Перед рассветом - Василий Анатольевич Криптонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но нет. Такая вот бессмысленная жалость погубила примерно столько же людей, сколько бессмысленная жестокость. Пусть я буду неправ; время придёт — за грехи отвечу. А здесь и сейчас есть только враги и друзья. И вот эта тварь явно не попыталась стать мне другом.
Я отдал цепи приказ, и та удлинилась ещё сильнее. Окутала барахтающегося пса и сжалась.
Раздался последний взвизг, и в разные стороны хлынули потоки чёрного порошка — всё, что осталось от Цербера.
— Вот и всё, Джонатан, — сказал я, продолжая путь. — Держу пари, ничего более серьёзного мы тут и не увидим. А то, что грохочет там позади — это, скорее всего, тоже просто грохот и ничего более.
Джонатан как-то странно крякнул, выражая сомнение. Но, подумав, уверенно заявил:
— Государю императору — ура!
— Вот это настрой, — похвалил я. — Вот это правильно! Всё, решено. Идём спасать Свету.
Впрочем, мы, как оказалось, уже фактически пришли. Очередной поворот, и я увидел то, ради чего, собственно, и был затеян этот лабиринт.
Большой круглый зал, в центре которого что-то светилось. Что именно — разобрать было невозможно, потому что вокруг этого предмета сгрудились чёрные фигуры, напоминающие собравшихся на молитву монахов. Их было штук двадцать. Они плотно стояли плечом к плечу.
На полу в камне были прорезаны концентрические окружности. По одной из них существа и стояли, уже довольно близко к центру. В зал вело восемь коридоров, равномерно распределённых по периметру.
Впечатление было такое, что фигуры загнали источник света сюда, а потом окружили и просто стояли — не решаясь подойти. Сначала — у самых выходов в коридоры, по периметру самой дальней окружности. Но прошли годы или столетия, и Свет ослабел. Тогда тёмные твари сделали шаг вперёд. Следующая окружность. Потом — ещё один шаг, и так далее. И вот теперь они все столпились в единственном шаге от того, чтобы схватить то, светящееся. Испачкать его, погасить, уничтожить…
— Не помешаю? — спросил я.
Твари обернулись — все как одна, — и уставились на меня. Они выглядели точь-в-точь как та, что я встретил первой.
— Я там одного из ваших видел, — указал я большим пальцем себе за спину. — В сортир отходил, или типа того?
— Кто ты?.. Кто ты такой?.. Что ты тут делаешь?.. — прокатился по залу шелестящий шёпот.
— Фонарик обронил. Пришёл забрать, — ткнул я пальцем вперёд.
Мне показалось, что от этого жеста свет за спинами тварей разгорелся сильнее.
— Нельзя, — заволновались фигуры. — Тебе не забрать её! Ты не сможешь. Нельзя!
— Что мне можно, а чего нельзя, решаю я и никто кроме, — отрезал я. — Прочь с дороги, или будет грустно. Не верите — спросите у своего дохлого пса.
Спрашивать у пса существа почему-то не пошли. Они предпочли «грустно». Завизжали.
Два десятка разом, в зале с хорошей акустикой. Мне захотелось сдохнуть от одного лишь звука.
Джонатан сорвался с моего плеча. Взлетел под потолок, а там будто взорвался и превратился в стаю мелких птиц. Кажется, на сей раз это были воробьи. С пронзительным щебетом эти крохи обрушились на визжащих тварей, заглушая их визг.
Щебет мне определённо нравился больше. Я сам рванул в атаку.
Цепь полетела вперёд, обвила ближайшую фигуру, сжала. Та, казалось, даже не заметила этого — отгоняла воробьёв, клюющих её в лицо-кляксу. Так и сдохла, осыпавшись на пол чёрным песком.
Очень скоро я убедился, что моё первоначальное впечатление оказалось абсолютно верным. Эти твари не были бойцами. Удар, захват, удар, а то и вовсе чуть ли не простое касание цепью — одна за другой чёрные фигуры обращались в прах.
Когда осталась одна, воробьи взлетели вверх и собрались в Джонатана. Видимо, фамильяр решил, что больше мне помощь не требуется, и был совершенно прав.
Цепь обвилась вокруг моей руки. Замах, удар! Я даже испытал разочарование, когда почти не ощутил сопротивления. Кулак, обмотанный цепью, прошёл через морду твари насквозь, и на полу очутилась последняя кучка праха. Впрочем, и прах быстро исчезал, распадаясь на более мелкие составляющие. Он словно присоединялся молекулами к воздуху подземелья, делая его ещё более сырым и тяжёлым.
И вот, наконец, я посмотрел на то, что таилось в центре зала.
Обалдело произнёс:
— Так вот ты какая, Света…
Посмотреть определённо было на что. В центре зала стояла тяжеленная металлическая клетка. С куполообразной крышей, как будто для огромной птицы — только жёрдочки не хватает. Прутья клетки были до такой степени чёрными, что первая мысль про металл постепенно начинала казаться несостоятельной. Однако в пользу тяжести говорили трещины, расходящиеся от основания. Клетка, похоже, рухнула сюда с высоты и сломала каменную плиту.
Это была ловушка. Довольно наивная, чтобы не сказать — мультяшная, но, очевидно, действенная. А внутри клетки стояла девушка.
Она сначала показалась мне полностью обнажённой, но, присмотревшись, я различил одежду. Хотя вернее было бы назвать это одеянием. Светящееся тончайшее нечто, колышущееся вокруг стройной миниатюрной фигурки.
Девушка светилась вся. Светилось её тело под одеждами, светились босые ступни ног, ладони, светились лицо, глаза и волосы. Казалось, передо мной стоит ангел. Ангел с безупречно правильными чертами лица.
Чем-то она неуловимо напоминала Клавдию, но Клавдия была человеком. А это чудо было совершенством, оставляющим далеко позади любую кандидатку из смертных.
— Ты пришёл, — тихо сказало обнажённое совершенство, глядя на меня.
— Ну… да. У нас там, как ты, наверное, знаешь, небольшая заварушка намечается. Есть мнение, что ты можешь помочь.
— Я помогу, — с самым серьёзным видом кивнула Света. — Но сначала нам нужно выбраться отсюда.
— Да, это у меня как раз следующим пунктом в списке дел на вечер, — кивнул я. И протянул руку к клетке.
— Нет! — воскликнула Света, и мои пальцы замерли в сантиметре от прута. — Не прикасайся! Её нельзя трогать даже мне. Тьма сожрёт любого, кто коснётся клетки.
— Так. — Я опустил руку. — И что ты предлагаешь?
Совершенство дало трещину. Губы Светы изогнулись, изображая грустный смайлик. Лицо сделалось каким-то одновременно капризным и несчастным.
— Я думала, это ты скажешь мне, что делать.
Хмыкнув, я огляделся. И тут сверху донеслось громовое:
— Государю императору — ура!
И сразу вслед за этим — душераздирающий скрип.
