Ночной поезд в Инсбрук - Дениз Вудз

— Теперь тебе лучше ехать дальше.

— Не говори глупости. Я поеду с тобой в больницу.

— Не надо, со мной все будет в порядке. Tы должна поехать в Каир на поиски того человека.

— Хм-м, ты думаешь, он хочет, чтобы его нашли?

— Не знаю.

Страх, пронизывающий каждое движение Лины в Вади-Хальфе, сменился полным смирением.

— Ты просто обязана его найти. Если ты не сделаешь этого, твои мытарства никогда не закончатся.

— Может, он поэтому так и поступил, зная, что я никогда не хотела, чтобы мое путешествие подошло к концу. — И она начала паковать вещи. — Хорошо, но только при условии, что ты действительно не против. Я поеду, заселюсь в наш отель, приму душ и позавтракаю. А затем навещу тебя в больнице.

— Не надо. Ни к чему это, Фрэнсис.

— Почему?

— Не имеет смысла. Мы ведь никогда снова не встретимся.

— Почему же не встретимся? Все мы встретимся. После всего того, что мы пережили вместе…

— В том-то все и дело. Давай оставим все как есть.

— Но последние три дня мы…

— Да. Именно эти последние три дня я и хотела бы забыть и никогда не вспоминать.

— Лина, но это несправедливо… ты не должна со мной так поступать.

— Спасибо, Фрэнсис, за то, что спасла мою жизнь.

— Да ладно тебе, ты сама спасла свою жизнь. Ну а как же наша дружба?

— Нас связало несчастье.

— Но мы могли бы дружить и дальше. У нас впереди вся жизнь. — Фрэнсис неуверенно улыбнулась. — Неужели тебе неинтересно будет узнать, нашла ли я Ричарда?

— Я знаю точно, что если ты не найдешь его, то судьба тебе подарит кого-то еще в награду за все, что ты сделала для меня.

Фрэнсис пристально на нее посмотрела:

— Ты уверена, что не хочешь продолжить общение?

Лина покачала головой. Вошла Афаф, веселая и шумная. Она взяла Лину за руку и что-то сказала ей ободряющим тоном на арабском, а потом, помахав рукой, нежданно-негаданно ставшая повитухой египтянка ушла, будто вернувшийся в бутылку джин.

— Ничего не поделаешь, — тихо сказала Лина.

Фрэнсис стояла как вкопанная, с косметичкой в руке, но постепенно до нее начало доходить. То, что они пережили, может быть, и было основанием для крепкой дружбы в ее глазах, но для Лины на первом месте стояло не то, что Фрэнсис для нее сделала, а то, что им всем не удалось сделать: спасти ее ребенка. Фрэнсис, сама того не осознавая, стала невольным свидетелем несчастья и навсегда останется в памяти напоминанием о нем. Ей теперь было отведено место в этом акте пьесы, а не в последующих сценах.

Пер постучал в дверь и вошел. Он выглядел намного старше, чем три дня назад. Он о чем-то переговорил с сестрой.

— Подъехала машина скорой помощи, — сказала Лина. — Мне пора.

Она протянула руку Фрэнсис.

— Я никогда не забуду тебя, — прошептала она. — Никогда.

Не в состоянии вымолвить ни слова, Фрэнсис быстро обняла ее, водрузила на спину рюкзак и шагнула в сторону двери. Пер ее остановил и, с полными глазами слез, пожал ей руку и кивнул.

Впервые за последние шесть дней Фрэнсис осталась одна. В номере гостиницы «Абу-Симбел» кондиционер был сломан, а душ работал с перебоями, но все же здесь было прохладно, темно и спокойно. Приняв душ и облачившись в чистую тунику, она позавтракала на балконе. Уже много дней она так не объедалась. Стоило ей сойти с парома на сушу, Египет начал оказывать на нее благотворное влияние. Такое впечатление, будто она сидит в любимом кресле в привычной обстановке. Все выглядело гармонично, может быть, из-за цветовой гаммы: зелень Слонового острова, чистая голубая речная вода, белые паруса фелюг и длинная полоса песчаных дюн на том берегу. А может, это благодаря воздуху без примеси песка и городскому шуму, на фоне которого напряжение снималось само собой. Ее мышцы начали расслабляться — осторожно, будто чувствуя, как уходит опасность, и наконец все ее тело приятно размякло. Настроение заметно улучшалось.

Нил проплывал мимо, сам не подозревая того; фелуги дрейфовали; гостиничный паром курсировал между островом и материком. Туристов кругом было не так много, но по набережной Корниш сновали местные женщины, завернувшись в аббайях и спеша мимо пришвартованных к берегу круизных кораблей. В садике под окнами люди сидели в тени деревьев и угощались кофе, мороженым и газированными напитками. Жизнь в Верхнем Египте текла своим чередом, пока Фрэнсис сидела на балконе, распутывая узелки в своей жизни и в волосах. Наконец, расчесав волосы и освободив тело от въевшейся грязи, она насладилась тем, что ценила больше всего на свете, — уединением. Не надо было ни с кем поддерживать беседу, никто на нее не пялился. Никто ее даже не видел. Она была одна, абсолютно одна, и в этот момент отсутствие Ричарда не очень-то ее трогало. Она почти готова была забыть про него — только бы не было больше скандала, взрыва эмоций, шумной толпы снующих потных тел, толкавшихся около нее с тех пор, как они отбыли из Хартума. Она спала рядом с ними, ела рядом с ними, стояла с ними в очередь в туалет, она обнажила перед ними свое безутешное горе. Теперь же, несмотря на стук лошадиных копыт по Корниш и шум машин, она пребывала в уединении. Река завораживала, притягивала, охлаждала.

Слишком уставшая, чтобы сесть на поезд до Каира в этот же вечер, она весь день провела в гостиничном номере. Она взяла выходной, чтобы передохнуть в промежутке между уединением Вади-Хальфы и Каиром, этим мегаполисом, от которого голова идет кругом. Ей просто хотелось побыть здесь. Когда-то они с Ричардом были так счастливы в Асуане.

Проспав несколько часов, она проснулась с тяжелой головой и вялостью в теле и с отчаянием посмотрела на одежду Ричарда, которую вытащила, обнаружив на дне их общего рюкзака. Подумать только: наконец-то в ее неприкаянной душе возникла решимость посвятить свою жизнь другому человеку — и что же? Тот пропадает, будто своим решением она стерла его с лица земли. Она провалялась еще с час, не в состоянии сдвинуться с места от тоски. Ее часто сильно тянуло к Ричарду во время разлуки, но сейчас отсутствовала уверенность, что ожидание будет вознаграждено упоительной встречей. С закрытыми глазами она представляла, что он в комнате, только что вышел из душа и сгорает от желания.

Последний вечер в Асуане она провела, блуждая по восточному базару с Родом и Джоелом. Кругом все просто дышало романтикой, но ее ничто не трогало.

— Да это же кальян! — сказал Джоел. — Надо попробовать.

В кафе они сели за столик, неустойчивый на неровной поверхности тротуара, и заказали чай и кальян. Когда официант начал показывать, как им пользоваться, у Джоела загорелись глаза.

— У меня точно башню снесет!

— Не думаю, — сказала Фрэнсис.

— Tы поступила правильно, — сказал Род.

— Tы о чем?

— О твоем решении вернуться в Египет. Если посольство окажется не в силах помочь, ты улетишь в Лондон. Ричард разыщет тебя там, если…

— Если захочет? Не все так просто. Моя мама недавно переехала. Я еще сама не была в ее новом доме. Ричард даже не представляет, где он находится.

— Ну, так отправляйся к его семье.

— Не могу. Их нет дома. Кстати, они в Австралии.

— Какие-нибудь общие знакомые?

Фрэнсис покачала головой:

— Нашими друзьями были люди, которых мы встречали в пути. Мы жили вместе только во время путешествий.

— А если попробовать зайти в офис? — спросил Род, раздражаясь.

— …Наверное, я могла бы зайти к нему в офис.

— Тьфу ты, какая гадость! А это что еще такое?

Джоел показал на мужчину, пропускающего стебель сахарного тростника через старинный пресс.

— Если тебе так хочется покурить кальян, — сказала Фрэнсис, — надо попробовать тростник.

— Нет уж, спасибо.

— Значит, если вы не встретитесь до Лондона, — пытал ее Род, — ты отправишься к Ричарду в офис, так?

Фрэнсис повернулась к нему. Этот с виду грубый океанограф с их первой встречи опекал ее. Сама того не осознавая, она до этого момента следовала его советам. Да, конечно, она пойдет в посольство в Каире, и, если это ничего не даст, она даже, наверное, полетит в Лондон. Но если к тому времени Ричард не объявится, то она уж точно не заявится в его офис и не будет умолять вернуться к ней.

Тем вечером она рано легла спать, остро переживая отсутствие Ричарда на соседней половине кровати.

На следующее утро австралийцы присоединились к ней за завтраком в ресторане. Позади нее шумел большой вентилятор, а окна были занавешены большим полотнищем черной ткани. Солнце не проникало в зал, но и видом из окна было не полюбоваться.

— Во сколько у тебя поезд?

— Я поеду ночным поездом в Каир.

— Прекрасно. Мы сможем провести день вместе.

— Спасибо за предложение, но я уже осмотрела достопримечательности.

— Тем лучше, тогда прокатимся на фелуке.