Советская система: к открытому обществу - Джордж Сорос

Общественный договор

Когда свобода существует фактически, характер общества полностью определяется решениями, принимаемыми его членами. В то время как в органическом обществе положение членов может рассматриваться только по отношению к целому, теперь целое бессмысленно само по себе и может осознаваться только в категориях личностных решений. Чтобы подчеркнуть этот контраст, я употребляю термин «открытое общество». Общество этого типа скорее всего будет открытым и в более распространенном-смысле – в том смысле, что люди могут становиться его членами и покидать его по собственному желанию, но это непринципиально для моего понимания.

В цивилизованном обществе люди участвуют во многих отношениях и связях. В то время как в органическом обществе эти отношения регулируются традицией, в открытом обществе их определяют решения индивидов: они регулируются писаным и неписаным договором. Договорные обязательства заменяют традиционные.

Традиционные отношения закрыты в том смысле, что их условия не поддаются контролю заинтересованных сторон. Например, наследование земли предопределено; также предопределены отношения между крепостным и помещиком. Отношения закрыты также в смысле, что они относятся только к тем, кто непосредственно связан с ними, и не касаются никого больше. Договорные отношения открыты в том смысле, что условия обсуждаются заинтересованными сторонами и могут быть изменены по взаимному согласию. Они также открыты в том смысле, что договаривающиеся стороны могут быть заменены другими. Договоры часто известны общественности, и в случае возникновения сильных расхождений между различными однотипными договоренностями они корректируются конкуренцией.

В некотором смысле различие между традиционными и договорными отношениями соотносится с различием между конкретным и абстрактным мышлением. Тогда как традиционные отношения включают только тех, кто с ними непосредственно связан, договорные условия можно считать универсальными.

Если отношения определяются участниками, тогда принадлежность к различным институтам, составляющим цивилизованное общество, также должна быть предметом договора. Именно эта линия рассуждений привела к концепции общественного договора. В том виде, как эта концепция была первоначально изложена Руссо, она не имеет ни теоретической, ни исторической обоснованности. Было бы заблуждением определять общество как договор, свободно заключаемый совершенно независимыми индивидами, и было бы анахронизмом приписывать исторический генезис цивилизованного общества подобному договору. Тем не менее концепция Руссо схватывает сущность открытого общества так же четко, как аллегория Менениуса Агриппы раскрывает сущность органического общества.

Открытое общество может рассматриваться как теоретическая модель, в которой все отношения имеют договорный характер. Существование институтов с обязательным или ограниченным членством ни в коем случае не перечеркивает эту интерпретацию. Индивидуальная свобода существует до тех пор, пока есть несколько различных институтов с приблизительно одинаковым статусом, открытые для каждого так, чтобы он мог выбирать между ними. Это истинно, даже если некоторые из этих институтов, такие, как государство, предполагают обязательное участие, а другие, как социальные клубы, открыты только для избранных. Государство не имеет возможности подавлять индивидов, потому что они могут разорвать договор, эмигрировав, а если человека не принимают в один клуб, он всегда может пойти в другой.

Открытое общество не дает всем равных возможностей. Напротив, если капиталистический способ производства соединяется с частной собственностью, непременно возникает большое неравенство, которое, будучи предоставлено само себе, имеет тенденцию увеличиваться, а не уменьшаться. Открытое общество не обязательно бесклассовое: собственно, почти невозможно представить его таковым. Как же примирить существование классов с идеей открытого общества? Ответ прост. В открытом обществе классы – это просто различные социальные слои. При наличии высокого уровня социальной мобильности не может быть классового сознания того типа, о котором говорил Карл Маркс. Его концепция верна только для закрытого общества, и я более подробно рассмотрю ее в соответствующей главе.

Этот прекрасный новый мир

Позвольте мне довести понятие открытого общества до его логического завершения и показать, как будет выглядеть общество предельной изменчивости. Альтернативы будут доступны во всех областях жизни: в личных отношениях, в области мнений и идей, производственных процессов и материалов, социальной и экономической организации и т.д. При этом индивид будет занимать ведущее положение. Члены органического общества не обладают совсем никакой индивидуальностью: в обществе, не обладающем предельной степенью изменчивости, общепринятые взгляды и установленные отношения все еще ограничивают проявление человеческой индивидуальности, но в открытом обществе ни одно из существующих отношений или обязательств не является абсолютным, и отношение человека к нации, семье и окружающим людям полностью зависит от его собственных решений. Обращаясь к противоположной стороне медали, можно видеть, что постоянство социальных взаимоотношений исчезает: органическая структура общества разрушается до того предела, когда составляющие ее атомы, отдельные индивиды, могут беспрепятственно передвигаться по собственному желанию.

Каким образом индивид осуществляет выбор из имеющихся возможностей, является предметом экономики. Экономический анализ, таким образом, дает удобный исходный пункт – остается только продолжить его. В мире, где каждому действию предшествует процедура выбора, экономическое поведение характеризует все сферы деятельности. Это не значит, что люди непременно придают большее значение материальным вещам, чем духовным, художественным или нравственным ценностям, а значит лишь то, что все ценности могут быть переведены в денежное выражение. Это распространяет принципы рыночного механизма на такие удаленные сферы, как искусство, политика, общественная жизнь, секс и религия. Не все, что ценно, может продаваться и покупаться, поскольку существуют ценности сугубо личностные и поэтому не подлежащие обмену (например, материнская любовь);

другие теряют свою значимость в процессе обмена (например, репутация); и третьи, которыми невозможно торговать либо физически, либо потому что это незаконно (например, погода или политические назначения), но объем рыночного механизма расширяется до предела. Даже там, где действия рыночных сил регулируются законодательством, само это законодательство будет складываться в результате процессов, сходных с процессами рыночного выбора.

Появляются возможности, которые раньше нельзя было и вообразить. Эвтаназия, генная инженерия, воздействие на человеческую психику перешли в практическую плоскость. Стало возможным разбивать на составляющие элементы и воспроизводить искусственно самые сложные человеческие функции. Такое ощущение. что все возможно, пока не доказано обратное.

Вероятно, самой поразительной чертой общества предельной изменчивости является упадок межличностных отношений. Межличностные человеческие отношения связаны с привязанностью к определенному человеку. В таком обществе друзья, соседи, мужья и жены станут если не взаимозаменяемыми, то по крайней мере легко заменяемыми на практически равноценные альтернативы; они будут выбираться на основе.

Дефицит цели

Когда мы выходим за рамки непосредственного удовлетворения индивида, мы видим, что открытое общество страдает от «дефицита цели». Я вовсе не хочу сказать, что нельзя найти совсем никакой цели, но только то, что каждый индивид должен искать и находить свою цель в себе и для себя.

Это та самая обязанность, которую я подразумевал, когда говорил о бремени, которое несут люди в открытом обществе. Они могут пытаться найти себе большую цель. 'присоединившись к какой-то группе или посвятив себя служению какому-то идеалу. Но добровольные организации не обладают таким же уютным и успокоительным свойством однозначности и стабильности, как органическое общество. Ведь в случае открытого общества человек принадлежит к какой-то группе в результате сознательного выбора, а разве не трудно быть беззаветно преданным какой-то одной группе, когда столь велик выбор других? Даже если человек и предан группе, это не значит, что группа предана ему: существует постоянная опасность, что тебя отвергнут.

То же самое касается идеалов. Религиозным и общественным идеалам приходится конкурировать друг с другом, поэтому им и не хватает этой всеобъемлющей завершенности, которая позволила бы людям принимать их безоговорочно. Приверженность какому-либо идеалу становится точно таким же вопросом. выбора, как и принадлежность к какой-либо группе. Индивид остается обособленным и самостоятельным. Его приверженность определенному идеалу означает не жесткое подчинение выбору, а лишь факт сознательного выбора. То, что этот выбор осуществляется сознательно, определяет характер взаимосвязи между индивидом и принятым идеалом.