Почти невероятные приключения в Артеке - Петроний Аматуни

— В Пушкинском гроте, — сказал Мокей.

— Если мистер Арчик пожелает, — уверил Джон, — то… мы все сможем совершить небольшую экскурсию.

Папа и Яков Германович переглянулись, и начальник пионерской дружины «Алмазная» повернулся к медвежонку:

— Это верно, Арчик?

— Очень даже верно! — важно ответил медвежонок. — Надо только попросить Учёного Кота, но это я беру на себя.

— Ну что ж, — поднялся Яков Германович, — тогда надо собираться: дорога ведь неблизкая…

— Нет-нет, — сказал Арчик, — я сейчас всё устрою.

Он вынул из своей сумочки Волшебный Уголёк, потёр его между лапами, что-то пробормотал и…

…Все, кто сидел у костра, в том числе и незнакомый матрос, вдруг очутились на берегу моря, напротив пушкинского грота!

Но подойди к нему мешала вода…

Арчик взмахнул передними лапами — и перед гротом появилась зелёная лужайка, а возле самого входа возник могучий дуб с золотой цепью, по которой задумчиво бродил Учёный Кот, а в густых ветвях, полулёжа, удобно расположилась красавица русалка…

— Я сойду с ума, сеньор, — признался Санчо Панса.

— Сойти с ума, имея на то причину, — в этом нет ни заслуги, ни подвига; совсем иное дело утратить разум, когда для этого нет никаких поводов, — ответил Дон Кихот.

Пока Арчик вёл переговоры с Учёным Котом, Русалка сказала благородному уроженцу Ламанчи:

— Да пребудут неизменными в славной и могучей жизни вашей милости благосклонность дамы сердца и удача в сражениях!

На что Дон Кихот ответил стихами:

Никогда так нежно дамыНе пеклись о паладине,Как пеклись о Дон КихотеИз своих земель прибывшем:Служат фрейлины ему,Скакуну его — графини.[1]

— Он тоже поэт? — недовольно спросил у медвежонка слегка уязвлённый самолюбивый Учёный Кот.

— Если да, то, вероятно, по совместительству… — дипломатично ответил хитрый Арчик.

— Как он странно выглядит! — заметил Учёный Кот.

Рыцарь Печального Образа с достоинством поклонился:

Мой наряд — мои доспехи,А мой отдых — жаркий бой.

— Ну ладно, — решился наконец Учёный Кот, — пусть идут. Только без лошадей, пожалуйста.

Помогая рыцарю спешиться, Санчо панса попытался отговорить его:

— Смотрите, ваша милость, как бы вам опять не впутаться в скверную историю.

— Каждый из нас — сын своих добрых дел, — мудро изрёк Дон Кихот. — Брось молоть вздор и вступи с правой ноги в пещеру, куда нас приглашают…

И в самом деле, Учёный Кот свернул хвост колечком, и цепь, преграждавшая вход, упала. Дон Кихот первым шагнул в грот, и сейчас же оттуда послышались звучные стихи:

Я, искавший приключеньяВ тесных диких скал утробе,Клял суровое презренье,Очутился же в трущобе…

— Авось на этот раз дьявол не попутает, — молвил Санчо Панса.

— Будь у этого кота тётка, — шепнул Том на ухо Беки, — она выжгла бы ему все потроха, припекла бы ему все кишки без пощады…

Вслед за Литературными Героями в грот вошли артековцы, последним — Яков Германович.

Из ночи они шагнули… в день.

— Это што? — спросил Нахалёнок. — Лампа?

— Солнце… — ответил Гошка.

— При луне? — не поверил Минька и, вернувшись назад, выглянул из грота: над Аю-Дагом ярко светила луна.

Гошка подождал Нахалёнка:

— Ну?

— Так ведь там… ночь, луна!

— А здесь — сказка.

— Так бы и сказал! Теперь — айда, я до сказок охочий…

На лесной опушке, в полусотне шагов от них, стояла бревенчатая избушка на курьих ножках, без окон, без дверей. Она потопталась, точно в раздумье, потом стала поворачиваться нехотя, со скрипом и наконец замерла. На стенах её появились надписи, и стрелы, указывающие в трёх направлениях.

На одной стене под синей стрелой было написано:

Мимо острова Буяна,В царство славного Салтана…

— Жаль, времени мало, — сказал Яков Германович. — Посмотрим, что на другой стене.

А там жёлтая стрела и жёлтыми буквами:

Дела давно минувших дней,Преданья старины глубокой.

— Не подойдёт сейчас, — вздохнул начальник дружины. — Надо вернуться нам к отбою… Глянем на третьей стене…

Теперь путь указывала золотая стрела, а под ней — золотыми буквами:

Иди, куда влечёт тебя свободный ум,Усоверше нствуя плоды любимых дум,Не требуя наград за подвиг благородный.

— Снова пушкинские стихи, — задумчиво произнёс Папа. — Впрочем, здесь это неудивительно… Только вот что ж означают эти слова из его «Сонета» в данном случае?

— Позвольте, — догадался Яков Германович, — но ведь тут речь наверняка идёт о профессиях…

— Пожалуй, — согласился Папа. — То, что мы хотели бы увидеть сегодня. Что вы скажете, мистер Шерлок Холмс? — спросил он, поворачиваясь к сыщику и явно ища у него поддержки.

— Моя профессия — знать то, чего не знают другие, — сказал сыщик. — Люблю всё новое… Я — с вами!

— Если хорошенько рассудить, мои сеньоры, — уверенно произнёс Дон Кихот, — то придётся признать, что профессия рыцаря превосходит все другие профессии на свете.

— Ну, что касается профессий, то с этим делом очень просто на Луне, — подбоченясь и отставив левую ногу в сторону, важно сказал барон Мюнхгаузен. — Там бросают орехи в кипящую воду, через час орехи лопаются, и из них выскакивают лунные люди, причём уже в совершенстве знающие своё ремесло. Из одного ореха выскакивает трубочист, из другого — шарманщик, из третьего — мороженщик, из четвёртого — солдат, из пятого — повар, из шестого — портной. И каждый немедленно принимается за своё дело.

— Лучше всего, — вдруг подал голос долго размышлявший Санчо Панса, — быть губернатором какого-нибудь острова…

Разговаривая, они вышли на широкую ровную дорожку, но едва ступили на неё, как она сама поехала вперёд.

— Движущийся тротуар, — понимающе кивнул Гошка.

— Господин! — воскликнул Пятница и хотел убежать. — Почему земля уходит из-под ног?!

— У людей, поставленных в такие условия, не должно быть страха… — сказал Робинзон Крузо, придерживая его. — Как бы то ни было, нам не остаётся ничего больше, как терпеливо выждать, чем всё это кончится…

Движущийся тротуар стал огибать небольшой зелёный холм, небо всё более темнело… Ещё метров сто, и тротуар плавно замедлил движение, а затем остановился возле барьера с пультом управления и рядами белых мягких кресел, идущих амфитеатром вверх.

Здесь царил мягкий свет.

Послышался щелчок, и возле пульта прямо так, из ничего, возник высокий, широкоплечий, светлоглазый и светловолосый молодой человек во всём белом.

— Здравствуйте, — сказал он, улыбаясь.

— Здравствуйте… — ответил ему неуверенный хор.

Пятница спрятался за Робинзона Крузо, Санчо Панса благоразумно отступил назад, Мюнхгаузен — вправо, Гек Финн — влево.

— А вы кто, дяденька? — спросил Нахалёнок, выступая вперёд.

— Я диспетчер Уголка Профессий, — ответил молодой человек в белом костюме. — Меня зовут Иван Иванович, я буду сегодня вашим экскурсоводом. Прошу рассаживаться… мест хватит на всех…

И действительно, в пространстве позади кресел стали появляться новые ряды.

— О, я вижу, и сучки здесь! — воскликнул Иван Иванович. — Очень хорошо…

— Мы теперь не сучки, — хмуро произнёс Мокей.

— Откуда вы про нас знаете? — удивился Гошка.

— Я волшебник… Но позвольте мне продолжить. Все люди не похожи друг на друга. Даже близнецы. Мы все с рождения отделены друг от друга. И задача наша — не отдаляться ещё более от общества, а, наоборот, — слиться с ним, занять в нём своё достойное место. Человек создан для деятельности. Но нет деятельности без деятеля.

— И я так начинаю думать, сэр, — признался Джон. — Но что главное в человеке?

— Цель, — не задумываясь ответил Иван Иванович. — А к ней устремлены все наши желания, к ней ведут наши интересы, увлечения. Различные виды деятельности человека называются профессиями. Их очень много в современном мире, около сорока тысяч…

— Ого! — раздались голоса.

— Если рассказывать о каждой всего по минуте, это составит сорок тысяч минут. Мне пришлось бы говорить, а вам слушать, до весны будущего года!

— Как же быть? — обеспокоился Яков Германович.

— Трудная задача… — засмеялся Иван Иванович. — Некоторые учёные предлагают называть словом «профессия» лишь большие группы — множества, как говорят математики, — родственных видов деятельности: медицина, физика, химия и так далее, а разновидности внутри них — специальностями. Но и тогда число таких профессий уменьшится только до семисот. По минуте на каждую — больше одиннадцати часов! Поэтому поговорим в общих чертах… Только позвольте, я буду сидеть к вам спиной…