Трофей для оборотня (СИ) - Осипова Василина

А сейчас почувствовал лишь горечь утраты. По тому волку, каким он когда-то был. Чёрт бы всё побрал. Запах Глэр уже не вызывал желания и похоти. Лишь жалость к себе.

— Я сказал, я устал, — рыкнул он, выпутываясь из объятий тяжело дышащей женщины. Та усмехнулась и лишь поправила тяжелые чёрные локоны. Когда-то Бэлд любит перебирать их, наблюдая как блестят в них лучи утреннего солнца. Или наматывать на кулак, наплавляя поцелуи женщины. Когда-то.

— Тогда я навещу тебя вечером, мой волк, — промурлыкала Глэри, а потом едва не зашипела, пройдясь своим зелёным взглядом по макушке мальчишки за его спиной. — Что это? Ты приволок в стаю человеческую шлюху, Бэлдон?!

— Что? — от её вопля в ушах зашумело, и мужчина поморщился. Лекарство всё ещё отдавало странным туманом в его голове, а рана требовала перевязки.

— Что? Ничего! — взвизгнула женщина, указывая ноготком на Мэлта, пока тот переминался с ноги на ногу, пытаясь сильнее задвинуться за спину оборотня. — От тебя пахнет самкой, мой дорогой! Я думала, мне показалось, но ближе это стало ощутимее… И ладно самкой, но человеческой?! Я знала, что ты трахаешь их, но ещё ни разу не опускался до того, чтобы привести в дом!

— Замолчи, Глэри, в голове гудит, — рыкнул Бэлд, пока женщина бесновалась. — Это не твоё дело.

Наверное, он пропах той служанкой в доме старухи Нэлх. И мальчишка тоже. Или просто странный запах Мэлта сбивал с толку не только его многострадальный нюх. Слишком сложно. В голове словно взорвалось что-то от крика женщины. Теперь волк скучал по времени без общества самок, он начал забывать о том, какие они шумные. Особенно эта конкретная особь.

— Черт, почему она похожа на отвратительное грязное мужеподобное отродье, Бэлд? — зашипела волчица, обходя вокруг Бэлда и хватая мальчишку за руку. Тот ахнул, но не смог вырваться из захвата самки. Бэлд покачал головой, ну и позор.

— Не обижай мальчишку, Глэри, — медленно протянул он, растирая виски пальцами. — Он и так боится женщин, а после твоих воплей останется девственником до конца дней.

— Мальчишку? — в голосе самки послышалось удивление. Они запнулась и прищурилась, разглядывая Мэлта, а потом потянула руку к его шапке прежде, чем мальчик успел вымолвить хоть слово.

— Не советую это делать, Глэри, — среагировала Бэлд, помня о недуге парня. Если на альфу не действовали человеческие болячки, то слабой самке они могли оказаться просто не по плечу. Он схватил любовницу за руку и посмотрел точно ей в глаза. — Мальчишка болен, и часть его тела покрывают ужасные язвы. Это может быть опасно для тебя, брось его и впредь не подходи слишком близко. Не хочу, чтобы ты проснулась заражённой.

Зелёные глаза волчицы округлились:

— Это лучше, чем проснуться однажды непроходимым тупицей, мой волк, — и вырвала руку, обиженно отступив. — У этого ничтожества странный запах.

Тупицей? Бэлд не сдержал рычания.

— Следи за языком, Глэри.

— А что? Почему это, — она выделила последнее слово и бросила ядовитый взгляд на парнишку, — в моей стае, Бэлдон? Неужто тебе надоело забавляться с человеческими шлюшками и потянуло на… мальчиков? Если оно мальчик, конечно, что очень сомнительно, — протянула с издевкой женщина и сложила на пышной груди руки.

Её голос стал оглушающим, и на глаза мужчины словно упала красная пелена. Все его страхи за последние дни, все опасения. Мысли, за которые он проклинал себя и ненавидел. За что он запрещал жалеть себя, потому что это неправда. Всё это обрушилось на него вместе с её словами. Обрело очертания и вторглось в реальность, перестав быть просто страхами, которые он всеми силами задвигал на задворки сознания. Нет. Нет-нет-нет.

— Закрой свой рот, Глэри, — глухо прорычал он прежде, чем успел подумать. И тут же почувствовал толчок где-то в груди, пока волчица медленно опускалась на колени, прижав ладони к ушам. Он был слаб и в какой-то мере дезориентирован, но обуздать свою стаю всё ещё был в состоянии. Как и тогда в лесу.

Бэлд удовлетворенно проследил за тем, как волчица через силу опускается перед ним на колени, и испытал ещё больший приступ раздражения.

— Кто ты такая, чтобы говорить это мне, Глэри? Кто я такой?

— А-альфа, — прошелестела женщина, и он увидел как одинокая слезинка упала в траву у ее колен.

— Сейчас ты пойдёшь к себе и не выйдешь, пока я тебе не разрешу. Ты будешь думать о том, что можно говорить, а что нельзя, Глэри. Ты поняла?

— С-слушаюсь, — всхлипнула волчица, и попыталась встать, чтобы вновь упасть на колени. Сжала кулаки и поднялась, пока ярость закипала внутри Бэлда. Он смотрел как она уходит на шатающихся ногах и считал про себя, чтобы успокоиться. На долю секунды ему захотелось даже применить к ней грубую силу, но Бэлд с омерзением прогнал эти мысли.

Бить самок — табу. Он лично приговорил бы любого, кто поднимет руку на волчицу его стаи. И лично исполнил бы приговор.

Строжайший запрет.

— Ты, — мужчина обернулся к мальчику и увидел в его округлившихся глазах потрясение. — Заходи в дом. Мне нужно поспать и поменять повязку, прежде чем мы отправимся к старой волчице.

И как ни в чем не бывало пошёл вперёд, пытаясь вытравить из головы слова Глэри.

Старуха жила через реку, и на ещё одно, пусть и короткое, путешествие его организм был не готов. Как и тело мальчишки. После дороги его ноги заметно тряслись и нуждались в отдыхе.

А ещё Бэлд был несказанно рад, что по пути им попались лишь Гороу с Глэр. Он не хотел показывать мальчишку стае, надеялся скрыть у себя до того, как поведёт его к старухе. А уж там мудрая волчица освободит его сердце от тяжелой ноши.

Глава 27

Мели зашла в дом и почувствовала как тоска разъедает сердце. Та женщина была очень-очень красивой. И она поцеловала его! Так, как хотела бы сама Мели, но… Девушка покраснела, понимая разницу между ними. Нет, она поцеловала бы мужчину совсем не так. Не так уверенно, не так по-взрослому. И о чем она только думала? Она навсегда останется для него лишь мелким надоедливым мальчишкой. Бэлд мужественный и сильный… Умный и добрый, справедливый, она должна была догадаться, что дома его кто-то уже ждёт. Кто-то настолько красивый, как та Глэри, будь она неладна! Успокаивало лишь то, что, кажется, они повздорили и…

— Не стой на проходе, — бросил оборотень, подталкивая Мели вперёд. — Осваивайся. Здесь ты будешь убираться и хозяйничать ближайшую неделю, хилячок. Или месяц.

В его голосе слышалась насмешка, но Амелия не обернулась. Несмотря на свои родившиеся чувства, она не забыла о матери. Не было у неё даже этой недели. И не было времени копаться в себе, опознавать эту «истинную любовь», о которой талдычила бабуля. И не было времени убеждать в ней оборотня. И желания бороться с сильной волчицей уж и подавно.

— Хорошо, — промычала девушка, оглядываясь по сторонам. Нет, всё же обычная холостяцкая обстановка. Если его и навещала та пугающая женщина, то редко. Амелия едва не выдохнула после этой мысли. Хотя это и означало, что ей придётся поработать здесь усерднее, если оборотень не надумает лишить её наказания…

— Спать ты будешь здесь, — мужчина повёл её к самой отдалённой комнате и ткнул пальцем в маленькую кушетку в углу.

Не на полу и ладно. Мели кивнула и закусила щеку, заломив руки за спиной, а потом выдавила едва слышно:

— А где мне можно… помыться? И бинты бы сменить, — она прочистила горло и опустила глаза, когда оборотень сложил на груди руки и посмотрел на неё сверху вниз.

— Скоро они тебе уже не понадобятся, парень, — он по-отечески потрепал её по плечу и с сочувствием опустил глаза к груди. — За время пути я понял, что ты не бесчестный отморозок, за которого я принял тебя сначала. Я отведу тебя к старой волчице, и тебе уже никогда не придётся воровать ради лечения и выживания.

— С-спасибо, конечно, — Мели почувствовала как краснеет от его пристального взгляда и слов. Кажется, оборотень всерьёз озаботился ее несуществующей болезнью, вот стыдоба! Но это ещё раз доказывало, что у него доброе и справедливое сердце. Поэтому к нему так тянулось её собственное. — А помыться…