Смерть в доке Виктория - Керри Гринвуд

– Нет, не вынуждены. Мне нужны еще подходящие чернила. И пожалуйста, нанесите рисунок. Конечно, я заплачу по стандартному тарифу.

– Как скажете. Какой цвет вам нужен?

– Синий.

Профессор окрасил лекало и жестом указал Фрине на кресло рядом с очередным страдальцем, на руку которого ей смотреть не хотелось. Она превратилась в смесь крови и чернил; судя по всему, это было очень больно.

– Куда бы вы хотели перенести рисунок? – покорно спросил Профессор, приближаясь к Фрине с лекалом.

Мисс Фишер расстегнула платье и обнажила впадину между грудями.

– О черт, нет! – отшатнулся он.

Но Фрина была непреклонна.

– Приступайте, Профессор. Не бойтесь. Вот сюда, пожалуйста, только осторожнее, не смажьте!

Отведя взгляд, Профессор приложил лекало с привычным старанием, а затем отклеил его. Заглавная «А» в круге смотрелась четко, как на бумаге, и была явно синей.

– Отлично. Долго она сохнет?

– Минут десять, – вздохнул Профессор.

Подобные украшения он делал лишь дамам сомнительной репутации. Его нынешняя клиентка не относилась к этой категории, и ее поведение весьма его раздражало. Она же была спокойна, как палтус во льду, и беспечно болтала, держа ворот платья нараспашку, чтобы не стереть чернила.

– А вам прежде случалось видеть подобный рисунок? Ах, пожалуйста, продолжайте работу, – позволила она великодушно, – мне бы не хотелось отвлекать вас.

Новость о том, что происходит в салоне татуировок, опустошила соседний кабачок. Все выпивохи набились в мастерскую, так что Фрине в конце концов стало нечем дышать. Профессору пришлось очистить помещение громогласным ревом, от которого зеваки высыпали назад на улицу. Толпа привлекла внимание Берта и Сеса, они тоже заглянули в салон, но тут же убрались оттуда.

– Может, подождем ее, приятель? – спросил Сес.

Берт кивнул.

– Верно. А то как бы чего не вышло. – Он прислонился к стене и стал ждать. – Давай подождем.

– Нет, я никогда такого рисунка прежде не видел, – возразил Профессор, стараясь сосредоточиться на руке, лежавшей перед ним.

– Готово, сынок. – Он вытер ватой сочившуюся кровь.

Пациент сумел выдавить улыбку, которой одарил и Фрину.

– И совсем не больно, – солгал он. – Почему бы вам не попробовать?

Профессор застонал, а Фрина невозмутимо ответила:

– Не сегодня. Но я подумаю об этом.

– Наверное, уже высохло, мисс. С неделю продержится, а потом смоется. И Бога ради, мисс, забудьте об этой идее. Никакая татуировка вам не нужна. Вы же не хотите испортить такие красивые… Я хочу сказать, татуировка вам ни к чему. Это не для дам. С вас пять шиллингов, – добавил он, сильно накинув цену, чтобы компенсировать испорченный день. – Спасибо. – Он вывел Фрину из мастерской, вежливо осведомился у собравшихся пьянчужек, не пора ли им по домам, и, нахмурившись, вернулся в свой салон.

Рыжий паренек остановил свой выбор на корабле. Профессор даже не взглянул на записку от его отца. Юнца это задело: он столько сил приложил, чтобы ее подделать.

– Подвезти вас домой, мисс? – спросил Берт.

Фрина оглянулась было, чтобы поставить нахала на место, но, узнав Берта, замерла на полуслове и взяла его под руку.

– Что ж, спасибо, – улыбнулась она.

Собравшиеся пьянчужки завистливо зароптали.

В такси Фрина почувствовала себя в безопасности, она закурила папиросу и наконец вздохнула свободно.

– А у тебя есть татуировки, Берт?

– Ага.

– Не представляю, как ты это выдержал. Настоящее истязание! Какое ужасное место!

– Это знак анархистов, верно? Здорово, что вы догадались его сделать, мисс, и как вам хватило храбрости наведаться в логово Профессора!

– Ну, не так страшен черт, как его малюют. Он был очень вежлив.

– Еще бы, поди не привык, чтобы к нему в салон дамы захаживали. А мы узнали, кто застрелил того мальца, мисс, и кто стрелял в вас.

– Правда? Вот это замечательно, Берт!

– Нам подсказали, – признался Берт. – Малыш Билли Фергюсон намекнул нам. Мы там расспрашивали, кому что известно, понимаете, а он не любит, когда суют нос, куда не надо. Паршивый он человек, мисс. Записка у тебя, Сес?

Сес протянул Фрине мятый клочок бумаги. Она спрятала его в сумочку.

– Отлично поработали, молодцы, да как быстро! А чем плох этот Малыш Билли?

– Ничем, если вам по душе убийцы. Мне – нет. У него такие бледно-голубые глазищи, он вас ими сверлит и словно насквозь видит… Прямо жутики берут!

– И тебя жутики берут, Сес?

– Еще бы, мисс.

– Видимо, и впрямь на редкость гадкий субъект. Это не опасно было?

– Нет. Он недолюбливает коммунистов, говорит, анархисты вредят преступному миру. Не Малыш ли Билли отделал копа у паба «Олимпийские игры»?

Сес кивнул.

– «Олимпийские игры»? Что-то я не слыхала о такой гостинице.

– Вообще-то она называется «Железнодорожная». В Фитцрое. Там еще во дворе подпольное букмекерское заведение. Так как копы нагрянут, там такие олимпийские состязания начинаются – все разбегаются. Тут вам и прыжки в длину, и забег на сто метров и прыжки в высоту – через стену.

Фрина рассмеялась.

– Домой, мисс? Есть у вас для нас еще задания?

– Сейчас нет. Я позвоню, если понадобится ваша помощь. Спасибо, что подвезли, друзья. Сколько с меня?

– За счет заведения, – усмехнулся Берт. – Вы меня прославили в «Антонио». Никто не ожидал, что я подцеплю лучшую девицу на Флиндерсстрит. Позвоните, если понадобимся, мисс. Спокойной ночи.

Девочки и впорхнувшая чуть позже Дот встретили Фрину, потупив взоры.

– Что стряслось? Плохие новости?

– Все дело в Мэри Тэчелл, мисс, – объяснила Дот, – мы позвонили ей, а ее мать сказала, что у девочки разлитие желчи и она наверняка проболеет всю неделю.

– Мерзавка! Набивала брюхо как свинья! – пробормотала Рут.

– Не беда. В расследовании часто так: если один путь закрывается, открывается другой. Я знаю, кто убил Юрку Розена. Так звали того паренька. Завтра я отправлюсь на спиритический сеанс, чтобы… гм… слегка расшевелить его убийц. Так что на балет с вами, девочки, пойти не смогу. Но не огорчайтесь, вы все равно пойдете. Я должна сейчас же снять это ужасное платье! Прошу меня извинить. Господин Батлер, включите сегодня всю сигнализацию. У нас могут быть нежданные гости. Никто не звонил?

– Господин Смит, мисс. Обещал перезвонить. А больше никто.

– Хорошо.

Фрина взлетела вверх по лестнице – принять ванну и отдохнуть.

Мисс Фишер провела благонравный вечер – они с Рут читали «Зимнюю сказку». Девочка по-прежнему считала, что Шекспир нуждается в переводе.

– Почему он все так длинно описывает?

– В елизаветинскую эпоху декораций в театре еще не было, существовал только подручный реквизит. Поэтому актерам приходилось воссоздавать и обстановку, а не только действие. Посмотри, как умело он вплетает в разговор королевы и Поликсена ревнивые мысли короля. В театре все выглядит очень увлекательно, можешь мне поверить. Мы обязательно сходим на ближайшую постановку Шекспира, и ты сама убедишься.

– Но они же как братья, об этом говорилось в первой сцене, – возразила Рут. – Что же это ему в голову взбрело?

– Ревность глуха к доводам рассудка, дорогуша, ни сам король, ни братские узы не способны сдержать это помешательство.

– Видимо, так, – согласилась Рут и снова погрузилась в чтение.

Вечер прошел спокойно, и Фрина улеглась спать, исполненная любовных и поэтических воспоминаний.

Рассвет вторника был ясным и прохладным, что предвещало солнечный денек. Фрина вовремя вспомнила о своей татуировке и стала намыливаться осторожно. Она попробовала промокнуть рисунок губкой – чернила не размазались.

Все утро Фрина провела в телефонных разговорах с девочками из монастыря и Пресвитерианской женской гимназии, выясняя, не у них ли скрывается Алисия Воддингтон-Форсайт. Матьнастоятельница сообщила телефоны своих послушниц, а Джейн – школьных подруг. Но Алисию никто не видел, и большинство явно были этому рады. Фрина положила трубку в одиннадцать, отыскала свой купальный костюм и отправилась на пляж немного поплавать. Она надеялась, что бодрящая вода подстегнет ее мысли.

Фрина знала, что хотя купание на пляже СентКилды было строго запрещено с рассвета до заката, но на этот проступок смотрели сквозь пальцы. Поэтому купила себе в Париже купальник – глубокий вырез на спине и совсем открытые ноги. Фрина даже пожалела, что на берегу ни души и некому возмутиться ее полуобнаженным видом. Заодно и татуировку проверю, подумала она и нырнула в море; оно сомкнулось над ее головой – соленое и обжигающе холодное.

Когда Фрина вышла из воды, сияющая и дрожащая от холода, ей на голову вдруг набросили одеяло. Сильные руки обхватили ее.

Одеяло было в песке, Фрина закашлялась и принялась брыкаться. Она почувствовала, что ее пятка угодила во что-то мягкое. Воспользовавшись моментом, она выбросила вперед руки и вцепилась в нападавшего.