий летом. Местами здесь даже в тридцатиградусную летнюю жару солнце нагревает почву только на полтора метра. А ниже лежит слой промерзшей почвы и льда. Он не оттаивает никогда. Хотя, конечно, мерзлота на самом деле не вечна. Возможно, что когда-то в этих широтах был более теплый климат и мерзлоты не было. Так же возможно, что климат со временем потеплеет и мерзлота исчезнет. Но теперь с ней немало приходится возиться. Она мешает земледелию, хотя небольшая мерзлота и не препятствует произрастанию некоторых растений. Но особенно много хлопот мерзлота доставляет строителям. Фундаменты, стены зданий трескаются, иногда все здание разрушается. Большинство, например, железнодорожных зданий, лежащих на трассе Великого сибирского пути, построено в полосе вечной мерзлоты. И ремонт этих зданий, разрушаемых мерзлотой, обходится, если не ошибаюсь, миллионов в пять в год.

– Но почему же это происходит?

– Очень просто, — ответил Игнат. — Нашу избушку или сторожку построили на мерзлой почве. Неприятное свойство мерзлоты — ее водонепроницаемость. Отсюда и проистекают все каверзы, которые причиняет мерзлота строителям. Грунтовые воды зажаты в сравнительно тонком слое грунта. Сверху — смерзающаяся зимой почва, а снизу — слой мерзлоты. Этот слой летом дает плывуны и оползни. Зимой — еще хуже. По мере того, как зимние морозы все больше, все ниже промораживают верхний слой почвы, грунтовые воды, находящиеся между этим верхним слоем и нижним, мерзлотным, сжимаются сильнее. Происходит огромный напор — до двух тысяч килограммов на квадратный сантиметр. Вода прорывает верхний мерзлый слой в наиболее тонком или слабом месте. А слабое место — наиболее отепленное. Ты накалил печь, почва под полом прогрелась, грунтовые воды прорвались, наполнили дом доверху, и дом превратился в сплошной кусок льда. Мне рассказывали о таком анекдотическом случае на Якутско-Амурской магистрали, когда отеплителем оказалась поставленная осенью вверх дном бочка. Наступили морозы, почва вокруг бочки начала промерзать довольно сильно. А под бочкой сохранился еще сравнительно теплый воздух, и там промерзание шло медленнее. Получилась разность давления. Грунтовые воды прорвались и наполнили бочку снизу. Иногда эти воды образуют огромные бугры пучения, высотою до десяти метров и шириною метров в пятьдесят. Мерзлота — наш враг, с которым мы ведем упорную борьбу.

Игнат и Джим высушили чулки, меховые сапоги. Игнат посмотрел в окно. Сторож, по-видимому, сообщил уже о происшествии. Возле обледеневшей сторожки стояло несколько человек. Старик в очках, одетый в большую доху до пят, возился с фотографическим аппаратом. Рядом стояла женщина, также в дохе. Туземцы размахивали рукавицами и о чем-то говорили.

– Пойдем, посмотрим, что они там делают.

– Что, неудачно выспались? — спросил Пелькин, подходя к ним. — Это у нас бывает. Видно, очень вы натопили.

Фотограф, оказавшийся метеорологом Верховским, ворчал: аппарат отказывался работать.

– Затвор не действует на холоде, — говорил он. — Придется подогревать. — Кто-то сбегал за щепками и разложил костер. Верховский, держа аппарат над пламенем, приготовился. Женщина в дохе нажала карманный фонарик. Вспыхнул ослепительный свет необычайной силы.

– Вера! — вскрикнул Бугаев.

– Игнат!

Яркая вспышка магния ослепила Джима. Он услышал, как заскрипел снег под ногами Игната.

– Почему ты не сообщил о своем приезде? — спросила Вера.

Джим понял, что девушка, явившаяся им в ослепительной вспышке магния, и была «снежная королева» — инженер Вера Колосова.

15. Дед Мороз

– Вот это уж настоящий ледяной город, — воскликнул Игнат.

Джим с удивлением смотрел на невиданное зрелище. На берегу замерзшего моря стоял целый городок куполообразных ледяных домов. Освещенные ярким электрическим светом, они имели необычайный вид, словно дома фантастического города неведомой планеты. Ледяные дома-куполы не имели окон. Несколько ступенек, высеченных из огромных кирпичей льда, вели к низкой и узкой двери. Между домами бродили люди в меховых одеждах и бегали собаки. При виде незнакомых людей лайки залаяли, но тотчас замахали хвостами.

– Где здесь дом Верховского? — спросил Игнат встречного эскимоса.

– Деда Мороза? — улыбнулся эскимос и указал на ледяной купол, ничем не отличавшийся от других.

Джим и Игнат подошли к двери. Она была завешена изнутри оленьими шкурами.

– Электрического звонка нет, — сказал Игнат, оглядывая дверь. — Стучать в ледяную стену — не услышат. Приходится входить без доклада. — И он попытался приподнять шкуру. Но она была плотно прикреплена.

– Сейчас я открою, — послышался голос Верховского. Край шкуры приподнялся. Наклонившись, Игнат и Джим вошли в жилище. Их встретил хозяин, метеоролог Верховский. Посмотрев на его большую седую бороду, Игнат усмехнулся и сказал:

– Вас тут Дедом Морозом зовут. Это за вашу седую бороду?

– И не только за бороду, — ответил старый ученый, похожий на игрушечного елочного деда-мороза. — С морозом я тут борюсь и эксплуатирую его на потребу человека. Садитесь, гостями будете, расскажу.

На нем была фуфайка, кожаные штаны и пимы. Гости огляделись. Внутренность ледяного дома была столь же оригинальна, как и его внешний вид.

– Словно под куполом обсерватории находишься, — заметил Игнат.

– Это модернизированное «иглу» — эскимосское жилище, — сказал Дед Мороз, — по-современному оборудованное.

Современное оборудование заключалось в электрическом освещении, электрической печке, плите. На деревянном полу стоял обеденный стол с тремя стульями. У входной двери — «кухня». Вдоль сводчатых стен тянулся стол-кольцо, имеющий разрыв только у двери, для прохода внутрь помещения. На столе — книги, метеорологические приборы, груды бумаг, журналов. Над этим бесконечным столом имелся железный прут, по которому можно передвигать электрическую лампочку в любое место.

– А электрическая кухня у вас зачем? Разве вы не в общественной столовой обедаете?

– Иногда заработаешься, не хочется идти, готовлю дома, — ответил метеоролог. — Вот отдушина вентиляции, видите? И светло, и тепло, и воздух хороший.

И Верховский рассказал историю ледяного города.

– Я приехал сюда с первой партией строителей. Приходилось жить в палатках. Это было летом. Нас доставил сюда ледокол. Днем в палатках было даже жарко, ночью холодновато. Но и летом иногда снежок выпадал. Следом за нами должен был прибыть пароход с продовольствием и лесным строительным материалом. Но его затерло. Наш ледокол пошел на выручку. Он пробивался сквозь тяжелые льды очень медленно. А зима была на носу. Надо было что-нибудь предпринять, чтобы не оказаться в палатках к зимним морозам. Но что тут предпримешь? Полоса лесов лежит далеко на юге. У нас было несколько грузовиков, пилы, топоры. Подсчитали — не успеть вырубить, вывезти, построить. Пока думали-гадали, стукнул мороз. Замерзло побережье, замерзли реки. Вот мне и пришла в голову мысль: надо строить дома изо льда. — Верховский махнул рукой на потолок. — Как будто нехитрая штука, а сложить такой дом не так-то просто. Я засадил наших архитекторов — Верочку Колосову и ее помощников — за чертежи и расчеты. Надо было точно вычертить фигуру каждого ледяного «кирпича», из которого потом можно было бы складывать эти сводчатые дома.