Старик прячется в тень - Аркадий Минчковский

Марсельезе он, конечно, ничего не сказал, но к Митре побежал сразу же, как только окончился утренник.

Митря решил, что нужно проникнуть на сцену и потихоньку посмотреть, что там у них за картина. Как раз вечером опять шел «Уриэль Акоста». Адриан и Митря в антракте проскочили в зал, дождались конца и спрятались под скамейками. Когда зал замер, они пошли на сцену и стали смотреть по сторонам. Но ничего, кроме старых декораций, на сцене не увидели, зато напоролись на какого-то дядьку в светлом костюме. Убежать было нельзя и они сказали, что хотели посмотреть театр. А высокий дядька в белом костюме оказался не кем иным, как самим Днепровым-Марлинским. Он посмеялся и стал рассказывать мальчикам про театр и показывать его. Он водил их по коридорам и завел даже в свою актерскую уборную, где одевался и гримировался для сцены. Адриан во все глаза глядел, нет ли где-нибудь картины, но увидеть ничего не мог.

Когда покидали театр, он все-таки решился и спросил гастролера, где в театре держат картины.

Днепров-Марлинский удивился, зачем это Адриану нужно, но сказал, что картины это «реквизит» и находятся они в реквизиторской под замком, а ключ у старичка Константина Игнатьевича.

Потом гастролер отвез их на извозчике до самой улицы Профсоюзов. Как только он укатил, Митря таинственно сказал:

— Ну и хитрый старикашка. Здорово запрятал. В театре, а?! И не догадаться.

— Кто запрятал?

— Как кто? Дед Марселин, Константин Игнатьевич — реквизитор. Ясно, он. И фамилия на «С» — Сазонов, и богачом он тут и был, или не соображаешь!..

Глава седьмая

Просто беда, до чего не повезло Адриану! Сперва эта история с Ромкиным дядькой, который оказался таким хитрецом. Теперь и того хуже — Марсельезин дедушка. Такой славный, никого не обманывает, пишет там что-то у себя в домике — Адриан видел — по вечерам. Бегает по улице в своей крылатке, как колокольчик на тоненьких ножках. Неужели он?! Митря, так тот прямо убежден, что дед затаился и ждет международных агентов, которые приедут к нему за шедевром. Но Адриану не верилось. Но зачем Марсельезиному дедушке такие деньги? Что ему нужно?

И все-таки все сходилось на дедушке. Сомнений не было.

А тут, совсем некстати, Адриан встретился с Марсельезой. Она позвала его к ним в сад, а он — вот уж не надо бы — почему-то пошел. И опять сидел на бамбуковом диванчике, да еще щелкал каленые орехи, которыми его угощали.

Адриану было просто не по себе от тайны, которая его распирала. Но открыть ее Марсельезе — можно было погубить все дело. А если скрыть, то какой же он ей друг? Может быть, все-таки рассказать немножко?

И он решился.

— Хочешь, я тебе тайну открою? Только — клятва!

— Ты мне уже одну открыл. Сколько у тебя их?

— Это новая.

— Про то же?

— Ага.

— Ой, говори скорее!

— Не скажу, пока не поклянешься.

— Да ну тебя, обещаю. Никому. Могила!

— И ни маме, ни дедушке.

— И не им.

— Честное…

— Честное, честное.

И Адриан рассказал Марсельезе про то, что увидел на утреннике, и про то, как картина, наверное, спрятана где-то в театре и что Днепров-Марлинский тут скорее всего ни при чем. Тут он умолк, а Марсельеза вскочила с места.

— Нужно дедушке сказать. Он сразу все узнает.

— Ни в коем случае! — Адриан успел задержать ее за руку. — Никто не должен знать! Узнают, и исчезнет, — зашептал он.

— А если и вовсе не та картина?

— Все равно нельзя. А если услышат те, кто прячет?

— Кто?

— Откуда я знаю… — Адриан отвел взгляд в сторону.

Марсельеза вдруг стала очень серьезной.

— Может быть, ты думаешь, мой дедушка?!

— Я тебе ничего не сказал. Может быть, он и сам не знает.

— Не может быть — он все знает.

— Марсельеза, — произнес Адриан. — Я тебе все рассказал. Ты теперь знаешь тайну. Ты ничего не должна… никому — если выдашь…

— Я не верю про дедушку… Неправда!

— И я не верю. Чего ты, в самом деле! Но мы должны узнать.

— А ты говоришь неправду — ты думаешь про него.

— Нет. Но ты пойми… Я тут не один. Тут клятва настоящая, — Адриану стало жарко. Он уже был не рад, что затеял этот разговор. Разве можно доверяться девчонке?

— Как же вы узнаете?

— Наше дело. Но если ты… Тогда на всю жизнь! Так и знай!

— Можешь не беспокоиться, — отрезала Марсельеза. — Но раз ты так думаешь про дедушку, я с тобой больше и разговаривать не стану. Не беспокойся. Я ему ничего не скажу, потому что не верю.

И тут она — вот и пойми этих девчонок — взяла и заплакала.

После недолгих споров в баньке план проникновения в реквизиторскую театра был принят всеми.

По этому плану Митря должен был сперва пробраться в помещение театра и отомкнуть одну из дверей в задней стене зала. Отворять служебные двери было опасно. Можно нарваться на сторожа. Кроме того, эти двери, наверное, запирались на замок, в то время как выходящие на лестницу — это Митря запомнил — закрывались на засовы из зала и открыть их ничего не стоило. В отворенные Митрей двери должны были проникнуть Адриан и Леня. Леню брали с собой потому, что у него имелся карманный фонарик — вещь совершенно необходимая, поскольку в театре скорее всего будет темно. Дать же свой фонарик другому Леня категорически отказался. Ромчику, несмотря на его горячие протесты, пришлось довольствоваться ролью наблюдателя снаружи.

— Кто-то всегда должен быть в резерве, — объяснил ему Адриан.

Идти в театр решили сегодня же, к вечеру.

В начале седьмого Адриан и Леня затаились в кустах против боковой стены театра. Свой фонарик, после некоторой внутренней борьбы, Леня все-таки отдал Митре, понятно, фонарик ему сейчас был более необходим.

Ромчика оставили на улице. Он должен был сидеть в садике напротив театра и следить за тем, что будет дальше.

Выглядывая из-за кустов давно отцветшей сирени, Адриан и Леня нетерпеливо ожидали сигнала. Часов не было, и сколько прошло времени, как расстались с Митрей, они не знали.

От волнения и страха Леня, как всегда в таких случаях, разогрелся и принялся тянуть носом.

— Тише, ты, паровоз!.. — шипел Адриан, толкая его в бок.

Наконец они услышали слабый скрип. Еще секунда — и ближайшие к кустам двери из зала чуть приоткрылись… В щели забелело лицо Митри. Он сделал знак товарищам.

Нагибаясь, Адриан и Леня приблизились к лесенке, которая вела к дверям, почти проползли по ней и шмыгнули в темноту щели. Митря захлопнул засов.

— Тихо!.. Замрите!.. Тут дырка есть. Сейчас погляжу, не видел ли вас кто… — проговорил где-то рядом Митря. — Вроде, никого… Порядок…

— Ты что так долго? Мы уж думали…

— Заплутаешься тут. Позаперли везде. Я через подвал и под сценой, а потом в тот люк.

— А сторожа нету? — забеспокоился Леня.

— Нету, вроде, а вообще-то, черт его знает… Все! Теперь за мной, и чтобы, как мыши! — тихо скомандовал Митря.

Он зажег фонарик. Желтоватый овал света упал на ступени между скамеек.

— Пошли!

— Кажется, батарея села. Ты поменьше зажигай, — торопливо предупредил Леня.

Ощупью двинулись друг за другом. И сейчас же Адриан услышал за своей спиной грохот и возню. Раздался стон. Это стонал Леня. Он уже успел за что-то зацепиться и свалился в проходе.

— Тихо, ты! Чтоб тебе! — сердито прошипел Митря, осветив Леню.

Тот медленно поднялся. Движение возобновилось.

Так они достигли барьера оркестровой ямы и, взобравшись на мостки, прошли по ним на сцену.

На сцене фонарик погасили, и стало снова темно. Только где-то высоко над головой чуть синел уличный свет.

— Ну и черт! Совсем ничего не видно, — недовольно сопел Леня. — Не знал, что у них тут такая тьмища.

Со сцены проникли в боковую комнату и снова попали в темноту — в длинный без окон коридорчик, из которого должен был быть выход на второй этаж.

И тут случилось самое неприятное. Огонек фонарика, едва осветив какую-то прислоненную к стене рваную, обклеенную старыми обоями декорацию и валявшиеся на полу афиши, окончательно ослаб. Сколько ни нажимал Митря на кнопку фонарика, лампочка чуть теплилась красной точкой.

На выручку пришел Адриан. Хорошо, что он еще дома не очень-то понадеялся на Ленькин электрический фонарик и сообразил захватить с собой спички.

Он чиркнул одну, потом другую. Сразу же обнаружилась дверь на второй этаж. Отворив ее, зажгли еще одну спичку, осветили узкую лестницу и убедились, что следуют туда, куда нужно.

В верхний коридор выходило небольшое окошко, и до реквизиторской добраться не составляло труда.

Вот уже и знакомые двери с замочком на двух колечках.

Митря покачал замочек.

— Ерундовина, — сказал он. — А ну, посвети…

Адриан опять зажег спичку. За его спиной дышал Леня.

— Ты, гляди, осторожней с огнем. Как прогорит, гаси, — Митря стал понемногу раскачивать колечко.