Торжество на час - Маргарет Барнс

Сидя за вышиванием, боясь лишний раз шелохнуться, когда недомогающая королева отдыхала, или по ночам, когда лежала в темноте без сна, Анна видела перед собой грубое лицо Джеймса и с ужасом представляла, как они будут спать в одной постели. Она будет жить уединенно в ирландском особняке, где никого не будут интересовать ее танцы и песни, следила бы только за фамильным добром и рожала детей. Она видела себя через несколько лет: всегда круглая, в ожидании очередного ребенка, как Екатерина. От деревенской жизни она постепенно огрубеет. Куда денется ее стройность и гибкость? А обиднее всего было то, что не на ком будет испытывать свое умение повелевать мужчинами. Такой дар пропадет впустую.

С любимым человеком все было бы не так. Герцогиня Саффолк, например, пребывала в восторге от новорожденной дочери; да и Маргарэт Уайетт отдала бы все на свете, лишь бы отцом ее будущих детей был Джордж.

Но Анна детей не хотела. Материнские чувства, столь свойственные большинству женщин, были ей незнакомы. Она чувствовала, что создана для большой романтической и страстной любви, а монотонное счастье материнского самопожертвования ее не прельщало. Она часто задавала себе вопрос, не грешно ли так думать, но ничего поделать не могла.

Уайетту, правда, она бы родила детей охотно, просто из чувства благодарности. Но благодарить некого. А с каким достоинством Томас принял это тяжелое известие. После этого она ценила его еще больше. И хотя по долгу службы им приходилось часто встречаться, он старался не травить ей душу своими переживаниями, помня, что разговаривает с чужой невестой, и в то же время всем своим поведением показывая, что она ему дорога, как и прежде.

Но лучше всех ее понимал Джордж. Он знал, что в ней нет и половины тех достоинств, которыми наделил ее влюбленный Уайетт. По опыту он догадывался, что Анну не столько страшит предстоящий нежеланный брак, сколько то, что ей придется распроститься со всеми мечтами.

— Мужайся, моя дорогая, — шепнул он ей однажды утром, когда пришел навестить ее в покоях королевы в Гринвиче. — Со мной ведь та же история. Представляешь, каково мне будет жить с Джейн, когда перед глазами будет всегда стоять любимая с детства Маргарэт!

— Почему бы судьбе не соединить Джеймса и Джейн? Тогда бы мы были свободны, — жаловалась Анна. — Но Джейн-то, по крайней мере, хочет, выйти за тебя.

— А я зато через этот брак верну Рочфордские поместья нашей матери! — оправдывался Джордж со свойственным ему легкомыслием.

Тут публика, ожидавшая королевских милостей в переполненной прихожей, начала проходить мимо них к окнам.

— Так что давай веселиться, пока можем, — подытожил он, спускаясь во двор. — Судя по волнению в народе, приехал великий Уолси.

Они подошли к Маргарэт, стоявшей с несколькими придворными, начавшими свою службу при дворе уже после отъезда Анны во Францию. Среди них было три ее новых поклонника. Миловидный Хэл Норрис, чья образованность и утонченные манеры особенно нравились королю, и еще два молодых человека из королевских покоев — Фрэнсис Уэстон и Уильям Бриртон. Все они была рады видеть Болейнов, так как эта блестящая пара была украшением любого общества. А если в последнее время их веселость и была несколько нервозной, а остроты с некой долей цинизма, то это только прибавляло им популярности.

— Скорее, Нэн! Вон идет кардинал! — позвала Маргарэт Уайетт, и все они заспешили к раскрытым окнам, как будто его приезд был главным событием дня.

И было на что посмотреть: внушительная фигура кардинала в красном одеянии и шляпе с султаном на высоком снежно-белом коне в лучах утреннего солнца. Человек, олицетворяющий престиж Англии. За ним следовал эскорт из представителей духовенства, богатой знати и сытых приспешников. Навстречу спешили придворные и заливающиеся лаем собаки. Тут же толпились докучливые прихлебатели, которых всегда можно было встретить в окружении самого могущественного представителя церкви и государства, завсегдатаи его приемных, ищущие милостей и благословения.

— Забавно видеть, что половина лучших семей страны посылают своих сыновей к нему на обучение, ведь он теперь и лорд-канцлер, и кардинал! — заявил Джордж, глядя сверху вниз на разноцветье бархатных шапочек и шляп, украшенных плюмажем, и богатых камзолов. А перед ними выделялся ярким пятном пурпурный всадник.

— Не могу понять, как он находит время, чтобы наставлять их всех, — вставила Маргарэт, скромно помахивая рукой молодым повесам, чьи глаза смело обшаривали окна, где стояли фрейлины.

— Это помимо того, что он еще руководит строительством нового колледжа в Оксфорде, — добавил щеголеватый Фрэнсис Уэстон.

— В один прекрасный день он может зайти так далеко, что опередит короля, — лениво заметил Билл Бриртон.

— Так или иначе, а было бы интересно узнать, платит ли наша богатая знать за то, что их отпрыски воспитываются в атмосфере святости, — рассуждала Анна. — Знали бы они, что наши молодые люди здесь, в королевском дворце, просто невинные ягнята по сравнению с учениками милорда кардинала! Не так ли, Марго?

— Тебе лучше знать, — хихикнула та в ответ.

— Значит, мы — ягнята? — возмутился Уэстон, вечно хвастающий своими любовными победами. — После сегодняшних танцев, Нэн Болейн, я заставлю вас взять ваши слова обратно!

— Похоже, что у нас появились новые соперники среди этой стаи умудренных волков, — заметил Хэл Норрис, подводя Бриртона поближе к окну. — Вот этот крепкий малый в кожаном камзоле, например.

— Его-то вам нечего бояться, — засмеялась Анна, делая ударение на первом слове. — Он так поглощен своей собственной персоной, что нас просто не замечает.

— Давайте спустимся вниз, — предложила Маргарэт, по опыту зная, что, как только Уолси уединится с королем, вся свита, кроме священнослужителей, направится во внутренний сад — место прогулок королевских фрейлин.

— А если я понадоблюсь Ее Величеству? Я сейчас на дежурстве, — пыталась протестовать Анна, но все равно пошла — лучше, чем оставаться одной, наедине со своими мыслями. Теперь для нее все дни были одинаковы. Надо было вставать, одеваться, гулять или прислуживать стареющей королеве. И с каждым днем свадьба приближалась, как будто все шире отворялась дверь в темницу, где царила вечная мгла.

Анна постояла немного вместе со всеми под вязами. А когда она начала петь, то вокруг лее, как всегда, собрались многие приверженцы кардинала Уолси. Потом они устроили целое состязание на сочинение хвалебных стихов в ее честь, но все их попытки были просто жалким подражанием Томасу Уайетту. Потом делали ставки на дворцовых спаниелей и заставляли их гоняться за мячом. После нескольких действительно интересных личностей, встреченных ею во Франции, вся эта публика казалась Анне очень недалекой, и она совсем не пожалела, когда из дворца сообщили, что король предложил Чарльзу Брендону сыграть партию в теннис, и многие из ее окружения пошли смотреть этот матч.