Козырная карта - Евгения Мамина

Речь Володи в целом ничем не отличалась от речей оппонентов. Все та же напыщенность, иносказательность, много обещаний и ложная попытка протиснуть свои идеи в ряды масс и слиться с ними в одно целое.

Когда 10 минут истекли, Володя, вспотевший от напряжения, вернулся обратно в комнату для отдыха и перекура. Но на пути встретился с моим взглядом. Я увидела в его глазах торжество и победу, гордость за себя. Он не понял, почему мои глаза встретили его осуждением и укором, равнодушием и холодностью. Он удивления, он притормозил возле меня, всматриваясь в лицо. Но Кирилл Николаевич и остальные увлекли Володю за собой. Возле меня остался Миша. Он как бы не обращал внимания на происходящее, словно все это не интересовало его.

— Славная речь, не правда ли? — бросил он в пустоту, но я поняла, что вопрос предназначался мне.

— Нет. — Резко ответила я. — Все это ложь, и я ни капли не поверила ему.

— Да? — Он с любопытством посмотрел на меня. — Тогда иди и скажи ему. У него есть время тебя выслушать и измениться к лучшему.

Такого ехидства я от него никогда не слышала. Но в принципе он был прав. Кто еще может подсказать, сказать правду, если не сам народ в моем лице, незаинтересованный в политической победе. Хотя будет ли он слушать меня, вот в чем вопрос. Тем не менее, я зашла в комнату, где все занимались кто чем. Володи не было. Кирилл сказал, что ему необходимо немного передохнуть и побыть наедине. Моя просьба поговорить с мужем была встречена протестом.

— Подожди, вернемся домой — поговорите.

— Нет. Я должна сделать это сейчас. — Я настаивала. Но им было не до меня. Наконец, я взорвалась. — В конце концов, я ему жена. И только я могу ему помочь. Ясно? — Мой громкий голос и ярость заставили всех замолчать и с удивлением посмотреть в мою сторону. Я заметила вошедшего Мишу и его таинственную ухмылку, которая больше всего разозлила меня. Ни слова больше ни говоря, я вошла в соседнюю комнату.

— Что за шум? — Володя сидел, откинувшись на спинку дивана, расстегнув ворот рубашки и прикрыв глаза.

— Ничего. Это я.

Он не ожидал меня увидеть. — Что тебе надо?

— Нам надо поговорить. Сейчас! — Последнее слово было произнесено с сильным нажимом, и он не стал спорить.

— Как тебе моя речь? Довольно убедительно, да?

— Вранье! Все, что ты сказал — вранье. — С эмоциями у меня было все в порядке, и он даже подскочил от удивления. — Все слова — сплошная ложь. Я тебя слышала, но я слышала и остальных. Вы все говорите одно и то же, лишь общие фразы. Вы все даете лишь общие обещания. Ни один из вас не прочувствовал в реальности того, о чем говорилось. Я не верю тебе, и им не верю.

— Да? Напрасно! Я дал обещания и постараюсь сдержать их. — В его тоне вновь послышались декламаторские нотки.

— Кого ты хочешь обмануть? Себя? Меня? Избирателей?

— Что ты так кричишь? Не нравится — не слушай. Только делай вид, что слушаешь. От тебя ведь больше и не просят!

— Вот и очень жалко, что не просят. Подумаете, какая хорошая семья. Для рекламы как раз сойдет. Ах, посмотрите, какой хороший муж, замечательная жена. Ах, как они любят друг друга. Вот для этого я тебе и нужна? А если ты не выиграешь выборы, что тогда? Я стану ненужной ширмой, и меня можно будет просто выбросить? Нет, дорогой мой, раз я тебе жена, пусть и фиктивная, но краснеть и стыдится за такого мужа не желаю.

— А, тебя опять понесло…честная ты моя. Чего же ты хочешь, жена? — Это было сказано без злобы, но я просто не слышала этого.

— Ты взял на себя ответственность перед сотнями людей поддерживать их требования, так ты и должен это сделать. Иначе какой ты после этого «глас народа»? Но я не слышу этого «голоса» в тебе. Ты не говоришь, ты бубнишь. Твои слова не проникают в сердца людей, а лишь поливают их сверху как сахарная пудра. Но затем пудра ссыпается и уже ничего не оставляет после себя. Твои предложения не доходят до душ избирателей. А если это и не есть самоцель, тогда зачем вообще бросаться словами впустую? Я — одна из народа. Я слышу тебя, но не верю тебе. Ты не сможешь реально воплотить мои мечты. Ты — не мой герой, не мой депутат, не мой решающий голос при голосовании…

Кажется, я выдохлась. Я уже надорвала связки, пытаясь втолковать, что есть истина на данный момент. Володя молчал. Он был серьезен. Его губы были сжаты. Я испугалась, что сейчас он бросится на меня и вцепится в горло, чтобы я не могла больше произнести ни одного слова вопреки ему.

Молчание длилось долго. Наконец, он сел поудобнее.

— Ну, предположим, ты права. Тогда что же, по-твоему, я должен глаголить? Какую правду?

В дверь заглянул Кирилл: «Вова, хватит базарить, народ ждет. А Вам, Анастасия — он перешел на официальный тон, — следовало бы подождать в машине. И пора бы понять — он многозначительно помолчал, — не в бирюльки играем».

— Вам бы травку на полях выращивать. Коровам на радость, да и пользы от Вас больше было бы. — Выпалила я внезапно.

— Выйди Кирилл на минутку. Мне нужно еще пару слов ей сказать. — Почему — то заступился за меня Володя. Кирилл обиженно упорхнул за дверь.

— Ну, так, что еще, жена, посоветуешь? — Я постаралась не обращать внимание на его ироничный тон.

— Володя, не надо давать обещаний, которые ты не уверен, что выполнишь. Народ должен знать, что ты простой человек, как и они. Они должны почувствовать в тебе своего. А какой ты свой, если все время говоришь с трибуны? Сойди к ним, поговори по0человечески. Не обещай, но советуйся. Проси помощи у них же самих и приглашай к сотрудничеству. Не играй на победу, играй на честность, открытость и доверие. Найди что-то новое в общении с людьми. Будь с ними единым целым, человеком из их мира.

— Почему Кирилл этого не предложил. А?

— У него другая школа, пойми. Он не с простым людом, полным проблем. Он с вами, богатенькими всемогущими знайками.

— А ты, значит, с народам? — Он улыбнулся. И я позавидовала его спокойствию в этот момент.

— Я с тобой и с народом.

— Тогда пошли со мной к народу — как-то просто и открыто сказал он.

Мы взялись за руки, и вышли из комнаты. По дороге Володя снял пиджак и галстук, оставшись лишь в рубашке с расстегнутым воротничком. Я чувствовала, как его внутреннее состояние меняется. Он словно расслаблялся изнутри, менялся, превращался в другого человека. Это было странное ощущение, видеть такие перемены. Володя не отпускал мою руку и, лишь дойдя до балкона, откуда слышались волнительные крики и обсуждения и где остальные кандидаты уже наобщались с толпой, оставил меня, попросив «Подожди здесь», вышел к людям.

Затем он начал говорить тихо. Толпа притихла. Колонки доносили до отдаленных уголков площади спокойные и четкие слова Володи.