Имперский раб - Валерий Сосновцев

Якову поручили, в общем-то, простое дело: возить Ефрему и от него вести на словах или подарки. А ежели понадобится, то и полоняника того вызволить.

Ефрем не знал этого, потому без устали искал способ надежной связи с домом. Ничего придумать не мог. Как-то пришел к нему сам Гафур. Осмотрел комнату. Остался доволен. Стали обсуждать торговые выгоды. Гафур сказал:

– Мне донесли, что объявился на Мангышлакском торгу какой-то казак – купец, у которого есть право беспошлинной торговли чуть ли ни по всей России.

Ефрем удивился:

– Не может того быть. Что-то не верится. Известный должен быть купец. Или знатного роду.

– О-о! – протянул Гафур. – Кошелек раздуется, сразу известным станешь! Меня не титулы его волнуют. Ежели это правда, его заарканить надо бы. Пока иные не опередили. У нас хватов – не занимать!

– Понял, хозяин: он там беспошлинно, а ты здесь! Соединив, можно цены сбить и вдвоем всю торговлю здесь и там в руки взять?!

– Правильно. Поможешь того казака охомутать – еще больше возвеличу тебя! Так вознесу – домой не захочешь!

– Трудно будет, – сказал Ефрем.

– За то и награда велика!

– Эх, как у нас говорят: или пан или пропал! Как распознать того казака?.. Чую, хозяин, знатное дело ты задумал!

– Мне доложили имя его – Яков, по прозвищу Синильников! Он яицкий казак. Удачливый купец.

Ефрем чуть не поперхнулся, решил на всякий случай обезопаситься.

– Да я знаю, кажись, того казака!.. Ну да!.. – Ефрем трепетал в душе.

– Не может того быть! – обрадованно вскричал Гафур. – Откуда? Чудеса-а!

– Точно, хозяин, это с ним последний свой торг вел Шариф. Я просил того казака моему батюшке передать, что жив я.

– Что сообщить? – удивился Гафур.

– Шариф дозволил, хозяин. Всего два слова…

«И правда! Чего тут страшного?» – подумал Гафур. Будущие огромные барыши прощали все сами собой. Он сказал:

– Передавай хоть десять, мне все едино. Ежели что-то сделаешь не так – тебе на колу сидеть, не мне… Пойдешь снова с караваном на Мангышлакский берег.

– Спасибо, хозяин. Я того казака на веревочки подвешу, а ты за концы дергать будешь!

– Не хвались до битвы, воин!.. Лучше помни: дело сладишь – не пожалеешь, что ко мне попал!

Через полмесяца Ефрем сидел на знакомом ему берегу моря как старшина бухарского каравана. В этот раз с ним не было Семена. После боя с кочевниками Гафур сделал его телохранителем и всюду таскал с собой. Ефрему это было на руку – свой человек при хозяине.

Пришлось ждать две недели казака-купца. Гафур же через гонца велел дожидаться хоть до зимы. И вот Яков привел целую флотилию своих земляков. Вел он себя нарочито, словно он атаман или боярин. Никто не удивился, что Яков и Ефрем завели торг только между собой. У кого мошна, тому и выбирать!

Ефрем поднялся на казачий струг якобы товар осмотреть. Там они с Яковом смогли поговорить о своем. Ефрем передал казаку зашифрованные записи на платках. Яков повертел их в руках, пожал плечами.

– Ты их от воды береги, а ежели что, то напротив – швыряй в воду, – сказал он казаку.

– Ежели что, то мы сами с имя в воде будем, так я кумекаю, – ответил Яков.

Они договорились о встрече ровно через год, ежели Бог даст. Сошли на берег. Пошли к Ефрему в шатер. Начали прилюдно торг. Русский-бухарец повел себя так, будто он и есть главный сквалыга ханства.

– Да что ты жмешься-то?! – возмущался Яков. – Помилуй бог! Где ты такие цены видал?

Обоих увлек азарт. Ефрем разводил руками, украдкой подмигивал, но гнул свое. Казак не на шутку иногда злился: «Вот, гад! Своего же и так бесстыдно норовит ободрать! У-у, бусурман!» Но, наругавшись в мыслях досыта, Яков брал себя в руки. Понимал, что иначе Ефрему нельзя. Снова шла ругань, споры из-за каждой полушки. На них приходили посмотреть другие торговые приказчики. Про себя завидовали. Редкостный был торг.

На излете лета Ефрем жалел, что нет у него еще одной надежной оказии связываться с домом. Он уже бегло говорил и читал на фарси. Ходил в библиотеку при медресе. Ходжа Гафур поручал ему разбирать много бумаг, касавшихся торговых дел. Читая их, Ефрем узнавал, как и чем живут соседи Бухарского ханства. Силу их и слабости. Устремления тамошних правителей.

«Как переправить все это в Россию? – думал он. – Ждать год? За год сколь воды утечет!..» Но выхода пока не находил.

Вернувшись от Каспия, Ефрем не нашел своего друга Семена возле Гафура. Выведал, что Семен попал в личную охрану Данияр-бека – бухарского аталыка. Тоскливо и одиноко стало Ефрему. Он не знал, что ходжа Гафур сам подсунул Семена правителю. Сначала обласкал раба, потом решил, что и во дворце свои воины могут пригодиться.

Самого Ефрема Гафур готовил к большему. Муллы доносили ему, как обучается русский. Ходжа был доволен, но не спускал глаз с обласканного раба и потому не стеснял его относительной свободы. А Ефрем упорно искал другие способы связи с Родиной.

В Астрахани Синильников передал купцу Анисимову Ефремовы «подарки». Якову велено было весной прибыть в Самару, забрать ответные «подарки» для Ефрема к новому летнему торгу на Мангышлаке.

Яков так и сделал. Весной, когда еще не весь лед прошел по Волге, он подъезжал к Самаре с юга по правому берегу с небольшим обозом.

Верст за пять от города решили отдохнуть. На сухом пригорке, на краю чахленькой рощицы устроили стан.

Солнце было в зените. Небо синее, чистое, словно умылось. Ветерок ласковый по-весеннему. Лошадей выпрягли, напоили, стреножили, пустили глодать весенние побеги с кустов, выщипывать прошлогоднюю траву. На поднятых оглоблях развесили одежду подсушиться. Развели костерок. Стали варить обед.

– Иваныч, – обратился к Синильникову казак-кашевар, – пошто по грязи-то спешил в Самару? Нешто недельку не мог подождать? Тогда дорога бы подсохла. Как по каменной доскакали бы!

Яков, пользуясь потемкинской грамоткой, выпросил у астраханского воеводы себе в спутники десяток своих земляков, служилых казаков – так надежнее.

– Торговые обороты не ждут. Все вовремя делать надо, – уклончиво ответил он.

Кашевар пожал плечами, про себя подумал: «Неделя – срок не велик. Каки таки обороты, что гонют словно на зверя облава!.. Жадность, скажи!»

От телег, где на задраных оглоблях сушились зипуны, крикнул казак:

– Гляньте, братцы, вслед нам верховые едут! Кажись, воинская команда.

Казаки поднялись, стали вглядываться, загораживаясь от солнца ладонями. По дороге ехала карета, окруженная полусотней драгун.