Дело беглеца - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Михаил рано лег спать – и проснулся рано, долго вертелся, не мог уснуть, томили предчувствия. Кофе, вчера показавшийся приличным, сегодня вызывал отвращение. Цикорием его разбавили от души. Вид на просыпающийся город тоже не успокаивал. Оживал проспект, появлялись машины. Представлялся светлый лик товарища Эриха Хонеккера – немецкого государственного и политического деятеля, 18 лет занимающего высшие государственные и партийные посты. А с мая 71-го года – Первый секретарь ЦК СЕПГ, дважды Герой ГДР, Герой Труда ГДР, Герой Советского Союза и лучший друг Леонида Ильича, царствие ему небесное…
– Приходили товарищи из Штази, – сделав пресную физиономию, сообщил администратор гостиницы, – поставили в известность, что вновь прибудут через сорок минут, а пока у них дела. Вы же столуетесь в «Зеркальном карпе»?
Подобная обходительность просто умиляла. Только в койку не залезли. Ехать в Штази голодным было неразумно. Поблагодарив портье за заботу, Михаил зашагал в облюбованное заведение на выходе из переулка.
Возвращаться к гостинице после завтрака не пришлось. У тротуара стоял «Трабант» – помесь «Запорожца» со старой «Волгой», у машины мялись двое в темных куртках и приглушенно переговаривались. Обнаружив подопечного, прервали разговор и уставились с вежливыми улыбками. Одного из этой парочки Михаил уже знал – Уве Хогарт. Второй был выше, светловолос, с каким-то «модельным», но не меняющимся лицом.
– Клаус Майнер, – представил Уве коллегу. – Работаем в одной группе вместе с фрау Киршнер.
Обменялись рукопожатиями, Клаус Майнер учтиво кивнул, открыл заднюю дверь «Трабанта».
– Едем в управление, товарищ Кольцов?
Разговаривать во время езды в этой стране не любили. По крайней мере, работники Министерства государственной безопасности. Берлинская штаб-квартира Главного управления разведки и контрразведки находилась в районе Лихтенберг на углу Рушенштрассе и Франкфуртераллее. В центре комплекса возвышалось серо-коричневое здание с сетчато-ячеистым фасадом. Уве обогнул главный вход, свернул за угол и въехал на задний двор, заставленный машинами. Встреча с фанфарами, похоже, отменялась. «Высокого» гостя препроводили в подвал, отделанный кафельной плиткой, провели запутанными коридорами – видимо, здесь и находилось сердце влиятельной и одиозной организации. Представительный, немного обрюзгший субъект в костюме изобразил улыбку, представился Франком Лунке, заместителем руководителя «западного» отдела. Группа, возглавляемая Мартой Киршнер, находилась в его подчинении. Субъект рассыпался в любезностях, сообщил, что рекомендации из Москвы уже получены и местный контингент окажет комитету самое активное содействие. Вайсмана держат – кормят, поят, дают спать, как любому человеку, хотя его туманная история и вызывает некоторые вопросы. Герр Лунке надеется, что комитет поделится с местными товарищами полученной информацией. Ведь Москва далеко, ей ничто не угрожает, а у местных чекистов враг рядом, буквально за стенкой, и приходится постоянно держать ухо востро.
– Не сомневайтесь, товарищ Лунке, мы всегда делимся с союзниками полезной для них информацией, – уверил Кольцов. – Вопрос в том, настолько ли она полезна. О некоем «инженерном бюро» на Фельдештрассе вам, конечно же, известно?
– Да, это главный рассадник фашиствующей нечисти в Западном Берлине, – поморщился Лунке. – Подобраться, к сожалению, трудно, но мы прикладываем усилия. В Западном Берлине действуют конспиративные квартиры нашего министерства, есть хитроумные пути, по которым мы проникаем в зону. К сожалению, противник умен, его секретные объекты тщательно охраняются.
– Вам известны имена Алан Робинсон и Вильгельм Бауман?
– Известны, товарищ. – Лунке поколебался, но не стал кривить душой. – Алан Робинсон – ответственное лицо в ЦРУ. Сам из Соединенных Штатов, но проживает в Западной Германии, часто бывает с визитами в Западном Берлине. Занимается сбором технической информации, а также готовит и курирует агентов для работы в вашей стране. Именно его люди занимаются вербовкой научно-технического персонала – и есть сведения, что успешно. У Робинсона дипломатическое прикрытие, он часто летает в Москву, может проводить в ней недели и месяцы. Из тех людей, которым не сидится дома… Вильгельм Бауман – полковник секретной службы, есть основания полагать, что он и курирует заведение на Фельдештрассе в Западном Берлине. Не хочу переоценивать значимость этого господина. Бауман – из БНД, конторы, что поет под дудку ЦРУ, то есть выполняет указания старших… – Лунке немного смутился, видно, посетила мысль: а что же такое Штази? – Бауман проживает в Западном Берлине, но мы не имеем его адреса. Я могу вам чем-то помочь, товарищ Кольцов? – Собеседник начал проявлять признаки нетерпения.
– Можете, товарищ Лунке. Пока единственная просьба: отследить координаты Алана Робинсона. Необходимо знать, где он находится в данный момент.
– Мы сделаем всё возможное, товарищ Кольцов.
Марта Киршнер объявилась, когда он курил у вентиляционной отдушины. По тускло освещенному коридору, словно призраки, передвигались человеческие силуэты. Михаил вздрогнул, когда за спиной деликатно кашлянули. Из полумрака ниши вырисовывалось бледное лицо Марты, светлые волосы, туго стянутые на затылке. Она была одета в тот же рабочий костюм – приталенный пиджак, в меру расклешенные брюки. За ее спиной застыли Уве Хогарт и Клаус Майнер – словно отключились от батареек, чтобы не расходовать энергию.
– Доброе утро, Микаэль, – вкрадчиво произнесла молодая женщина. – Не возражаете, если буду вас так называть – на немецкий манер? Вы готовы к беседе с Вайсманом?
– Готов, фрау Киршнер. Куда мне пройти?
– Следуйте за нами. – Молодая женщина поколебалась. – Мы можем присутствовать на допросе?
– Боюсь, что нет, фрау Киршнер, – Михаил соорудил удрученную мину. – Этот человек пожелал общаться с представителями
