Ронни Джеймс Дио. Автобиография. Rainbow in the dark - Ронни Джеймс Дио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Благодаря связям нашего менеджера Джона из Нью-Йорка мы выбили участие в туре в качестве разогрева для нескольких коллективов, включая и хедлайнера, Джина Питни, который колесил с прощальным туром по Востоку. На гастроли с Питни мы добавили в состав два саксофона, клавишные и двух трубачей, и одним из трубачей стал ваш покорный слуга. Я все это ненавидел, но нам платили и позволяли сыграть несколько песен на нормальном оборудовании. Можно было и потерпеть. Я следовал за мечтой, но, чтобы добиться своих целей, приходилось платить по счетам.
Ники около года мучился от болей в желудке, и медицинское обследование выявило язву. Бо́льшую часть времени он страдал от ужасной боли из-за нашего образа жизни, поскольку мы слишком отрывались и почти постоянно гастролировали. Врач, естественно, посоветовал Нику не ехать в следующее турне. Я был опустошен. Это ведь наша общая мечта, и, казалось, у нас наконец-то начинает получаться, и я не мог представить этого без Ники, но он убедил меня продолжать без него. Обещал вернуться здоровым и готовым к следующему музыкальному штурму.
Теперь требовалась замена, и легче всего было пройтись по многочисленным местным группам в Кортленде. Мы практически сами смогли выбрать себе музыканта. Выбор пал на свободолюбивого парня по имени Даг Талер. Даг приехал в Кортленд студентом колледжа и сразу же остался там на постоянке. Сколотил группу с остальными студентами, а затем вступил в местный коллектив Brian’s Idles. Мы много раз видели, как они выступают, и решили, что Даг нам идеально подойдет. Мы пригласили его, и он тут же согласился.
Первые несколько выступлений прошли в смятении. Мы играли перед основной массой клубной публики, которая пришла, ожидая более попсовых песен, а не Дага, одетого как Пульчинелла[13], в широченных джинсах-клеш, и кричавшего на публику, что они идиоты. У Дага было музыкальное видение, и он не считал свои выходки чем-то из ряда вон выходящим. Мы же, с другой стороны, едва ли говорили публике хоть слово, предпочитая прятаться за стеной звука. Но как ни странно, контакт с пришедшими был установлен. Подросткам уже осточертели слащавые сентиментальные коллективы, считавшиеся интересной и увлекательной молодежной музыкой.
Гастролировали мы на двух автобусах, один – для Джина Питни, другой – для остальных групп, заявленных в программе. С нынешними автобусами в плане удобств и комфорта, конечно, не сравнить. Ни кроватей, ни балок, ни телевизоров, лишь вызывающие боль в спине сиденья из искусственной кожи и отвратительные дороги. Это была середина 1960-х, и мы привыкли гастролировать налегке.
В автобусе мы подружились с группой из Австралии. Назывались они Easybeats, и у них был большой хит благодаря пластинке Friday on My Mind. Мы решили, что круче них нет никого. Они были уверенными в себе профессионалами с огромным опытом, поскольку много лет играли рок-н-ролл в злачных барах и клубах Австралии. Их гитаристы, Харри Ванда и Джордж Янг, сочиняли большинство песен. Спустя несколько лет, когда я вышел на сцену с AC/DC, было видно, что Джордж оказал влияние на своего младшего брата, Ангуса Янга.
Стоя сбоку сцены, мы каждый вечер завистливо за ними наблюдали. Они не просто не испытывали проблем со старой местной публикой, пришедшей увидеть одного лишь Джина. Они ни разу не дали слабину, какими бы ни были условия, и мы изучали каждое их движение и повадки. Вернувшись в Кортленд, мы уже были ими.
Предыдущая группа Дага, The Idles, заменила его, пока он гастролировал с нами, и обратно уже не взяла. Мы чувствовали вину из-за того, что он потерял работу, но тайно благодарили судьбу, что они отпустили его, и теперь он мог официально стать участником нашей группы. Даг бросил гитару и стал новым клавишником. В составе Easybeats он сочинял песни еще до встречи с нами, но, попав под их чары, стал развиваться дальше, вышел на новый уровень сочинительства, и мы начали вставлять в свои выступления все больше интересных песен его авторства.
По всему центральному и южному Нью-Йорку рядом с густонаселенными университетами начали появляться концертные площадки на 1000+ мест. Это были экономно построенные амбары с бетонным полом и стенами, обшитыми волнистой тканью. В интерьере преобладали сцена и бар. Идеальное сочетание: пьяная молодежь и рок-н-ролл.
Одно из таких заведений было построено в самых мрачных и злачных частях штата: в особенности, деревушка Уэллсвилл. Площадка называлась The Heater. Если повезет, на тебя могло прийти 1500 человек, а везло часто. Университет Альфреда находился прямо под рукой, но приходили туда в основном местные ребята, и они умели отрываться.
Девчонки из соседних городов заселялись в номера мотелей, где останавливались мы, чтобы сходить на концерт, а потом до утра пьянствовать в наших номерах. Девчонки простецкие, хотели веселья и не знали запретов. У них были прозвища: Амазонка, Викинг и Топорное лицо (не скажу, почему). Выступление прошло отлично, но о наших тусовках потом легенды ходили.
Некоторыми нашими клиентами были представители байкерского клуба «Шабаш». Поначалу их было немного, но в конечном счете они стали приходить и с каждым нашим успешным выступлением вели себя все более отвязно. Стали добродушно угрожать нам, что похитят в свое логово в горах, но мы всегда отшучивались. И однажды, в субботу вечером, после нашего финального выступления, «Шабаш» напал на «Пророков». Они схватили нас, каждого посадили на заднее сиденье мотоцикла и увезли во мраке ночи.
Они привезли нас, и везде вокруг домов стояли мотоциклы, мы вошли, и нас представили их грозно выглядящим главарям и «любовницам». Ребята передавали выпивку по кругу и требовали, чтобы мы пили столько же, сколько и остальные. Некоторые девчонки подкатывали к нам, но приходилось их отшивать, поскольку мы боялись, что нам прилетит от парней. Когда мы все прилично надрались, нам сказали, что это чистейший спирт. Последнее, что я помню с той ночи, до того, как вырубился, это как
