ВИА «Орден Единорога» - Наталья Лукьянова

— Зато у меня есть… — невозмутимо и умиротворяюще выпустил колечко дыма дядюшка Луи.

Х х х

Своя группа! Такого у Битьки и в мечтах… Да нет, в мечтах, конечно, было. Всегда только останавливало, нет, даже не отсутствие инструмента. В конце концов, как директрису Дома, так и начальство любого Дворца Культуры можно было бы разжалобить, а точнее соблазнить перспективой создать этакий «Ласковый майчик». Детки-сиротки-олигофренчики, еще и петь умеют. Мило и слезоточиво. Не то.

Если положа руку на сердце, для Битьки важнее была все-таки не музыка, а то, что она давала — ощущение собственного «я», не ущербного, кому-то нужного. И в этой группе, где Санди, как и по жизни, был ударником, через репетицию размолачивая по самопальной установке; Аделаид корпел и мудрствовал над перкуссиями (то орешки туда, то речной песочек, то алконстиков помет (по виду напоминающий, кстати, конфетки цветной горошек, причем, Аделаид утверждал, что и по вкусу, но попробовать никто не решился); а Рэн с удивительной легкостью осваивал параллельно и гитару и саксофон — для Битьки главным было, что теперь у нее есть друзья. Друзья, которые ее уважают, а если и опекают, как младшего, то стараются делать это незаметно.

Время от времени, а особенно сидя где-нибудь в кустиках и трясясь, вспоминая рассказанную как-то в своем «высокохудожественном шоу»Валерием Сюткиным историю про девушку горнолыжницу, снявшую в аналогичной ситуации под кустиком штанишки, но не снявшую лыжи, Битьку подмывало признаться. Подойти к ребятам с идиотской ухмылочкой и заявить: «Дядюшка Луи, Санди, Аделаид, достопочтенный Друпикус и… Рэн, я — не мужчина!». Тьфу, не так как-то надо. Так они сразу все заржут, не исключая Друпикуса. «Я вас обманула. Я — не парень, а девчонка, и зовут меня Беатриче»… А, вообще, почему-то хочется назвать свое старое имя, как там его..

Но потом она вспоминала, как несколько часов назад набросилась на порвавшего струну Рэна с криком: «Осел обдолбанный! Недоносок лажанутый! Тебя что, мама рожала — на пол уронила?! (и тот ей двинул прямо в ухо). Или про то, как вчера, лежа вповалку, с чувством, толком и расстановкой рассуждали они всей компанией о том, что не стоит надевать новые кожаные штаны на голое тело в холодную погоду и как избежать натирания, и еще о мужской дружбе, которая навек и „дам не надо“. Ну и еще, конечно, из-за конкурса.

С ним, оказывается, все совсем не просто. Он как ступенька к другому, более важному, и еще к одному, и еще. А если победить в самом главном — приглашают в Светлый Замок на Красивом Холме (как знал БГ, как знал!), и от той песни, что споют они там, зависит очень многое.

Битька было струхнула: явилась в чужой мир со своим уставом, своими песнями, и еще и может все тут переменить. К тому же, менять здесь пока ничего не хочется. Вот если бы там, в своем мире…

Но Санди сказал очень серьезно, что раз Белый Рыцарь Энтра его, Бэта, сюда перенес, то, значит, все пучком. И, нахмурив сурово брови: «Никакой ошибки тут быть не может». А Рэн добавил: «Знаешь, возможно, от этого конкурса действительно много зависит. Он ведь, хоть и проводится каждый год, да финал-то лишь — раз в тысячелетье. И, мне так кажется, какой только швали не понавылезет…»

«Да, драка будет!»— рассмеялся сэр Сандонато.

«Ну да,»— хмыкнула про себя Битька: «С ним придет единорог. Он чудесней всех чудес».

А единорог не заставил себя ждать.

ГЛАВА 15

—Видели ночь!

Гуляли всю ночь до утра-а-а!

Видели ночь! Гуляли всю ночь

До утра-а!

Рэн был просто счастлив: дорога стелилась под ноги белая и чуть пылила, деревья шумели вершинами, облака в небе плыли пухлыми буддами (Про будд, это Бэт рассказал. Еще бы, как про БГ и не про будд). А ночь? Ночь они действительно гуляли, то есть хохотали у костра, пялились на звезды. Хотя, конечно, на природе, это тебе не в городе. На природе ночью особенно не погуляешь. Птички затихли в саду, и рыбки заснули в пруду. Отдыхай и ты. Впрочем, это если сравнивать с тем городом, в котором живет (жила?) Битька. А в городах Шансонтильи ночью тоже тихо. Если только дождь зашлепает по листьям, или студенты нарушат общественный покой безобразным поведением.

— Кстати, перед студентами можно было бы выступить, — предложил Рэн, — Правда, это не безопасно. К тому же в репертуар нужно побольше песен о буйных попойках.

— Безобразная Эльза!

Королева флирта!

С банкой чистого спирта ты спешишь ко мне…— предложила Битька. Санди чуть поморщился: он не любил подобного отношения к женщинам. Рэн, подумав, кивнул, соглашаясь с выбором Бэта.

— Мой друг не пьет и не курит,

Уж лучше бы пил и курил…

— Не знаю насчет этих, «Сплюнов», — засомневался Шез, — Рокенрольщики ли они? Уж больно припопсовались. Хотя текст жизненный.

Трое молодых людей неопределенно пожали плечами.

— Слушайте, что я вам скажу, паррни! — Шез резко пронесся по воздуху несколько вперед Рэна, Бэта (так мы все-таки будем пока называть Битьку, о,кей?) и Санди с мото…с конем, и встал в позу оголтелого прокурора, — Вы, парни…— Я положа руку на сердце скажу — не рокенрольщики! И хрена ими станете!

Аделаид на плече Санди побледнел и схватился за сердце.

— Объяснись! — рука самого рыцаря нервно задергалась на рукояти меча.

Дядюшка Луи с улыбкой (впрочем, он всегда с улыбкой) покачал курчавой головой и тихонько замурлыкал себе под нос блюз про паровозы.

— Простите, конечно, парни. Я ведь люблю вас всех, братушки, как свое измученное сердце. Но вы же не пьете! Не колетесь! И даже не нюхаете! Простите, конечно, родные, но помимо этого, вы даже не ругаетесь по-матери и… вы уж меня простите, прямого незамысловатого, не спите не только с герлами, но даже и друг с дружкой! Где попойки?! Где драки?! Где скандалы?! Я вас спрашиваю?!!

— Бэт, — передернул плечами Рэн, — это правда обязательно?

Битька исподлобья взглянула в серьезные глаза друга:

— Обычно. Обычно так бывает.

— Естественно так бывает, — раздраженно воскликнул Шез, воздевая к небу худые руки, — Когда я встретил вас, сэр Санди Сандонато, Вы требовали шампанского! С утра! А сколько раз с той поры Вы пили? Шампанское хотя бы? А? — голосом придирчивого и неподкупного учителя допрашивал Шез покрасневшего Санди, — Все рокенрольщики пили и кололись! Спились и прокололись! Хендрикс! Дженис! Башлачев! Кобейн, наконец! Да, блин, кто не пьет-то! Половина песен об этом! О бухле, о траве! Даже про мышку на кухне и лошадку маленькую. Что БГ говорит в своих интервью? «В наркотиках не нуждаюсь, НО РЕГУЛЯРНО УПОТРЕБЛЯЮ». Цой: «И если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день»! «И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева, а снится нам ТРАВА, ТРАВА у дома, зеленая, зеленая трава»!,,

Придавленные неоспоримой логикой духа, парни, не двигаясь дальше, в задумчивости уселись на дороге.

— Я даже, братушечки, не знаю, как с вами и разговаривать. У меня, вообще, время от времени возникает такое ощущение, что все вы тут еще …девственники!

Громкое, дружное, возмущенное «Нет!!!»было ему ответом. Даже Аделаид к нему присоединился. А Санди добавил, что «можно и, извините, по лицу». Собственно, что они так дружно возмутились, они и сами не поняли, покраснели, замолчали (не исключая Шеза). И только дядюшка Луи вынул изо рта трубку и, придерживая одной рукой шляпу, упал на спину громко хохотать.

Под аккомпанемент этого заразительного, но, увы, никого не заразившего хохота. Резко встал Рэн. Щеки его горели, но в целом он был спокоен, лишь слегка морщился:

— Все это — чушь, Шез. Мне нравятся эти песни, я чувствую в них смысл, красоту и силу. И мне все равно, что те, кто их написал… Еще неизвестно, кто диктовал им эти строки… Я не хочу пить и хочу петь. И не все песни обязательно о выпивке. Например эта:

Утро. Я проснулся в начале шестого.

Я наблюдал охоту на единорога…

Раньше Рэн никогда не решался солировать, а голос у него оказался чистый и глубокий. Не оперный, конечно, но какой-то живой, как его теплые глаза. Он стоял и пел. А все сидели и слушали:

—… Но я оставался при этом спокоен.

Я много читал о повадках этих животных…

«Красиво. Как хорошо снятый клип,»— подумала Битька, — «…И единорог очень кстати появился… Только маленький какой-то… Единорог?!!»— Битька вскочила. Действительно из-за поворота внезапно, будто выскочив, появилось небольшое животное, похожее то ли на олешка, то ли на козленка с одним витым рожком на белокуром лбу. Глаза у него были ярко-бирюзовые и жутко напуганные, очевидно, он не слышал слов песни о том, что «… никто не может смирить их пулей, никто не может поставить их в упряжь», и эти глаза смотрели прямо на девочку и кричали о помощи. Битька, даже не соображая , что делает, протянула единорожку руки и…

Все произошло мгновенно: сильный удар в живот, вцепившиеся в ее плечи пальцы, буквально сдернувшего ее с дороги Рэна и налетевшая как смерч пылевая буря.