Есть только миг - Вячеслав Ландышев

Катя переоделась в купальник, надвинула на глаза темные очки, легла на спину и убрала руки за голову. Ребята, до этого момента буйно что-то обсуждавшие за чаем, постепенно перестали громко спорить и все чаще поглядывали в сторону берега, туда, где на возвышенности загорала Катя. Она обладала красивой фигурой: длинными стройными ногами, тонкой талией, упругой высокой грудью, худыми плечами и длинной шеей, гордо поддерживающей небольшую по размерам голову. Было чем полюбоваться, и Павел с Иваном начали завидовать Александру – ему достался самый красивый рулевой.

Бурашев встал и пошел к байдарке. Проходя мимо Кати, он остановился, посмотрел ей в глаза, но не увидел взгляд девушки за темными стеклами очков. Саша чувствовал, что Катя пристально смотрит на него сквозь очки, но, все же, медленно, с лукавой улыбкой и наслаждением осмотрел фигуру девушки с головы до ног.

– Не сгоришь? Кожа-то белая еще. Первый раз, небось, после зимы загораешь? – обратился он к Катерине.

– Неа. Я же совсем немножко. Так хорошо под солнышком поваляться после обеда. Такое умиротворение по всему телу. И ты, давай, ложись рядом, позагорай.

– Да, я бы с удовольствием, но командир объявил пятиминутную готовность. Хочу резиновые сапоги снять и кроссовки надеть. Иван сказал, что скоро эта речушка впадет в другую, более широкую и запруд уже не будет. Поэтому сапоги можно снимать. Уж не пригодятся. Так что, в другой раз позагораем.

– Я тогда тоже одеваться начну. Как говорится, хорошего помаленьку.

– Это ты сейчас себя имела в виду? – спросил, прищурив глаза и улыбаясь Бурашев.

– Чего? – Катя сначала не поняла вопроса, но потом рассмеялась и добавила, – Себя, конечно. Но если ты будешь быстро грести, я на следующей стоянке еще для тебя позагораю.

Бурашев сразу начал делать быстрые круговые движения руками. Затем повертел головой и перешел на наклоны вперед. Закончив физические упражнения, радостно произнес:

– Ну, вот. Кости размял, мышцы подготовил и готов грести хоть до самого вечера ради того, чтобы увидеть тебя вновь в купальнике.

– Бесстыдник! Хоть бы при нас постеснялся с Катькой заигрывать, – буркнула Лариса, лежавшая чуть дальше.

– Почему только с Катькой, я со всеми вами заигрываю, – нашелся Бурашев.

– Ага, жди, не дождись, чтобы я перед тобой загорала в купальнике, – ответила Лариса.

– Если ты, Лариса, не дашь мне такой возможности, этого, я ей Богу, не переживу. Ночью не усну, все буду и буду тебя представлять обнаженной в своих грезах.

– Болтун, – не зло, с кислой улыбкой, проворчала Лариса, поднялась с одеяла и пошла к байдарке.

Вскоре три лодки отчалили от берега и через пару километров, как обещал Иван, вышли на «большую воду». Узкое русло, по которой плыли туристы, встретилось с рекой пятнадцати метров шириной. Дальше можно было не бояться запруд, так как упавшее с берега дерево не достало бы даже до середины реки и не задержало бы течения, которое все также оставалось тихим и неспешным. Казалось, полноводная река совершенно не торопится покидать эти дивные таежные места с березняками, еловыми подсадами и сосновыми борами, с душистыми травами и чистым безоблачным небом, с дневным пением птиц и вечерней трелью сверчков. Да и байдарочникам не хотелось возвращаться в цивилизацию, в ее транспортные и людские потоки, в суету и нервотрепку. Туристы чувствовали, что в городе совершенно другая энергетика и биополе. Там другая жизнь. Это отчетливо понимаешь лишь тогда, когда заходишь с рюкзаком далеко в дикий лес.

В этот раз плыли долго, не останавливались. Иван предложил без особой нужды не тормозить, а проплыть часа два без отдыха и затем выбрать живописную полянку, на которой основательно расположиться и заночевать. Заранее подготовленной площадки больше по пути не ожидалось, в связи с чем, решили остановиться на ночлег пораньше, дабы, не спеша, пока светло установить палатку, приготовить дрова для костра, срубить рогулины, обтесать бревна для скамеек и стола.

Когда солнце скрылось за кронами деревьев, друзья пристали к берегу, вышли на поляну, поросшую невысокой травой, осмотрелись, нашли место удобным и красивым, и решили заночевать.

Иван с Александром взялись натягивать палатку, Подгорный пошел с топором в сосновый бор, а девчонки после недолгого совещания решили побаловать ребят вареной картошкой с тушенкой и салатом из свежей капусты с огурчиком и зеленым горошком.

Со сноровкой дело ладилось, и через час уже на высоком огне, был подвешен за ручку казанок, из которого распространялся на всю полянку ароматный запах тушеного мяса.

После сытного ужина туристы расположились вокруг костра и пили чай с душицей. Вдруг Павел с удивлением поднял руку, указывая на лес, и произнес тихо, но настороженно: «Смотрите! Кто это?».

Все быстро оглянулись в сторону соснового бора, но никто не произнес ни слова – слишком таинственной, загадочной и поэтому немного страшноватой была картина, которую они увидели в глухой тайге. В сумерках из темноты деревьев медленно выехал всадник в черном капюшоне на белом коне. Наездник сидел гордо, с королевской осанкой. Длинная грива коня колыхались при каждом шаге животного. Всадник заметил туристов, остановился на мгновение и поехал прямо к ним. Когда неожиданный гость приблизился, он снял с головы капюшон, встряхнул головой, и ребята увидели, что на лошади сидела молодая девушка с прямыми светло русыми, распущенными до пояса, волосами.

– Русалка без хвоста, но зато на коне. Как романтично, – усмехнулся Бурашев.

Откуда в таежной глуши могла появиться эта красавица, поздно вечером и одна-одинешенька – никто не понимал. Но каждый, наверняка задал себе такой вопрос и не мог найти ответа. Все казалось мифическим, сказочным, таинственным и опасным.

– Здравствуйте, люди добрые, – громко сказала девушка, подъезжая к костру. Голос прозвенел без ноток агрессии.

– Ничего себе! Русалка еще и говорить умеет! – тихо сказал Александр, и туристы заулыбались.

Если бы наездница была одета в длинное платье принцессы, то замешательство у костра продолжилось бы еще длительное время, но девушка носила черную кофту с капюшоном и синие джинсы, что косвенно свидетельствовало о ее земном, а не сказочном, происхождении.

– Здравствуйте-здравствуйте, Ваше высочество! Какими судьбами Вас к нам – смертным занесло? – первым отозвался Подгорный. Он увидел, что девушка очень красива. Славянское лицо, светлые глаза, загорелая кожа, доброжелательная улыбка. Ее очаровательная внешность вдохновила Павла на ратные подвиги, ибо он по натуре своей был гусар, повеса и покоритель женских сердец.

– Прошу к нашему столу, костру и шалашу, – Подгорный встал с бревна и направился навстречу всаднице.

Девушка слезла с коня и, держа в руке уздечку, пошла пешком к туристам.

– Спасибо. Я с удовольствием с вами посижу у костра и погреюсь, – мягко ответила гостья.

– А Вы как здесь оказались? Насколько я знаю, первая деревня отсюда километрах в пятидесяти будет. Заблудились? – спросил Иван.

– До первой деревни около тридцати километров. А я к дедушке в гости приехала на майские праздники. Сама из Великого Устюга, а дед лесником здесь работает. Наша избушка недалеко – полчаса ходьбы отсюда. Пойдемте к нам в гости. У нас три лошади, несколько собак и кролики даже есть. Посмотрите наш питомник. Да и переночевать вам будет где.

– Спасибо, но мы специально подальше от цивилизации удрали, чтобы в палатке поспать, в лесу побыть, у костра посидеть. Так что лучше мы на природе переночуем, – сказал Подгорный, – А можно на Вашей лошади прокатиться?

– Это же конь! – засмеялась девушка.

– Ну, тогда на лихом коне – можно? – не унимался Павел. Ему очень хотелось показать свое мужество и ловкость перед девчонками, особенно перед гостьей – красавицей.

– А вы умеете? Раньше ездили на лошадях? А то он у меня резвый, – спросила девушка с сомнением в голосе.

– Да, вы не беспокойтесь, у меня дядя пасечник, я в детстве много раз на кобылах катался, – похвастался Подгорный.

– Тогда, пожалуйста. Но будьте осторожны.

Павел важно перекинул уздечку через голову коня, положил левую руку на луку, а правой помог вставить ногу в стремя, потом приподнялся, подтянулся и сел в седло. Но неожиданно жеребец, почувствовав на себе вес в два раза больше предыдущего, рванул с места галопом. Павел не растерялся, не испугался, а лишь схватился двумя руками за седло. Потом, приноровившись к галопу, взялся за холку гривы и хотел достать поводья, которые во время разбега съехали на середину шеи коня. Но не успел. Подпруга была рассчитана на вес худенькой девушки и не выдержала более тяжелого наездника. Павел медленно съехал в бок вместе с седлом. Белый жеребец сделал с десяток сильных прыжков вперед, когда все увидели, как Подгорный полетел на землю. Не только увидели, но и явно услышали. Земля на полянке была влажная, болотистая, покрытая мхом и при падении с коня раздался звук аналогичный тому, когда кусок большой грязи кидают на стену или асфальт.