Холодное золото - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 9
Расставшись с библиофилом, Егоров вновь перелистал свой блокнот. На что направить основное внимание? Свидетели по делу об убийстве дирижера Вознесенского, Жабкин и Хрусталев, были у него вызваны на завтрашнее утро. Можно было выяснить телефоны и адреса людей, которых только что назвал Маркуша, артистов Соловьева и Данилевского, и начать разрабатывать их. Но капитану не давала покоя эта нитка, найденная криминалистами, этот иностранный след, неожиданно возникший в деле. Это было нечто крайне важное. Егоров чувствовал, что эта нитка, оторвавшаяся от перчатки грабителя, может привести его к цели быстрее, чем рассказы самых осведомленных свидетелей. Надо было только установить круг людей, которые могли носить перчатки, произведенные в городе Марселе.
«Маркуша уверяет, что среди гостей Соколова иностранцев не было, – размышлял капитан. – И даже если такой гость был, и Маркуша просто не знает о нем – все равно маловероятно, чтобы этот иностранец совершил убийство и ограбление. Это преступление совершил профессионал, а профессиональные зарубежные преступники к нам в СССР пока что не проникали. И потом: я же имею дело с тремя преступлениями! Этот человек, носивший перчатки из Марселя, побывал и у Воскресенского, и у Леонидовой. Круг знакомых Вознесенского я пока не знаю, а вот людей, ходивших к певице, знаю. Никаких иностранцев среди них не было. Значит, гостя из-за рубежа можно исключить. Кто же тогда остается? Ответ ясен: остается наш гражданин, который бывал за границей и приобрел там эти перчатки. Чем-то они ему приглянулись, вот он их и купил. Кто же этот путешественник? Допустим, это летчик, совершающий рейсы в Париж… Или моряк… Или… или артист!»
Это была простая мысль, и Егоров ругал себя за то, что не подумал об этом раньше. Конечно же, среди людей, бывавших в домах трех убитых, был человек, имевший возможность ездить за границу. А поскольку все убитые – люди из мира искусства, и знакомые у них были из того же мира, значит, убийца тоже может принадлежать к миру искусства. Надо перебрать всех людей, бывавших у Леонидовой и Соколова, и выявить среди них такого «путешественника». Заодно надо посмотреть, есть ли среди гостей двух убитых одни и те же люди.
Егоров положил перед собой два списка: один, составленный по показаниям домработницы Петровой и Леонида Сазонова, и другой, который только что написал Маркуша, и принялся их изучать. Он прочитал эти списки раз, и два, и три. И пришел к печальному выводу: в этих двух списках не было совпадающих фамилий. У артиста Соколова бывали одни люди, у певицы Леонидовой – другие. Таким образом, дорожка, которую капитан наметил для дальнейшего расследования, никуда не вела.
«Что же это значит? – думал Егоров. – Где он спрятался, этот убийца во французских перчатках? Ведь он обязательно бывал и в той, и в другой квартире!» И тут он вспомнил слова о человеке, незаметном, как почтальон, человеке, которого никто не видит. «Нет, он не артист, – решил капитан. – Это кто-то другой… Но кто?»
Он понял, что не может строить какие-то гипотезы, пока не ознакомится с самым первым делом – с убийством дирижера Воскресенского. Он не мог ждать до завтрашнего утра!
Егоров нашел в деле адреса Жабкина и Хрусталева. Тяжелоатлет жил далеко, в районе Савеловского вокзала, а вот Жабкин обитал совсем неподалеку, на Ордынке. И Егоров направился в гости к театральному барышнику, который по документам числился страховым агентом. «Скорее всего, его дома не окажется, только зря время потеряю, – размышлял при этом капитан. – Он, скорее всего, где-нибудь у подъезда театра Вахтангова или на Таганке билеты толкает». И все же Егоров надеялся на свою удачу.
И он не обманулся в своих ожиданиях. Когда он поднялся на третий этаж старого дома постройки начала века (при невысоких потолках нынешних домов этот третий этаж был равен пятому) и нажал кнопку звонка, за дверью послышались быстрые шаги, и дверь распахнулась. Перед Егоровым стоял человек, который был одет для выхода на улицу.
– Вы Анатолий? – нетерпеливо спросил этот человек. – Это вы звонили полчаса назад? Вот вам два билета на…
– Нет, Жабкин, я не Анатолий, – проговорил капитан. – И ваши билеты мне не нужны. Я из уголовного розыска.
И он предъявил хозяину квартиры свое удостоверение.
На лице «страхового агента» отразилась крайняя досада.
– Да, я получил вашу повестку на завтра, – сказал он. – И я обязательно по ней приду. Но зачем же встречаться непременно сегодня? Сейчас мне нужно срочно идти: видите ли, у меня заболела бабушка…
– Точно бабушка? – уточнил капитан. – А не тетя? Или внучатая племянница? А может, вам срочно нужно нанести визит клиенту, чтобы заключить страховой договор? А живет клиент, как нарочно, напротив Большого театра…
По всей видимости, Валерий Жабкин был умным человеком. Он оценил ситуацию, понял, что этот молодой капитан, склонный пошутить, знает про его основное занятие. И он не стал настаивать на том, что ему необходимо срочно уйти.
– Хорошо, давайте поговорим сегодня, если это так срочно, – сказал он. – Проходите.
Оба сняли в прихожей верхнюю одежду и прошли в комнату, обставленную со вкусом. Егоров обратил внимание на буфет, сделанный, по всей видимости, еще в прошлом веке. Они сели за стол, капитан достал блокнот и сказал:
– Мне необходимо вас допросить по делу об убийстве дирижера Аркадия Юрьевича Воскресенского и ограблении его квартиры. Я знаю, что вас уже допрашивал по этому делу капитан Храпченко. Но теперь расследование веду я, и мне хотелось бы составить собственное представление обо всех обстоятельствах дела. Этот момент понятен?
– Да, понимаю, – коротко ответил Жабкин.
– Значит, Аркадий Юрьевич приходился вам дядей?
– Да, он брат моей мамы, поэтому у нас разные фамилии.
– И, как родственник, вы часто бывали у него дома?
– В детстве – очень часто. А в последние годы реже. Но, в общем, это был мой второй дом.
– Вы, разумеется, знали, что ваш дядя коллекционирует редкие монеты?
– Конечно, знал. Я видел его коллекцию, знал, где она хранится. Впрочем, тут не было особого секрета: дядя был человеком довольно беспечным, у него не было ни сейфа, ни какого-то специального ящика с хитрым замком. Под коллекцию был отведен один из ящиков письменного стола. Дядя даже не всегда запирал этот ящик.
– Чем вы и пользовались, верно?
– Ах, вам об этом тоже успели сказать… Но это было давно, лет
