Никогда не было, но вот опять. Попал 3 - Алексей Борков

— А что Парамон? Может и он причастен. Может этот Бендер его родственник.

— Ага, незаконный сын его любовницы. — засмеялся Морозов.

— А ты, Пахомий, зря смеёшься. — неожиданно сказал Жернаков. — Ты же сам говорил, что племянник Гуревича, подозревает Бендера в убийстиве Сомова.

— Так это он болтал по пьяни, а трезвый от всего открещивался. Но видно, что побаивается Илюша этого Бендара. — вынужден был Морозов признать некоторую обоснованность подозрений причастности к «весёлым» событиям в Барнауле незнакомца со странной фамилией.

— Вот-вот, а еще, сдается мне, что этот Бендер никакой не Бендер. — сказал Павел Кондратьевич, и вдруг добавил. — А чего мы сидим зря?

Он поднял свою рюмку и дождавшись, когда друзья тоже ухватят свои, чокнулся с ними и маленькими глотками выцедил коньяк.

— Хороший коньячок держит у себя в погребце Фрол Никитич. — закусывая, произнес он.

— А чего ему плохому быть, с его-то деньгами. Поди из самого Парижа выписывает. — произнес Кузнецов, вгрызаясь в куриный окорочёк. Прожевав, спросил:

— А почему ты Паша решил, что этот малый вовсе не Бендер?

— Сам посуди. Бендером его называют, только Гуревичи, сам ювелир да сестрица с племянником. Вы за эти дни половину Барнаула прошерстили, а такой фамилии не слышали. В полиции про такого тоже ничего не знают. Выходит он только Гуревичам так представился. И потом Бендер Остап Сулейманович, как-то издевательски звучит.

— А Дермидонт Хренов не издевательски звучит? — не преминул подпустить шпильку Морозов.

— В отличии от таинственного Бендера, тот в церковную метрическую книгу вписан.

— Не знаю как вы, а я на Сыча и его подельников грешу. Скорее всего они Хрунову такую свинью подложили. — сказал Морозов. — Жалко не удалось вызнать куда этот Гребень с дружками умотал.

— Если это Сыч Голубцова нагрел, то чего так по глупому-то подставился? Мог бы и получше приготовиться. — возразил приятелю Кузнецов.

— А он и приготовился. Только Устин Коноваленко все планы его поломал и самого придушил. — сказал Жернаков и добавил:

— Вполне возможно, что это Сыч со своими грабанул Ефима. Местные сыскари, с моей подсказки установили, что следом за Голубцовым в Барнаул из Томска приехал некий Харлампий Лычков. Случайно не знаете такого?

— Знаем и совсем не случайно. — усмехнулся Морозов. Лычков это «Драный». Он Парамону Сивцову помогал на прииске, пока Хрунов с Голубцовым этот прииск у Парамона не отобрали.

— А к Сычу этот Драный каким боком? — спросил Кузнецов.

— А вот тут самое интересное. Оказывается Лычков и Мокрецов, что вместе с Гребнем из города сбежал, из одной деревни родом и наверняка друг друга знают.

— Ну вот! А я что говорил! Навел Драный сычевских варнаков на Ефимку! — воскликнул Морозов. — Давай, Петруха, наливай еще по одной.

— А это совсем не факт. — возразил Павел Кондратьевич, наблюдая как Кузнецов разливает по рюмкам остатки коньяка.

— А что тогда факт? — уставился на него Морозов.

— Нет у нас ничего, чтобы однозначно установить, кто Голубцова обнёс. Одни только предположения.

— И что ты будешь Хрунову докладывать? — выжав из бутылки последнюю каплю себе в рюмку, спросил Кузнецов

— Докладывать ничего не буду, он мне не начальник, а чтоб он о деньгах, что нам заплатил, не слишком печалился, расскажу ему обо всём, что в Барнауле нарыли. А там пусть сам выбирает, кто ему враг, а кто так, мимо проходил.

— А вдруг он решит, что это дед Щербак. Судя по всему Щербаков нормальный мужик, мне его будет жалко, если хруновские варнаки с ним что-нибудь сотворят. — сказал Морозов.

— А вот это ты зря. Сдается мне, что за Щербаковым стоит все-таки община, да и сам дед Щербак с сыновьями на ягнят не похожи и, думаю, сумеют обломать рога голубцовским варнакам, если те к ним сунутся.

Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей (в исполнении Андрея Александровича Миронова)

Глава 7

Тремя днями позже в трактире «Ресторанъ», в «кабинете для деловых встреч», Хрунов с Голубцовым внимательно слушали Павла Кондратьевича Жернакова. Когда тот, наконец, замолчал, то Голубцов понявший, что никто ему потерянных денег на блюдечке не принесет, разозлился:

— Ты такие деньжищи взял, а ничего конкретного не вызнал. Рассказываешь нам здесь какие-то сказки, а кто деньги спёр не узнал.

Жернаков откинулся на спинку стула и насмешливо посмотрел на него. Потом не спеша взял наполненную коньяком рюмку выпил и так же не спеша стал закусывать. Хрунов, проследил за ним и бросил, вскинувшемуся было Голубцову:

— А ну охолонь! — и спокойно продолжил.

— Что вы на это скажете, Павел Кондратьевич?

Тот так же нарочито не спеша огладил салфеткой свои щегольские усики и произнес:

— Господин Голубцов требует конкретики. Ну что ж, сам напросился. Барнаульские дознаватели вполне конкретно установили, что вы, господин Голубцов, в течение нескольких последних лет неоднократно встречались в Барнауле с неким Шубниковым Гавриилом по кличке «Голован» и покупали у него шлиховое золото, а так же получали от него координаты мест, где добывали золотишко дикие старатели, что стало с этими несчастными можно только догадываться.

— Не знаю я никакого Голована. — Голубцов несколько подувял, начиная постепенно осознавать, что с Жернаковым шутки плохи, и он напрасно набросился на сыщика с обвинениями.

— Наверное, по этому вы бегали по городу и пытались разузнать, куда он подевался, а когда узнали, что помер Голован, стали искать ему замену.

— Враки всё! Ничего я не искал.

— Тогда объясните, почему вместо того чтобы охранять вверенные вам ценности, вы, в сопровождении двух охранников, ездили сначала к некому Сычёву по кличке Сыч, а на следующий день к Грашину Захару известному как «Годный».

Голубцов было дернулся возразить, но Павел Кондратьевич жестом остановил его и добавил:

— Отрицать данные факты глупо, нашлись свидетели, что видели вас и у Сыча, и у Годного. И самое главное: на кой хрен вы кинулись воевать с Сычём и его присными, даже не попытавшись выяснить, кто же конкретно вас ограбил. Результат плачевный. — высказав свои доводы, он внимательно посмотрел на Хрунова и, помолчав, продолжил:

— Со смертью Сыча и Устина Коноваленко узнать, кто же так ловко вас обнёс, почти невозможно. А тот, кто хоть как-то мог разъяснить данное обстоятельство,