Невинные сердца - Рэдклифф Рэдклифф

– Так ты скоро уедешь? – лицо Кейт снова омрачилось. Ей стало грустно при мысли о том, какими скучными и пустыми станут ее дни, когда ей не нужно будет ждать встреч с Джесси. После отъезда из Бостона, когда ей пришлось оставить позади всю свою прежнюю жизнь, она еще ни разу не чувствовала такой острой печали. Джесси приподнялась и облокотилась на локоть.

– Мы возвращаемся на ранчо послезавтра. Мои люди уже выпустили пар, и нас ждет куча работы.

– Ну конечно, я понимаю. – Кейт отвернулась, стиснув лежавшие на коленях руки. Тут Джесси встревожилась. Видеть Кейт расстроенной было для нее тяжелее, чем она могла признать. – Кейт, что такое?

Кейт повернулась к Джесси, на ее щеках заиграл румянец.

– О Джесси, не обращай внимания. Это из-за того, что все закончится, – выпалила Кейт, и ее глаза неожиданно наполнились слезами. – И… и ты уедешь, – тихо закончила она.

– Кейт, я… я… – Джесси нерешительно вытерла тыльной стороной руки слезинку, которая упала с длинных ресниц Кейт и покатилась по ее щеке. У нее так стеснило грудь, что показалось, что она сейчас задохнется. – Кейт, – прошептала Джесси.

– Ш-ш-ш, – Кейт нежно накрыла руку Джесси своей ладонью. – Не бери в голову, это же не по твоей вине.

В воздухе повисло напряжение. Пальцы Джесси слегка задрожали. В ее голове звенело так, как бывало после слишком долгой скачки в седле под августовским зноем.

Время для Кейт остановилось, все звуки умолкли, она лишь смотрела на Джесси, застыв на месте. Она отчетливо видела, как быстро поднимается и опадает ее грудь под хлопковой рубашкой. Кейт отчаянно хотелось провести пальцами по кровоподтеку, который все еще красовался на щеке Джесси, но она не смела шелохнуться. Она боялась, что умрет, как только Джесси уберет свою руку. Кейт чувствовала, как у нее полыхает лицо, но могла думать лишь о глазах Джесси. И как только у человека могут быть такие голубые глаза?

Джесси не отрывала взгляда от Кейт. Она была зачарована. Ей казалось, что она падает куда-то в пропасть, и ухватиться ей не за что. Ноги у нее тряслись сильнее, чем если бы мимо пробегал табун лошадей. Что-то всколыхнулось у нее внутри, рождая голод и страх одновременно. В ее жилах забурлила кровь от желания, которого Джесси не понимала. Она отдернула руку, борясь с целым шквалом доселе незнакомых эмоций. Рука Кейт бессильно упала на колени.

– Сэндвичи… – пробормотала Кейт, не глядя потянувшись к корзинке. – Да, нам надо… – неровным голосом произнесла Джесси.

Они избегали встречаться взглядом во время еды. Их обычно непринужденная беседа сейчас обрывалась и приводила в смущение. Когда Кейт случайно задела Джесси за руку, они обе дернулись. Закончив есть, они пошли обратно в город, промолчав всю дорогу. Джесси донесла камеру Кейт до стола Милли.

– Ты придешь на танцы? Пока ты не уехала, – наконец спросила Кейт, когда пришла пора прощаться. Они стояли совсем близко, но не прикасались друг к другу. – Приду, – кивнула Джесси.

– Обещаешь? – свою тревогу Кейт спрятала за улыбкой. О, как же я не хочу, чтобы ты уезжала. – Обещаю, – улыбнулась Джесси в ответ.

Кейт все же дотронулась до нее, слегка проведя пальцами по руке. – Хорошо. Джесси посмотрела Кейт вслед и увидела, как Милли взяла девушку за руку и потащила разговаривать с каким-то местным парнем. В душе Джесси словно что-то разрывалось, хотя она и не понимала почему. Она побрела в гостиницу в сгущающихся сумерках, чувствуя себя одинокой как никогда в жизни.

Глава Восьмая

– Марта! Мы опоздаем, если не поторопимся! Мартин и Кейт нетерпеливо мерили шагами гостиную, нарядные и готовые к выходу из дома. Мартин не хотел пропустить ни минуты вечернего празднества, а Кейт весь день не могла думать ни о чем другом, кроме того, что это последняя ночь, которую Джесси проведет в городе, предчувствуя, как тоскливо станет после отъезда этой женщины и других ковбоев.

– Знаешь, Кейт, раз сегодня вечером на танцы соберется весь город, можно считать, что это будет твой первый выход в свет здесь. – Мартин одобрительно взглянул на дочь. – Ты прекрасно выглядишь, дорогая! Кейт надела вечернее платье цвета темного индиго, которое она, тщательно упаковав, провезла всю дорогу из Бостона в Новую Надежду. Хотя молодые незамужние девушки обычно не отдавали предпочтения темно-синему цвету, Кейт он так нравился, что мать сдалась и позволила носить это платье. Платье было с небольшим вырезом, открывавшим шею и грудь, и приталено спереди, как диктовала последняя мода на Востоке, чтобы подчеркнуть фигуру. Кейт однажды уже надевала это платье, но совсем в другом настроении. Сегодня, одетая в это шуршащее тканью платье, с обнаженными руками в длинных лайковых перчатках, она чувствовала себя женщиной, а не молоденькой девочкой, на которую все глазели на первом балу.

– Вряд ли там будет что-нибудь грандиознее того приема, который вы с мамой устроили на мое семнадцатилетие, – любезно сказала Кейт, – но я с нетерпением жду встречи с моими новыми друзьями. И с Джесси. Больше всего с ней.

– Уверен, что после сегодняшнего вечера у нашей двери появится далеко не один молодой человек, – восторженно воскликнул Мартин, светясь от отцовской гордости.

Кейт улыбнулась ему и слегка пожала плечами, не став развивать эту тему.

Мы этого никогда не узнаем, если не попадем на танцы. Пойду посмотрю, где там мама застряла.

Она оставила отца нетерпеливо поглядывать на часы, а сама поднялась наверх в комнату матери. Марта сидела перед туалетным столиком в полной готовности.

– Мама! Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? – громко спросила она, совершенно не ожидав увидеть страдальческое выражение лица.

– Нет, я не заболела. Всего-навсего напугана, как мне кажется, – Марта слабо улыбнулась. – Вы с отцом так хорошо сюда вписались, словно всю жизнь прожили здесь. Но я, все еще чувствую себя чужой здесь.

– Чужой?! Но ведь наш дом всегда полон гостей, а соседи так приветливы, – возразила Кейт.

– Ох, знаю, знаю. Все на самом деле добры и не откажут в помощи, и, тем не менее, я чувствую себя не на своем месте. Сегодня соберутся все, и мне кажется, я не смогу пойти туда.

– Ты слишком к себе требовательна, мама. – Кейт подошла к матери сочувственно положила руки ей на плечи. – Не нужно спешить. С течением времени ты поймешь, что эти люди ничем не отличаются от твоих знакомых в Бостоне. Ты должна перестать судить о них по одежде и привычкам, которые здесь другие, и разглядеть в них честных и хороших людей. – Она встретилась со взглядом матери в зеркале. – Я не жду, что тебе понравятся сразу все, но думаю, что ты поймешь, что большинство из них могут стать твоими друзьями. Здесь есть совершенно необыкновенные люди! – Да, несомненно, – Марта слегка улыбнулась. Глаза Кейт засверкали огнем.

– Пойдем скорее, пока отец не взорвался окончательно! Она выглядит такой взрослой, и дело не только в этом платье и новой прическе, подумалось Марте. Она мимоходом заметила, что вместо традиционных тугих локонов Кейт просто подняла волосы наверх, оставив на шее лишь несколько завитков. Возможно, эта укладка была слишком смелой, но уверенность, которую излучала дочь, так захватила Марту, что она ничего не сказала про ее волосы. Я еще никогда не видела ее такой счастливой. Да она просто вся сияет. Сегодня она вскружит голову всем местным молодым мужчинам. И мне не стоит мешать ей в этом. Марта поднялась с места и взяла Кейт за руку.

– Это будет чудесный вечер, я уверена. Давай избавим твоего отца от нетерпения.

Она спустилась вслед за дочерью вниз, не чувствуя, однако, заявленной уверенности по поводу грядущего вечера, но твердо намереваясь примириться с ситуацией. Марте стало ясно, что Новая Надежда стала для ее мужа и дочери новым домом.

Джесси собрала свою дорожную сумку и поставила ее у подножия кровати. Она собиралась уехать утром, все финансовые дела в банке она уже уладила и осталась на ночь лишь из-за гуляний и танцев. Это была здешняя традиция, отмечать окончание ярмарки, а Джесси воспитали в уважении к традициям, хотя с большинством жителей она не была близко знакома, а лишь здоровалась с ними. К тому же она обещала Кейт, что придет.