В логове снежного барса - Валентин Мельников

Анна оказалась упорной и способной ученицей, к концу дня уже пробовала скакать рысью.

В следующий раз она довольно уверенно держалась в седле, смело преодолевала небольшие препятствия и пускала коня в галоп.

Теперь все выходные дни они вместе проводили на беговом поле, а в будни Анна по нескольку раз захаживала в магазин, подолгу задерживаясь там.

Однажды после очередного посещения Пелагея Ниловна сделала дочери строгое внушение, на что та строптиво возразила в том смысле, что давно уж не ребенок и вольна выбирать с кем общаться.

- Нет, дочка, уж я-то знаю, чем кончаются такие истории. Не пара он тебе...

Не тебе бы напоминать об этом, маменька! Разве про вас с папенькой не судачили, что вы не пара? А прожили ведь в любви да в согласии. Почему ж ко мне старый купеческий подход примеряете? Пора своим умом жить. Авось, не пропаду.

Каждое воскресенье Иван ждал как праздник. Вот и в этот раз как только проснулся самой первой была мысль о том, что нынче снова воскресенье, а значит - встреча с ней! Радостное ожидание этой встречи так взбудоражило его, что он не находил себе места и ничем не мог заниматься, пока не подъехала Анна.

Иван как обычно сел рядом с кучером, коляска покатилась, но вдруг Анна велела остановиться.

- Мне наскучило, - сказала она, - ездить как в цирке по кругу.

Пора на простор. К тому же вы обещали научить меня стрелять. Сегодня и займемся. Извольте взять ружье.

Иван невольно усмехнулся ее капризно-повелительному тону, но выполнил приказание без возражений.

Часа через два лошади вынесли их к побережью. Здесь с невысокого холма вовсю распахнулась ослепительная синева Иссык-Куля, бесконечно уходящая к горизонту. Анна необыкновенно оживленная, с сияющими глазами, долго всматривалась в даль.

- Были б крылья, полетела бы как птица над водой! Какая вокруг красота! А вы, Ваня, наверное, уже привыкли к здешним местам и вас ничто не удивляет, сказала она, впервые обращаясь к нему просто по имени.

Такое обращение для менее чуткого уха могло бы прозвучать как свидетельство дружеского расположения, и только, но Иван уловил в нем нечто большее. "Не знак ли это того, что наконец всё, столько дней копившееся между нами вот тут, сей же час выйдет наружу?" - все больше волнуясь, спрашивал он себя и со сладкой тревогой ждал наступления этого момента. Словно почувствовав его смятение, Анна бросила на него кокетливо-вызывающий взгляд, и пришпорила коня, направляясь к прибрежным кустам. Кони сами нашли просвет среди зарослей и вышли к песчаной кромке, гладко вылизанной волнами.

- Давайте отпустим лошадей и погуляем по берегу, - предложил Иван и, спешившись первым, протянул руку Анне. Обычно она соскакивала с коня без посторонней помощи, но на этот раз вышло неловко. Нога наездницы запуталась в стремени, и Ивану, чтоб не упала, пришлось подхватить ее на руки. Она вскрикнула и прижалась к нему. Целуя ее на ходу, он направил шаги к кустам...

Они еще несколько раз приезжали на берег, а потом каждый вечер стали уединяться в каморке, где жил Иван. Влюбленные мало заботились об утайке своих свиданий, и слухи о них скоро дошли до родителей Анны. Объяснение с дочерью было долгим, бурным и бесполезным. Она заявила, что ни при каких обстоятельствах не откажется от Ивана и намерена выйти за него замуж. Не помогли и угрозы лишить приданого, и живописание бед от замужества с нищим совратителем. Ничего не добившись от дочери, Евстигней Панкратович спешно отправился в контору, чтобы призвать к ответу обидчика. Но разыскивать Шубарина не пришлось, он сам ждал у кабинета появления хозяина. Лицо его было спокойно и непроницаемо. И он первым начал крайне неприятный для обоих разговор.

- Я знаю, Евстигней Панкратович, что вы не такую партию прочили своей дочери, - сказал Шубарин, - но она сама сделала свой выбор. Мы любим друг друга и без колебаний согласились стать мужем и женой. Ежели вы истинно желаете счастья своей дочери - а я в этом не сомневаюсь, - то прошу вас не препятствовать нашему браку. Вы можете гневаться на меня, можете даже наказать, однако ж и за мной оставьте право просить руки Анны...

Теперь только понял окончательно Евстигней Панкратович, что бессилен помешать нежеланному замужеству Аннушки, прослезился и досадливо махнул рукой - делайте, мол, что хотите.

Венчание прошло тихо и скромно. Причиной тому было не только желание молодых, но и начавшиеся в стране бурные революционные события, отголоски которых все сильней доходили до самых окраинных провинций Российской империи. Февральская революция и приход к власти Временного правительства поначалу никак не отражались на власти в Прииссыккулье, во главе уездов по-прежнему оставались царские приставы. Лишь через месяц после смены власти в центре, началось и здесь создание новых органов управления. Однако нараставшее брожение в конце концов привело к тому, что и они скоро были упразднены. На смену пришли большевистские советы депутатов трудящихся, первейшей целью которых была экспроприация частной собственности и ликвидация эксплуататорского класса. В эту категорию попали и купцы. У Дубова отобрали все - магазин, лавку, дом. Хорошо хоть успел припрятать кое-какие ценности. С ними и уехали в Россию с дальнейшим намерением перебраться куда-нибудь за границу. Анна уезжать категорически отказалась - осталась с мужем. Молодожены сняли скромный домик и первое время кое-как обходились. Однако Иван не хотел оставаться без дела и подыскивал себе работу. Однажды заглянул в местный совет и там, узнав о его ветеринарном образовании, предложили поработать на таможенном посту, где сходились скотопрогонные пути, ведущие в Казахстан и в Китай. Это было как раз то место, где стояла его избушка. Как же тут не согласиться!

В таможне выдали винтовку и мандат, удостоверяющий полномочия на вверенном посту.

На новом месте обжились быстро и вопреки его опасениям Анна оказалась хорошей хозяйкой - научилась готовить, а когда обзавелись собственным скотом, ухаживала и за ним.

После восстания 1916 года и массового исхода коренного населения за границу в Прииссыккулье участились случаи краж скота. Немало его угонялось к соседям в Казахстан и в Китай. Самой удобной для скотокрадов была дорога, соединяющая восточную часть Прииссыккулья с этими соседями. Здесь же хозяйничали и контрабандисты. В большом количестве тайно вывозили они за рубеж ценные рога маралов, шерсть, шкуры, а в обратном направлении шла другая контрабанда - опий, табак, чай, ткани, посуда и прочие товары.

А на таможенном посту всего-то было два человека - Шубарин и его помощник Эрмек Джекшенов. Дежурили сутками, сменяя друг друга.

Как-то в свободный от дежурства весенний день Иван решил проведать Жанторо. Не виделись три года, а показалось обоим - целую вечность. Нурджамал подарила мужу двух сыновей и ждала третьего ребенка. А Жанторо был все таким же неугомонным мергенчи. хотя теперь ходить в горы удавалось пореже - к семейным заботам добавились хлопоты по хозяйству.

Погостил в тот раз Иван до часу, когда солнце начало клониться к закату, отдал должное угощениям Нурджамал, рассказал о своей жизни, беременной жене Анне и заторопился домой. Провожая его, Жанторо пообещал в свою очередь навестить друга.

Они действительно встретились снова, но не в избушке, а на посту при неожиданных обстоятельствах: Шубарин составлял опись контрабандных товаров, обнаруженных им при задержанном караване из Китая. Хмурые погонщики верблюдов, окружив его, требовали отпустить караван. Они наседали все больше, выкрики и угрозы становились все громче. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не подоспел Жанторо. Направив коня в толпу и поработав камчой, он разогнал нападавших, которые в конце концов подчинились требованиям Шубарина следовать за ним в уездный город.

Сев верхом, с винтовкой наперевес, Иван двинулся сзади. Жанторо, опасаясь за него, решил тоже поучаствовать в конвоировании.

* * *

Повстанцы, с которыми Темирбай в 1916 году бежал в китайский город Кульджу, услышав, что советская власть их не будет преследовать, начали возвращаться на родину. Но Темирбай не спешил уезжать - знал, что классовых врагов новая власть не щадит. К тому же и в Кульдже ему было неплохо. У него имелся приличный дом, шло на лад собственное торговое дело, связанное с перепродажей скота, шерсти и шкур. Но Темирбаю все было мало хотелось иметь еще большие доходы. А путь к ним лежал через торговлю опием. Он понимал, что дело это рискованное. Неделями и месяцами пробирались тайными тропами по Казахстану и Киргизии агенты опийных торговцев. Иногда наркотик провозился верблюжьими караванами вместе с контрабандными товарами, но чаще припрятывался среди легально вывозимых грузов. Труден и опасен был путь, многие караванщики исчезали бесследно либо попадали в тюрьмы. Но лихие деньги и пристрастие к наркотику толкали на отчаянное дело все новых изгоев общества.