Евангелие от Чаквапи - Юрий Стукалин

Пока Ник бежал к чаще, я прикрывал его, прочесывая взглядом окрестности, а когда он скрылся в кустах, ринулся вслед за ним. Я видел, как из кустов высунулся ствол автомата, и среди листвы заметил напряженное лицо Ника. Теперь он прикрывал меня. Я бежал что было сил, стараясь быстрее добраться до него, ожидая, что в любой момент может прозвучать выстрел. Он раздался, когда мне оставалось всего метра три до спасительного леса. Одиночный, жуткий, в грохоте боя он прозвучал совсем иначе, чем все остальные. Не потому, что стреляли из особого вида оружия. Нет. Пуля предназначалась мне, и я интуитивно почувствовал это. Странное ощущение — аккуратный кусочек металла, прошедший долгий путь от руды, пролежавшей много веков в земле, переплавленный, принявший форму маленькой бездушной пули благодаря стараниям человека, которому ты никогда не причинял зла, и даже не знаешь его, летит к тебе, будто давно ждал этой встречи, предначертанной свыше. Летит к тебе, чтобы оборвать твою жизнь. Сумку сдернуло с плеча, и она повисла на сгибе руки, болтаясь. Ник во всю глотку заорал: «Ложись!», и его автомат изрыгнул короткую очередь. Я кинулся на землю, перевернулся на спину и выстрелил наугад, промахнувшись. Но Ник бил наверняка. Фарковца отбросило на стену дома, и он медленно сполз вниз, заваливаясь на бок, и забился в конвульсиях. Голова откинулась, рот скривился в предсмертной судороге, и я узнал убитого — это была одна из женщин, встречавших наш самолет. Вскочив на ноги, я немедля влетел в чащу, ломая кусты, и царапая кожу на лице и руках.

— Ты бабу грохнул, — запыхавшись, выпалил я.

— Да и хрен с ней, — на лице ни тени сожаления, лишь злость. — Иначе она бы тебя грохнула, — и, глядя на кровоточащие царапины на моем лице, коротко спросил. — Цел?

— Да. Она в сумку попала.

Мы побежали дальше, продираясь сквозь густой кустарник, огибая сросшиеся стволы деревьев и висящие гроздьями лианы. Высокие кроны деревьев едва пропускали солнечный свет, и здесь царил полумрак. Мы крались, озираясь по сторонам, чтобы избежать внезапного нападения. Нам было все равно куда бежать, лишь бы подальше от боевиков ФАРК с их коммунистическими идеями и двумя миллионами долларов за нас в качестве выкупа. Денег у нас таких не было, и выплатить их за нас было некому. Убийство Гарсии и бегство нам не простят, а как они поступают с пойманными беглецами, мы сегодня видели. Спасти нас теперь могли только хладнокровие, жесткость и удача. Как выбираться из далекой, враждебной Колумбии, мы подумаем потом, когда найдем укромное место, где сможем спрятаться. За прошедшие два дня мы устали бояться, что в следующее мгновение может произойти непоправимое. Либо ты боишься и умираешь, либо действуешь, а боишься потом, попивая хорошее вино с друзьями и вспоминая о случившемся с разумной долей иронии…

Он выскочил из-под наших ног неожиданно, застыл на коленях — грязный, взлохмаченный, в изодранной одежде — поднял руки вверх и заискивающе затараторил на ломаном испанском:

— Я хороший, я не бежать, когда стрелять, я бояться и прятаться… я буду хорошо работать…

Тело его покрывали синяки, щеки ввалились, глаза были закрыты от испуга. Мы стояли над ним молча, переводя дыхание.

— Ты кто? — спросил я, и он опасливо приоткрыл глаза.

— Американец, — ответил незнакомец, облегченно вздыхая. — Не повстанец… А вы… Я знаю, — он заговорил возбужденно. — Вы те русские, которых привезли вчера из Мексики…

— Ладно, — прервал его я. — Хочешь хорошо работать, оставайся здесь.

— Нет, нет, — он вскочил, поглядывая на наши автоматы. — Я с вами.

Глава 9

Харрингтон поднял трубку и, услышав знакомый голос, ощутил, как на лбу выступили капельки пота. Он боялся этого человека панически, зная, что за его предельной вежливостью скрывается холодное коварство, а за инфантильной интеллигентностью — непостижимая для обывателя жестокость.

— Здравствуй, амиго, — меланхоличный голос собеседника был вкрадчив. — Как продвигаются наши дела.

— Все хорошо, — ответил и поежился. — Договоренности достигнуты. Завтра я должен получить весь пакет документов, касающихся интересующей вас проблемы.

— Есть что-нибудь интересное?

— Да, — Харрингтон радостно закивал, будто собеседник мог видеть его. — Есть очень любопытная бумага, написанная объектом.

— Ты ее видел?

— Не полностью… Пока только часть. Я стараюсь не продавливать клиентку, чтобы случайно не сорвать сделку. Она весьма заинтересовалась моим предложением, и препон для скорейшего получения документации я не вижу.

— Хорошо. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — человек говорил спокойно, но Харрингтон почувствовал, что в последней фразе таилась скрытая угроза.

— Я думаю, все пройдет хорошо, — попытался заранее оправдаться он на случай непредвиденных обстоятельств, но человек резко перебил его и как бы между делом полюбопытствовал:

— Ты проверял ее электронную почту за сегодняшний день?

— Нет, — виновато пробормотал Харрингтон, понимая совершенную оплошность.

— Рекомендую, — голос стал жестким. — Позвоню тебе завтра вечером. Да, и… насчет собаки голову себе не морочь, она будет у меня через несколько дней.

Не прощаясь, собеседник положил трубку, и Харрингтон застыл в ужасе, не в силах двинуться. Холодок пробежал по спине, сердце сжалось, дышать стало тяжело. В том, что его действия контролировали, он не сомневался, но не думал, что следят за каждым шагом. И если он проглядел что-то серьезное, или у заказчика возникнет подозрение, что он использует информацию в своих интересах, ведет двойную игру, его жизнь не будет стоить и ломаного гроша.

Встал, дрожащими руками включил компьютер и, пользуясь секретным паролем Сью Макдейл, вошел в ее электронный почтовый ящик. Сел, читая переписку последних двух дней.

— Мерзкая дрянь! — Харрингтон в ярости сжал кулаки.

Он и предположить не мог, что эта маленькая сучка догадается о его скрытом интересе и начнет собственное расследование.

— Я тебе уши отрежу тупым ножом, — прошипел он, протягивая руку к телефону.

Отзвуки боя доносились до нас, то стихая, то возобновляясь с новой силой. Дважды над нашими головами стремительно проносились выкрашенные в темно-зеленый цвет вертолеты со снятыми дверцами, битком набитые солдатами колумбийской армии. Минут через пять джунгли начали редеть, и в просветы между деревьями мы увидели укрытые в зелени постройки.

— Здесь у них взлетная полоса, — возбужденно зашептал американец, когда мы остановились, затаившись. — Там самолет, на котором вас привезли.

— И что из того? — Ник повернулся к нему.