Перед рассветом - Василий Анатольевич Криптонов

— Так точно, — кивнул Мишель.

И тут же к нему в комнату стукнул наставник.

— Господа, это уже бог знает, что такое, — послышалось из коридора. — Вы ведь умеете ставить глушилки! Нельзя же настолько демонстративно нарушать распорядок!

— Вообще-то ещё не время отбоя, — сказал я.

Не успел сказать — на стене в торце коридора, как по команде, начали бить часы.

— Время отбоя! — ехидно заметил наставник.

— Ну так и не нарушайте распорядок, — огрызнулся я. — Мы тут, вообще-то, спать пытаемся! Нам завтра учиться, а вы болтаете.

Наставник неразборчиво хрюкнул, но замолчал. Вскоре его шаги зазвучали дальше по коридору и верхний свет на этаже погас. Мишель, хихикнув, скрылся за перегородкой, а я посмотрел на чайку.

— Ну что, чудо-птица, начнём эксперимент?

В чём именно будет заключаться эксперимент, я толком и сам не знал. До сих пор голос из зеркала доносился тогда, когда ему хотелось, я на него никак не влиял. А теперь, значит, предстояло повлиять.

Я встал с кровати и для начала выставил глушилку — мало ли что может случиться. Вдруг, например, Джонатану приспичит признаться в лояльности императору, и это привлечёт наставника.

Остановившись напротив зеркальной двери шкафа, я окинул взглядом своё отражение. Через секунду к нему присоединился Джонатан — вскочил на моё плечо, задев крылом затылок.

— Поосторожнее, пернатый, — буркнул я.

В ответ Джонатан повернул голову и миролюбиво тюкнул меня клювом в макушку.

— Вот нахал, — покачал я головой. — Пользуешься тем, что давать сдачи птице — глупо.

Однако Джонатан уже потерял интерес к разговору. Он вытянул шею вперёд, к зеркалу. Я сделал шаг, и клюв чайки цокнул по стеклу.

— Думаешь, если постучать, нам откроют? — хмыкнул я.

Джонатан вместо ответа стукнул ещё раз. Потом вновь — сильнее.

— Разобьёшь, — предупредил я.

Казалось, будто эта ценная мысль оказалась для Джонатана откровением. Он заколотил клювом по стеклу с удвоенным энтузиазмом. Хорошо, что я додумался поставить глушилку. На этот грохот уже не только наставник — все соседи бы сбежались.

— Эй, зверюга! — прикрикнул я. — Ты точно соображаешь, что творишь, или просто дерёшься с отражением?

Игнор.

Но в тот миг, когда, мне казалось, по зеркалу уже должны были пойти трещины, что-то изменилось. Зеркальную поверхность затянуло серебристой дымкой. Отражения — моё и Джонатана — исчезли. И чайка прекратила свою бурную деятельность.

— Эй? — вглядываясь в мутное зеркало, позвал я. — Сударыня! Вы здесь?

Тишина в ответ. Тишина вообще вдруг установилась такая, как будто в целом мире не осталось ни одного живого существа. Даже ветер стих и вода перестала течь. Я, поколебавшись, отменил глушилку.

— Мишель? — крикнул, чтобы проверить догадку.

Тишина.

— Ну вот и всё, Тотошка, — прошептал я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. — Мы уже не в Канзасе…

— Государю императору — ура! — гаркнул Джонатан. И я устыдился секундного малодушия.

— Ладно. Давай посмотрим, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух, — вздохнул и открыл дверь в коридор.

Интересно, сколь часто подобное случалось с неподготовленными людьми? Многие ли таинственные исчезновения без вести можно объяснить тем же, что происходило сейчас со мной?

За открывшейся дверью был, вне всякого сомнения, коридор. Но он не имел никакого отношения к коридору академии. Тот должен был идти мимо моей комнаты на чёрную лестницу, а этот начинался от порога и уходил вперёд. Тёмный, если не сказать чёрный. Только далеко впереди как будто бы брезжил слабый огонёк.

Я призвал цепь. Та, обновлённая метеоритным металлом, светилась сама по себе, не требуя вложений силы. Я обмотал цепью предплечье, выставил руку перед собой и шагнул через порог. Такого импровизированного «фонарика» вполне хватало, чтобы осветить пространство на три-четыре шага вперёд.

Пол под ногами казался каменным. «Казался», потому что вряд ли в этом мире, или как его назвать, существовал настоящий камень. Может, на самом деле я сейчас лежу без сознания у себя в комнате, а тут бредёт только моя душа? Кто бы ответил на этот вопрос.

Джонатан сидел у меня на плече, как приклеенный, и молчал. Не подбадривал, но и не останавливал. Не вносил никаких корректив. Впрочем, пока коридор вёл строго вперёд, корректив быть и не могло.

— Давай-ка немного проясним, — вполголоса сказал я. — Просто, для собственного понимания. Мы идём спасать некую загадочную даму, которая, предположительно, помогает нам в битве с Тьмой. Которая каким-то хитровывернутым способом прислала метеорит, чтобы я сделал из него оружие Света. А спасать её мы идём для того, чтобы она помогла нам ещё больше. Однако при этом мы знаем, что сама себя спасти дама не в состоянии. По крайней мере, уверяет, что это так. Внимание, вопрос: какого хрена она вместо того, чтобы спасаться самой, спасает нас?

— Государю императору — ура! — воодушевленно отозвался Джонатан.

— Угу, — буркнул я. — Тебе-то хорошо — «ура»! А я тут голову ломай. Когда меня в реале аж две неспасенные барышни за каждым углом подкарауливают. Приспичило, тоже — объединяться! В общем, сложно всё, Джонатан.

Чайка, дослушав, повернула голову и ущипнула меня клювом за ухо. Чувствительно так. И что это такое, интересно? Предложение заткнуться?

Я прислушался. Сначала показалось, что где-то вдалеке заработал вытяжной вентилятор или типа того. Но тут же пришла в голову мысль: какой, к чертям, вытяжной вентилятор⁈ Здесь, в этом иллюзорном мире⁈

Звук становился громче, пока не оборвался. Но ещё раньше, чем это случилось, я осознал, что именно слышу.

Далеко-далеко ревело какое-то существо, которое нельзя было назвать человеком. Оно явно почувствовало, что в его владения кто-то вторгся. И существу это не понравилось.

Глава 7

Я остановился, прислушиваясь. Рёв повторился, на этот раз он казался ближе.

— Кажется, у нас проблемы, — пробормотал я.

— Гос…

— Да тихо ты! — Я схватил чайку за клюв. — Я, конечно, смелый и отчаянный, но лучшая битва — это та, которой не было. Слыхал о таком?

Джонатан промолчал. Казалось, он был оскорблён в самых лучших своих чувствах. Возможно, мысленно уже писал заявление об уходе из фамильяров.

Я торопливо зашагал вперёд — туда, где брезжил свет. Но свет повёл себя странно: чем ближе я подходил, тем дальше он становился.