Заговор «Аквитания» - Роберт Ладлэм

– Будем надеяться, что эти слова произведут впечатление на Бертольдье. Важно только произнести их в подходящий момент. Утром я вылетаю из Афин.

– Примите от старика самые горячие, самые настоятельные пожелания удачи. “Настоятельные” – самое точное слово. Три – пять недель, а после этого мир полетит вверх тормашками. Что бы ни случилось, где бы ни случилось, это будет Северная Ирландия, но в масштабах в десятки тысяч больших. Такова реальная перспектива, и она неумолимо на нас надвигается.

Валери Карпентье проснулась внезапно, широко раскрыла глаза, ее лицо окаменело, она напряженно вслушивалась в ночную тишину и доносящийся издалека плеск волн. Вот-вот, казалось ей, раздастся пронзительный звон автоматического сторожевого устройства, страхующего окна и двери дома.

Этого не случилось. Но ведь были же какие-то посторонние звуки, которые нарушили ее сон. Отбросив одеяло, Валери поднялась с постели и с опаской подошла к стеклянной балконной двери. За дверью лежала каменистая бухточка, пристань, а далее – широкий простор Атлантического океана.

Опять! На том же самом месте качались на волнах неяркие огни и освещали ту же лодку. Этот шлюп уже два дня крейсировал взад и вперед вдоль береговой линии, находясь постоянно на виду, будто вел исследования этого короткого отрезка массачусетского побережья. На рассвете позавчерашнего дня он бросил якорь в четверти мили от ее дома. И вот, вернувшись на третий день, он снова стал на якорь на том же месте.

Три ночи назад она уже звонила в полицию, а та связалась со службой береговой охраны. Шлюп этот, как выяснилось, был зарегистрирован в Мэриленде и принадлежал офицеру американской армии. Однако нет оснований рассматривать его действия как провокационные или подозрительные.

“А я считаю их провокационными и подозрительными, – твердо сказала Вэл. – Неизвестно чья лодка шныряет по крохотной бухточке два дня подряд, а затем бросает якорь буквально под окнами моего дома, до которого добраться вплавь – раз плюнуть”.

“Права собственности арендованного вами домостроения распространяются на две сотни футов воды, считая от берега. – Таков был ответ представителя местной власти. – Мы ничего не можем сделать, мэм”.

Однако на следующее утро при первых лучах света Валери решила – надо что-то делать. Не выходя на балкон, она направила бинокль на лодку и тут же отпрянула от балконной двери. Двое мужчин на палубе, тоже вооруженные биноклями, только более сильными, рассматривали ее дом, а точнее – расположенную на втором этаже спальню. Они смотрели прямо на нее.

Ее соседка по переулку установила недавно охранную систему сигнализации. Она тоже была в разводе и жила здесь с тремя детьми. Вчера Валери переговорила по телефону с хозяином компании “Всеобщая безопасность”, и к вечеру у нее тоже была установлена система сигнализации.

Раздался звон, мелодичный звон лодочного колокола, который докатился до нее по волнам. По-видимому, этот звук и разбудил ее. Догадка эта и успокоила ее, и вселила новую тревогу. Люди, замышляющие недоброе, не оповещают о своем присутствии. Но с другой стороны, эти люди как бы давали ей понять, что они снова здесь и следят за ней. Они ждут…

Чего они ждут? Да и что вообще происходит? Неделю назад на семь часов замолчал ее телефон, а когда она позвонила в телефонную компанию из соседнего дома, ей сказали, что никаких повреждений нет и ее линия работает.

“Может быть, на вас, но никак не на меня, которая оплачивает эту работу”, – ответила она.

Валери вернулась домой, линия продолжала молчать. Она позвонила снова, и снова с тем же результатом. А через два часа, сняв трубку, услышала знакомое гудение – телефон работал. Инцидент этот она отнесла на счет плохой работы пригородной телефонной связи. А вот чему приписать появление этого шлюпа, качающегося на волнах перед ее домом, она не знала.

Внезапно она разглядела человеческую фигуру, вылезающую из каюты. Человек этот постоял в тени, а потом чиркнул спичкой, прикуривая. Судя по огоньку сигареты, он стоял лицом к ее дому, как бы изучая его. И ожидая чего-то.

Превозмогая охватившую ее дрожь, Вэл подтащила тяжелое кресло к балконной двери, но так, чтобы ее нельзя было разглядеть через стекло. Стянула с постели легкое одеяло, закуталась в него и опустилась в кресло, не сводя глаз с воды, лодки и стоявшего на палубе мужчины. Если он или его лодка сделает малейшее движение по направлению к берегу, она, не раздумывая, нажмет те кнопки, которые ей велели нажать в случае крайней необходимости. Включится сигнальная система, и раздирающий барабанные перепонки звон – внутри дома и снаружи – зальет весь берег, заглушит шум бьющихся о пристань волн и будет слышен на сотни метров вокруг – тревожный, пугающий, зовущий на помощь.

А пока что она будет спокойна. Джоэл учил ее не поддаваться панике, даже когда на темных улицах Манхэттена крик оказался бы вполне уместным. Время от времени на них нападали наркоманы или просто подонки. В этих случаях Джоэл всегда сохранял ледяное спокойствие. Прикрывая ее, он протягивал нападающим дешевый запасной кошелек с несколькими небольшими купюрами, который он с этой целью специально носил с собой. Господи, уж это его спокойствие! Может, именно поэтому никто никогда и не нападал на них – как угадать, что кроется за этим холодным и тяжелым взглядом.

“Мне следовало бы закричать”, – сказала она после одного из таких инцидентов.

“Ни в коем случае, – возразил он. – Так ты могла бы перепугать его, и он бы запаниковал. Вот тогда-то эти подонки становятся по-настоящему опасны”.

А опасен ли этот человек и те люди на палубе? Может, на лодке обычные начинающие мореплаватели, они держатся суши, учатся прокладывать курс и стали на якорь вблизи берега ради собственной безопасности, да еще побаиваются, не вызовет ли это возражений владельцев? Армейский офицер наверняка не может позволить себе оплачивать профессионального инструктора. К тому же в нескольких милях отсюда яхтенная стоянка, свободных мест там нет, хотя можно запросто произвести мелкий ремонт.

Не исключено также, что этот человек, стоящий сейчас на палубе, просто сухопутный офицер и пытается набраться опыта, бросив якорь в знакомых местах подальше от глубоких вод. Конечно, это возможно, все возможно. Как и то, что летние ночи, подобные этой, обостряют чувство одиночества и навевают странные мысли. Может, не стоит ей подолгу разгуливать одной по берегу и слишком много думать?

Джоэл наверняка посмеялся бы над ней и сказал, что все это работа злых демонов, парящих над ее артистической головой в поисках системы и логики. И он, как всегда, был бы прав. Может быть, эти люди на якорной стоянке тревожатся еще больше нас. В известной степени они – пришельцы, нашедшие убежище на виду у враждебно настроенных туземцев. Это же подтверждает и служба береговой охраны. А то, что их расспрашивали по ее требованию, послужило им основанием для возвращения именно туда, где к ним если и относятся недоброжелательно, то уж не станут беспокоить повторными проверками. Она точно знает, что сделал бы Джоэл, будь он сейчас здесь. Он спустился бы к берегу, окликнул бы этих их новых соседей и пригласил выпить.

“Милый Джоэл! Глупый, невозмутимо спокойный Джоэл! Бывали ведь времена, когда с тобой было так хорошо и когда ты сам был таким хорошим. И всегда был интересным, даже тогда, когда не был хорошим. Бывают моменты, когда мне так тебя не хватает. И все же не настолько, чтобы попытаться вернуть старое, нет уж, спасибо!”

И все же почему это чувство – возможно, инстинкт – не покидает ее? Маленькое суденышко подобно магниту притягивало ее, не выпускало из своего поля, затягивало в опасную глубину.

Глупости! Дурацкое стремление к логике! Она ведет себя глупо – глупый Джоэл, невозмутимо спокойный Джоэл! – прекрати это! Ей-богу, хватит об этом. Возьми себя в руки!

И тут ей в голову пришло соображение, кинувшее ее в дрожь: начинающие мореплаватели не ходят ночью вдоль незнакомого берега.

Магнит удерживал ее на месте, пока веки ее не отяжелели и она не забылась тревожным сном.

Потом Валери снова проснулась, разбуженная ярким солнечным светом, окутавшим ее мягким теплом, струящимся через стеклянную дверь. Она взглянула в сторону моря. Лодка ушла. На какое-то мгновение она даже засомневалась, а была ли она тут вообще.

Да, лодка была. И теперь ушла.

Глава 3

“Боинг– 747” оторвался от взлетной полосы афинского аэропорта Геликон и подался влево, стремительно набирая высоту. Внизу четко просматривалось примыкающее к аэропорту огромное поле – американская база морской авиации, построенная здесь в соответствии с договором и в последние несколько лет сильно уменьшившаяся по числу летного состава. И тем не менее Средиземное, Ионическое и Эгейское моря пребывают под наблюдением жадного и пристального американского ока, а местные правительства, превозмогая недоверие и страх, пока еще идут на это, запуганные внушаемым им страхом перед северным соседом. Глядя вниз, Конверс разглядел знакомые очертания машин. По обеим сторонам спаренной взлетной полосы вытянулись “фантомы” “Ф-4Т” и “А-6Е” – усовершенствованные модели тех “Ф-4Г” и “А-6А”, на которых он летал много лет назад.